Два идиота

– Гуляев! Теперь я знаю, почему ты баб так часто менял. Всегда думала, что у тебя инстинкт кобелиный, но нет. Не бабник ты.

– Что? Ты меня бабником считала?

Ой, какой тон оскорбленный. Будто реально обиделся.

– Как ты только могла обо мне так думать? – и через секунду молчания добавляет: – Что ты там про инстинкт говорила?

– Не кобель ты. Не-а. Телки сами сбегали от тебя, наверно, ночью, потому что ты им спать не давал разговорами своими.

Хочу голову под подушку спрятать, но Евсей мне и двинуться не дает. Сгребает меня в охапку лапами медвежьими и носом утыкается в шею.

– У тебя сбежать не получится.

– Я и не собиралась, – уже мурлычу, потому что глаза слипаются, а от новой позы так и веет защищенностью. Грех в сон не провалиться.

– Будто смогла бы, – слышу его смешок, но внимания не обращаю. – Сонь…

– её здесь нет.

– А если я скажу, что такого секса у меня еще никогда не было, это будет считаться, что ты меня девственности лишила?

После оргазма у него мозг сплавился?

– Нет, Гуляев, забирать невинность - по твоей специальности.

Но надо сказать, что он в этом деле профессионал. Мне до сих пор казалось, что встать на ноги не смогу. Я и в ванную сходить не могла. Евсейка меня заботливо на ручках донес и чуть не уронил, когда ногой пытался дверь открыть.

– Помнишь того гомика, которому я дверью случайно нос сломал? Ты с ним еще на выпускной ходила.

Не, поспать мне точно не дадут. Сажусь на кровати и смотрю, как Гуляев лыбится. Радуется, небось, что смог разбудить. Закидывает руки себе на голову разваливается на моей подушке.

– Дашков здесь при чем? – спрашиваю, представляя своего одноклассника.

– Я думал, он к тебе под платье залез еще в ту ночь.

– И поэтому ты решил его покалечить? – смеюсь, вспоминая бедного Игорька, которому пришлось на вступительные экзамены ехать с черными синяками под глазами. – А-а-а, случайно же вышло, да? Я все гадала, что ты у нас дома забыл поздно ночью.

– Конечно случайно, – врет и не краснеет. – У него физиономия такая довольная была, а у тебя с платьем что-то. И тут дверь на его пути… Разве можно сдержаться?

– Гуляев, после этого Дашков меня в черный список занес, а если на улице видел, то стороной обходил. Никогда не думал, почему я именно с ним пошла, а не с тебе подобным?

Он приподнимает голову, но смотрит не на меня, а на мою грудь, которую я и прикрывать не собиралась.

– Игорек был единственным, кто за мной не бегал. И вот таким слюнявым взглядом не таращился.

– Да пофиг на него. Я-то все равно первый, – отмахивается, протягивает руку и начинает пальцами выводить узоры на коленке.
– Давай тату тебе набьем. На лбу. «Собственность господина Евсея».

– Ты такой идиот, когда ревнуешь. – Беру его руку и веду ей по телу. Когда перемещаю на живот, вижу, как начинают сверкать глаза парня.

– А я ведь хотел был хорошим и дать тебе поспать, но…

Чего? Когда это он хорошим был?

– Но раз ты сама не спишь, а я только с диеты слез, поэтому…

Доходит смысл его слов, и когда он подрывается с места, чтобы меня под себя подмять, останавливаю его.

– Хочешь сказать, что ни с кем… - договорить не успеваю, потому что уже лежу на лопатках с задранными кверху руками.

– Хочу сказать, что после того, как первый раз дотронулся до тебя, даже смотреть ни на кого не мог.

Открываю рот, но он затыкает его поцелуем, чтобы через секунду отстраниться и со всей серьезностью продолжить:

 – Ты стала зависимостью, Сонь. А сейчас…

Он разводит мои колени, удобно устраиваясь между ними. Костяшкой пальца проводят по ребрам и, когда я выгибаюсь, просовывает руку под спину, чтобы тут же поднять и посадить на себя. Вот так вплотную. Глаза в глаза. Близко-близко.

– Что сейчас?

– Ты моя.

Запрокидываю голову, когда он набрасывается с поцелуями на мою шею, оставляя за собой невидимую дорожку. Пальцами сминает грудь, крепко поддерживая меня под спину, и мне кажется, что я превращаюсь в пластилин, который на батарее забыли. Одного не понимаю, как я вообще думала о том, что хочу спать?

В этот раз спать мне помешал телефон. Скажу так, когда это делал Евсей, то было как-то поприятнее. Открыла глаза и не сразу поняла, откуда звук издается. Попыталась встать, но тяжелая рука Гуляева крепко удерживала меня, а его нога, закинутая на бедро, только подтверждала догадку, что мне скорее придется вызвать бульдозер, чем попытаться самой вылезть из-под парня.

– Евсей.

Локтем толкаю его, но реакции нет.

– Гуляев!

– Проснись, сказала.

– Никольская, - бурчит он одними губами не открывая глаз.
– Я рад, что ты такая ненасытная, но дай дяде Евсею поспать. Потом… - зевает, еще сильнее прижимая к себе.
– Потом любой каприз, любая поза, люб…

Эй, уснул, что ли?

– Евсей! – еще один толчок, и знаете, что он делает?

Он переворачивается на другой бок. Он просто взял и перевернулся. Нет, конечно, я именно этого и добивалась. Но он все равно гад. Как меня доставать, так не унимался, а тут…

– Кто первый встал, с того и завтрак, – сонным голосом говорит он, укрывая зад одеялом. – Я ввел первое правило.

Ага, ввел и отключился.

Выхожу из комнаты и вижу говорящую картину, рассказывающую, чем занимались в этой квартире. Разбросанные вещи, которые дорожкой ведут к нашей спальне. Разбитый светильник. И сумка моя на полу валяется. Телефон звонит снова, и когда я смотрю на имя входящего, жалею, что еще вчера не выключила его.

– А ему что надо? – раздается за моей спиной голос Евсея, а затем он выхватывает трубку из рук.

– Эй, отдай.

– Не-а. Не надейся, Пантера. Сегодня нам никто не помешает. Кстати, иди собирайся. У меня на тебя большие планы, Сонечка.

Глава 33

Время - обед, Гуляев уже двадцать минут ждет меня в гостиной, а я все еще продолжаю стоять перед зеркалом, закрывшись в ванной. Сейчас я очень жалею, что не ответила на звонок Голицына. Еле заметный синяк под глазом так и требовал найти парня и оторвать ему все, что болтается. Руки в первую очередь.

– Сонь, выходи. Не забывай, что я тебя уже видел.