Два мира. Том 1

— А как было на самом деле? — спросил Итачи, старательно скрывая своё недоверие.

— Изуна сам отдал мне свои глаза, — ответил Мадара таким тоном, что Итачи вдруг понял: это не ложь. — Он знал, что всё равно умрёт от раны, которую ему нанёс Тобирама, поэтому доверил будущее клана Учиха мне.

— Вот как, — негромко произнёс Итачи. «Значит, и у младших было соперничество между собой, — подумал он. — Удивительно, как судьбы Учихи Изуны и Сенджу Тобирамы похожи на судьбы их старших братьев. После такого волей-неволей начинаешь верить в рок».

— Как же давно всё это было, — хмыкнул Мадара, закатывая глаза. — И зачем только я тебе всё это рассказываю?..

— Возможно, потому что я почти уже труп, — с лёгкой иронией отозвался нукенин.

— Что ж, пожалуй, — согласился Мадара. — Знаешь, а с тобой довольно приятно иметь дело, Итачи. И раз уж ты всё равно скоро умрёшь, расскажу-ка я тебе ещё кое-что о наших глазах, — он отвёл с лица лохматую чёлку. — Скажи, как обретается Мангекью Шаринган?

— Он пробуждается после убийства лучшего друга, — уверенно, как школьник — урок, ответил Итачи.

Мадара кивнул.

— Большинство шиноби клана считало, что именно само убийство пробуждает Мангекью, — продолжил он. — На самом же деле причина кроется глубже. Она — в эмоциях, возникающих при потере близкого человека. Возможности Шарингана во многом зависят от способа их обретения; самый сильный Мангекью — тот, что получен от скорби и чистой печали. Но мы с Изуной были первыми во всём клане, кто пробудил его, и не знали тогда всех тонкостей; уже потом мы стали изучать и сравнивать Мангекью разных Учих и узнали правду. Именно в связи с этим меня так интересуешь ты и твой Шаринган. Ты ведь не убивал друга, чтобы получить эту силу, верно?

— Верно, — подтвердил Итачи. — Но как вы определили?

— Твой Мангекью куда более могуществен, чем у многих. Как ты пробудил его?

— Мой лучший друг, человек, бывший мне почти братом, ради блага деревни покончил с жизнью у меня на глазах, запретив мне вмешиваться.

Итачи не знал, зачем говорил об этом сейчас, после стольких лет. Он давно смирился с тем, что гибель Шисуи повесили на него; одним мёртвым Учихой больше, одним меньше — при его послужном списке никакой разницы. И уж тем более он не ожидал от себя, что расскажет об этом такому человеку, как Мадара.

— Значит, я был прав, — удовлетворённо кивнул он. — Благодаря тому, что ты получил Мангекью таким образом, тебе удалось овладеть даже Сусано.

— А как же ваш Сусано? — вскинул бровь Итачи, стараясь не обращать внимания на всколыхнувшиеся в глубине сознания воспоминания о Шисуи.

— Если тебе когда-нибудь доведётся увидеть его максимальную форму, ты поймёшь, — туманно отозвался Мадара.

После этого они довольно долго молчали. За окнами тем временем рассвело. Лучи солнца, успевшего подняться над горами, заглянули в комнату, изгоняя из неё тьму и мрак.

— Тебе пора, — заметил Мадара, взглянув на часы, показывавшие без четверти восемь.

— И в самом деле, — отозвался Итачи, поднимаясь из кресла. — Вы останетесь?

— На какое-то время. Подожду, пока дети разойдутся по занятиям.

— Хорошо, — кивнул Итачи, хотя прекрасно понимал, что предок его разрешения вовсе и не спрашивал. — Заходите ещё, если возникнет желание. Сегодняшний разговор был весьма приятен.

— Да, неплохо поговорили, — усмехнулся Мадара. — Я даже вспомнил, почему раньше так любил свой клан.

Как и было положено в первый день новой учебной недели, Большой зал был полон галдящих школьников. За столом Гриффиндора Итачи приметил светловолосые макушки Дейдары и Наруто; парни сидели напротив друг друга и оживлённо о чём-то спорили, а Хината, пристроившаяся рядом с Наруто, делала попытки их унять. Чуть дальше расположились Гарри, Рон и Гермиона — «золотая троица», как, Итачи слышал, их называли в шутку некоторые преподаватели и маги Ордена; девушка держала в руках свежий номер «Ежедневного пророка», и на лице её было написано беспокойство.

— Запаздываешь, Итачи, — приветствовал товарища Сасори, когда тот занял свободное место рядом с ним за преподавательским столом. — Знаешь, твоим родителям стоило назвать тебя Соня, а не Ласка.

— Уймись, Скорпион, — отмахнулся Учиха, про себя всё больше поражаясь странному поведению людей сегодня. — Отчего ты с утра пораньше такой весёлый?

— Всю ночь экспериментировал, — сообщил Сасори, наливая себе чай. — Ещё немного, и яд против дементоров будет полностью завершён. Ну а попутно я придумал, как поиздеваться сегодня над второкурсниками.

— По тебе и не скажешь, что ты не спал всю ночь, — заметил Итачи; разговор ни о чём в кои-то веки доставлял ему удовольствие.

Сасори загадочно улыбнулся.

— По мне и не скажешь, что мне тридцать четыре, — отозвался он. И в самом деле, предположить, что кукловод старше товарища больше чем на десяток лет, было совершенно невозможно. Впрочем, перед поездкой в Хогвартс Сасори всё-таки неким одному ему ведомым образом умудрился «поколдовать», как он выражался, над собственной внешностью и теперь выглядел уже не на семнадцать, а скорее лет на двадцать пять, что было однозначно хорошей новостью для нестабильной психики хогвартских девиц. — Кстати, — он наклонился чуть ближе, совсем как Мадара недавно, — есть планы на вечер?

— Сасори, ты начинаешь пугать меня, — Итачи сохранял серьёзное выражение лица, с неудовольствием отмечая, что добрая треть девушек в зале смотрит на них.

— И вот почему сразу пугать? — вскинул бровь кукловод. — Я просто хотел предложить тебе небольшую прогулку.

— Я подумаю, — лаконично ответил Итачи.

— Хорошо, думай, — кивнул Сасори и, переведя взгляд на поднявшегося из-за гриффиндорского стола напарника, погрузился в какие-то свои мысли.

Итачи приступил к завтраку, не стараясь вновь завести беседу; он работал с марионеточником уже давно и хорошо знал, что после приступов общительности у него обычно бывали периоды глубокого погружения в себя.

— Доброе утро, коллеги, — кивнула им, подойдя, Минерва. — Вы уже читали? — понизив голос, спросила она.

— О чём вы?

Профессор подала Итачи скрученный в тугую трубку свежий номер «Ежедневного пророка».

— Первая страница, — сказала Минерва всё так же негромко.

— Я заинтригован, — протянул Сасори, провожая взглядом направившуюся к выходу из зала МакГонагалл.

Отодвинув в сторону тарелку, Итачи раскрыл газету, как и посоветовала Минерва, на первой странице и разложил её на столе. С листа на нукенинов смотрела, неправдоподобно дружелюбно улыбаясь, профессор Амбридж, а над фотографией помещался крупный заголовок: «МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ ОБРАЗОВАНИЯ. ДОЛОРЕС АМБРИДЖ НАЗНАЧЕНА НА НОВУЮ ДОЛЖНОСТЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА».