Два лика одиночества.

– Простите, Гундольф, но, к сожалению, я не могу выполнить вашу просьбу. По крайней мере, в течение ближайшей недели. Вам следует оправиться после ранений, – мягко сказала Арна.

Рыцарь дернулся.

– Откуда вам известно мое имя?

– Вы сами назвали мне его, когда метались в бреду. – Привычно расщепляя сознание на потоки, девушка осторожно коснулась сознания юноши, внушая ему, что он может ей доверять. – Вы говорили о некоем демоне в городе и упоминали два имени – фон Кильге и де ла Мар.

– Фон Кильге – это я, – досадливо поморщился Гундольф. – А граф де ла Мар – младший магистр Ордена Грифона, в котором я имею честь состоять. Что же касается демона… Сейчас уже слишком поздно. Слишком много времени прошло.

– Ничто не бывает поздно, а бездействие никогда не вовремя, – серьезно проговорила Арна. – Возможно, я смогу помочь вам хотя бы советом.

Она подкрепила свои слова еще одним касанием сознания.

Но вместо ожидаемой откровенности девушка почувствовала, что рыцарь еще более замкнулся и отстранился.

– Благодарю вас за предложение, но, боюсь, я не имею ни желания, ни возможности привлекать к этому делу посторонних людей, – ответил он, пряча под кружевами слов резкий отказ.

Арна, вздохнув, соскользнула в Астрал. И обомлела – Гундольф использовал магию не так, как это делали имперские чародеи и маги. Он даже не использовал обычные виды магической энергии, а черпал ее из Астрала. Девушка улыбнулась – теперь все встало на свои места. Арна отбросила все свои щиты, и тут же почувствовала, как он неумело прощупывает ее через Астрал. Она не сопротивлялась, лишь наглухо закрыла те глубины памяти, что касались внутренних тайн долины Дан-ри и монахов Танаа.

– Вы действительно хотите мне помочь, – немного удивленно проговорил рыцарь. – Я вижу это, но не могу понять – почему?

– Это цель моей жизни – помогать тем, кому я могу помочь.

– Монахи Танаа всегда отличались своей философией невмешательства. – В голосе Гундольфа еще осталось недоверие, но откровенное отторжении и нежелание идти на контакт пропало. – Почему вы ведете себя иначе?

– Потому, что я считаю извечное невмешательство монастыря Дан-ри преступным, – неожиданно жестко ответила Арна. – Я покинула долину, чтобы никогда более в нее не возвратиться. Я иду своим путем, и, в отличие от моих собратьев Танаа, мне по дороге с другими людьми. Или не-людьми, не имеет значения.

Гундольф несколько секунд смотрел на нее. В его эмоциональной ауре преобладали задумчивость, страх открыться и в то же время – желание получить поддержку. Наконец он заговорил.

– Меня отправили поговорить с прибывшим в Хайклиф богатым аристократом о займе Ордену…

Когда он закончил, в комнате на десять минут воцарилась тишина. Наконец Арна разомкнула губы.

– Что ты собираешься делать теперь?

– Вернусь в Хайклиф и попытаюсь доказать, что я – это я, – горько усмехнулся рыцарь в ответ. – Не могу же я бросить все на произвол судьбы и позволить этой твари продолжать игру против Ордена!

– Мы с братом отправимся с тобой, – твердо сказала девушка. – Это существо, кем бы оно ни было, надо остановить.

Гундольф долго упирался, приводил десятки доводов «против», просто отказывался, но все его упрямство разбивалось о неприступную стену ее решимости. И молодому Грифону ничего не оставалось, кроме как согласиться, что втроем у них больше шансов совладать с могущественным демоном.

На следующий день Арна и Орогрим нанесли визит старому барону. Тот горячо и искренне благодарил спасителей, интересовался, не может ли он чем-нибудь помочь путешественникам, и, наконец, предложил им хотя бы не отказываться от некоторой скромной суммы денег. Девушка, как обычно, попыталась все же отказать, но тут орк взял инициативу в свои руки, и в результате плотно набитый кошель перекочевал в карман куртки зеленокожего.

Еще через два дня они покинули деревню. Девушка-Танаа, орк и рыцарь Ордена Грифонов. Более странную компанию сложно было себе представить, но все же их объединяла общая цель – не позволить пришедшему в этот мир злу пустить здесь корни и подчинить все своей жестокой воле.

Ехали молча. Орогрим думал о словах Вика, сказанных, когда мальчишка наконец оправился от изумления – орк подарил ему настоящий боевой лук, который и вытачивал все это время, выразив при этом надежду на то, что Вик будет использовать это оружие против тех, кто действительно того заслужил. О чем Грим говорил с мальчиком, осталось секретом даже для Арны, но после того разговора прошло уже почти двое суток, а орк так и ходил, словно в воду опущенный и непривычно задумчивый.

Гундольф размышлял о неожиданных союзниках, посланных ему Судьбой. Он так и не понял до конца мотивы поступков слепой Танаа, и это настораживало рыцаря. Не против Арны – против себя самого. Молодой Грифон испытывал сомнения в себе, ведь он впервые столкнулся с тем, что в ком-то больше благородства – истинного, не напускного – чем в достойнейшем из рыцарей. И он искренне ею восхищался. Проникаясь доверием к спутникам, он мало-помалу сокращал дистанцию, на которой старался себя держать.

Арна же задумалась совершенно об иных материях. Правильно ли она поступает, отправляясь в Хайклиф вместо Мидиграда? Должна ли вмешиваться в историю с этим демоном? Не зря ли промедлила перед тем, как вмешаться и остановить зверства Гриида? А самое главное – девушка никак не могла понять, что за новые способности у нее появились. Лечение через Астрал, фокусы с приказами, наложение запрещающих Печатей…

Помимо всего прочего, Арну угнетало то, то у нее появился очередной секрет от побратима. Ведь она добавила в Печать Гриида еще одно ограничение – если он нарушит ее запрет, то будет вынужден покончить с собой. «Не будет ли это убийством, – спрашивала она у самой себя. – Не злоупотребляю ли я властью, данной мне Творцом?»

Но сейчас главное – разобраться с происходящим в Хайклифе. В дороге Арна вовсю экспериментировала с новыми возможностями, узнавая все больше и больше о загадочном Астрале.

До Хайклифа оставалось две недели пути.

Глава XXII

Концерт в Императорском театре

Утро началось с приезда Вэйлианесса. Лорд Эль’Чант всегда заезжал перед концертами Кима к нему домой и обсуждал программу на вечер, и этот концерт не стал исключением.

За два часа до отправления эльф поднялся в комнату Ниалэри и положил ей на кровать сверток.

– Что это? – поинтересовалась девушка. За те три недели, что она жила у скрипача, ее забитость начала понемногу растворяться в том дружеском внимании, которым окружил ее Киммерион.

– Одень это, пожалуйста, – вместо ответа попросил вампир.

Ниа развернула сверток – и восхищенно ахнула, разглядывая шелковую амазонку разных оттенков синего, расшитую золотой нитью.

– Зачем, милорд Бельвегор?

Ким только вздохнул.

– Ниа, я же просил тебя не называть меня «милорд». – Он уже устал объяснять девушке, что ни лордом, ни милордом не является. – Зачем? А что, ты не поедешь на мой концерт?