Два доллара
Шрифт:
— Но если мы атакуем их «ланча торпедеро» и добьемся успеха?
— Успех не нужен, повреждения одного-двух кораблей не сыграет роли. А чтобы надежно утопить броненосец, нужно попасть в него двумя торпедами. И учти — возможна только одна атака, второй просто не будет. Янки перейдут на дальнюю блокаду, разделят свои силы на два отряда по паре броненосцев и одному броненосному крейсеру, и отведут их к западу и к востоку, даже к Гуантанамо. С одним таким отрядом мы уже не справимся, а когда подойдет второй, то окажемся между молотом и наковальней. А такое произойдет — у них пара броненосных крейсеров, что могут легко догнать, навязать бой и сбить нам ход.
— А там подойдут броненосцы и нас потопят, — на губах Серверы появилась кривая усмешка. И он подытожил:
— Можно уйти в море, блокада будет не плотной. Но у нас в
— Ее так и так придется отдать, как и Филиппины — местное население видит в испанцах поработителей. Но лучше самим отдать американцам, даже продать — тогда восстание вскоре обернется против самих янки, а мы будем тайно поддерживать инсургентов. Роли поменяются, и через какое-то время в испанцах будут видеть избавителей. Главное удержать за собой часть владений, а еще одну часть, допустим пару крупных островов на Филиппинах, уже сейчас продать той же Германии — она их сильно хочет купить. Вот потому нужно уйти так, чтобы остаться, чтобы потом суметь вернутся.
От такого пассажа Сервера впал в задумчивость, такого адмирал явно не ожидал. А Сергей Иванович продолжал попыхивать сигарой — понимая, что теперь пойдет, как говорят русские, «разговор по душам»…
Схема бронирования и вооружения кораблей отряда контр-адмирала Серверы…
Глава 20
Припекало — в городе и на кораблях безлюдье, даже на «променанде» набережной ни души. Сантьяго словно вымер, горожане прятались под черепичными крышами каменных домов, в которых было намного прохладнее. Только два старых моряка дымили сигарами, да пили сильно разбавленный ром из бокалов, вот только не отдыхали как все, а напряженно размышляли над ситуацией, которая не сулила ничего доброго.
И первым заговорил адмирал, но не о том:
— Из Гаваны утром привезли ответ от маршала Бланко — твои офицеры приняты на службу королю Испании, как твоя субмарина, за которую надлежит выплатить вознаграждение в размере двадцати тысяч фунтов — это полмиллиона песет. Это на десять тысяч меньше, чем тебе требуется. Вот только денег нет — казна пуста, и в Мадриде придется долго обивать пороги кабинетов. Если, конечно, живыми здесь останемся — я ведь тоже с тобою по всем инстанциям ходить буду. Но дон Хоакин предложил считать уголь «Мерримака» твоей покупкой, которую ты провел таким необычным способом. Десять тысяч фунтов банкнотами и золотом у меня есть в казне эскадры — их ассигновали на покупку угля в нейтральных портах. Тебе их выплатят немедленно, дон Серхио, распоряжение я отдал — семьи твоих погибших офицеров не должны остаться без поддержки от нас. Жаль, что так получилось — они погибли в тот самый момент, когда я на них так рассчитывал. Однако, заверяю, новость об атаке «Айовы» уже добралась до Гаваны, а там разойдется по всем столицам мира, дойдет и до Мадрида. И тебе выплатят все, вплоть до последнего песо, не станут скупиться. И знаешь почему?
— Что бы я построил субмарины уже для Испании, и, возможно, для продажи в другие страны. Скоро многие живо оценят все перспективы от нового оружия, что поможет слабым противостоять сильным флотам, — усмехнулся Сергей Иванович — тоже мне секрет полишинеля.
— В Бильбао новая верфь, на которой быстро построили все три крейсера, что сейчас здесь. Я потребовал, чтобы туда немедленно отвели «Принцессу Астурийскую» и «Кардинала Сиснероса» — эти корабли нужно ввести в строй как можно быстрее, а для этого не вносить никакие новшества в проект, что надолго затянет поднятие на них военного флага. Думаю, оба можно получить осенью, первый вот уже два года доводят, второй полтора года у причальной стенки стоит. А вот с «Каталуньей» прямо беда — корабль восьмой год на стапеле, хотя должны были еще год тому назад спустить на воду. Но на эти два можно рассчитывать, если только будут пушки главного калибра изготовлены, или куплены у французов.
— Можешь рассчитывать на «Карло Альберто», итальянцы готовы его продать, тем самым проигнорировав требования соблюдения
нейтралитета, — усмехнулся Сергей Иванович, знавший, что такие переговоры велись, но после сражения 3 июля стало ясно, что спешить с усилением эскадры Серверы ни к чему — они уже сгорели в пламени пожаров, избитые снарядами.— Ты и это знаешь? Не удивлен, думаю, ты многое еще скрываешь. Но на то и есть Адмиралтейство, чтобы знать, где и что происходит.
— Умножая знания, умножаешь и скорбь, — несколько философски ответил Сергей Иванович, пожав плечами — поделиться всей информацией он был не намерен, как и некоторыми своими соображениями.
— Но на подкрепление рассчитывать сейчас не приходится, мы предоставлены собственной судьбе. А потому приказом по эскадре, на то мне передал свое право генерал-капитан Кубы, ты будешь вторым младшим флагманом. Еще три дня назад я бы не решился на такой приказ, но теперь ситуация иная. После атаки на «Айову» и потопления «Глостера», начальник штаба Бустаменте, командиры «Бискайи» Элат и «Инфанты» Конкас уже на твоей стороне, и всячески тебя поддерживают. К тому же всем командирам моих крейсеров по пятьдесят три года, вот такое равенство, ты их старше — эти три года разницы многое меняют. Да и капитан-генерал пока нас поддерживает, а что дальше будет — не знаю.
Сервера посмотрел прямо, чуть качнул головой — понятное дело, что субординация это одно, а интриги среди военных процветают куда более изощренные, чем среди штатских. Ведь на карьерном пути наверх всегда кто-то стоит преградой, которую следует убрать.
— К большим кораблям ты симпатии не имеешь, то тебе будут подчинены все миноноски, оба больших миноносца, канонерская лодка, и те пароходы, которые потребны будут. Твоим помощником станет капитан де фрегата Эмилио Акоста-и-Эрман, командир сгоревшей «Реина Мерседес», а флагманом захваченный угольщик — я ума не приложу, что с ним делать.
— В качестве учебного корабля, дон Паскуаль — каждую ночь лоцманы и штурмана и сигнальщики со всех крейсеров должны проходить до выхода из бухты. А с берега давать световые сигналы для облегчения перехода, чтобы на камни не сесть и днище не распороть. Все крейсера должны быть готовы выйти ночью в море — миноноски должны нанести максимально возможный ущерб неприятелю, а там наступит очередь «инфант» с «Колоном». Им надо будет добить поврежденные американские корабли, либо пойти на прорыв, чтобы на рассвете уничтожить подошедшие с десантом транспорта противника. Вот гибель на судах экспедиционной дивизии, с пленом большого числа солдат и офицеров, произведет на все американское общество неизгладимое впечатление. И эффект от такого потрясения трудно предсказать, но вот реакцию европейских стран вполне — злорадство, и этим все сказано. И вот в этот момент у нас найдутся союзники.
— Но мы же не знаем, когда будет высажен десант, и где! Или…
Адмирал Сервера осекся, только сейчас заметив слишком выразительную и многозначительную улыбку на лице своего младшего флагмана…
Броненосный крейсер «Нью-Йорк» стал образцом для усовершенствования «Бруклина». Средний калибр увеличили с четырех до пяти дюймов, а ординарную 203 мм установку заменили на башню с двумя такими пушками. В этом сказался прагматизм американцев — каждый корабль делать чуть лучше, чем предшественника…
Глава 21
— Эскадра Камары должна выйти из Кадиса в ближайшие дни, если уже не покинула гавань. Но пойдет не сюда, в Вест-Индию, на помощь Сервере, для деблокирования Сантьяго. Нет, в Мадриде решили отправить ее на выручку осажденного в Маниле испанского гарнизона.
— Нашему коллеги Джорджу Дьюи придется тяжко, Уильям, — командор Шлей усмехнулся, чуть кивнув перебинтованной головой. В ночном бою в его флагманский «Бруклин» попало семь 152 мм и 120 мм снарядов, два из которых разорвались на мостике и первой дымовой трубе, ранив осколками стоявших внизу американских офицеров. Зацепило командующего «Летучей эскадрой» — от полученного ранения он даже потерял сознание на несколько минут, но был быстро приведен в чувство.