Два писаки

Что же такое человек?

Начинаю рассуждать обо всех этих вещах с попами. Они же вместо того, чтобы рассуждать и объяснять, начинают чуть ли не анафеме меня предавать. Мне часто тошнит от их неграмотности.

Что ж ты проповедуешь, если не можешь объяснить того о чем проповедуешь. Мой друг поп Александр как то сказал.

– Ну как же бабушкам не рассказывать сказок, если им это нравится.

Такая же история со свидетелями Иеговы и с кришнаитами, и с мусульманами. Каждый что-то городит, а начинаешь спрашивать по их вероисповеданию, а они вбили себе в башку, что они истинно верующие и только их вера истинная, и правильная. Вот и думай где, правда.

Я считаю, что, правда, у каждого. Каждый прав потому, что человеку не дано знать истины, да и вообще ни чего не дано. Человек просто живет под манией величия и Богов творит по своему образу и подобию.

А жизнь это жизнь.

Под церковью сидят нищие. Одна женщина без одной руки попрошайничает – Почему?

Ей платят пенсию и она еще не старая, и выглядит свежо и крепко. Я знал мужиков, которые на фронте потеряли руки и ноги, но работали, как и все. Вилков дядя Вася без руки работал конюхом.

Поцелуев дядя Алексей тоже без руки, тоже конюх. Руки они на фронте потеряли. Костюк дядя Вася без руки скотник. Харламенко без ноги выше колена чабан. И много других, которые, не смотря на такие увечья, работали так, что не все здоровые могли угнаться. Сидят под церковью еще не старые бомжи. У одного пальцы на ногах гноятся, другой не мытый заросший детина, побираются. Ранним утром я их частенько вижу здесь же, еще готовыми, валяющимися, пропахшими своей мочой. Люди ухитряются в чем угодно.

Раньше я подавал милостыню, потом решил, что не буду, но машинально подаю.

Вот случай произошедший недавно.

Прохожу мимо церкви, стоит мужик в рясе с длиннющей седой бородой на голову выше меня.

Видно, что на нем еще пахать можно. В руке консервная банка для пожертвований. Я завязываю беседу о Боге. Расплывается в улыбке и начинает мне втирать о добродетели и изречения разные из Евангелия и Библии. Я слушаю, он учит, вероятно, думая, что я неук, но я начинаю цитировать Библию и Евангелие и задаю вопросы. Улыбка исчезает.

– Господь каждому дал талант?

– Да.

– Значит, тебя как я вижу, Он тоже не обидел?

– Конечно.

– Почему же ты не увеличиваешь, как Господь повелел?

– Зачем?

– Посмотри, какой ты здоровый, не стыдно побираться?

– Нет.

– Ты больной или инвалид?

Смеется.

– Бог миловал.

– Так иди, работай.

– Ну, ты даешь,- Он опять смеется.- За пятерку я пойду работать?

– Почему за пятерку? Вон, посмотри, как шабашники ишачат. Я когда на шабашке, то не менее двухсот гривен в день зарабатываю.

– Но там же ишачить надо, ты еще молодой, а я?

Я действительно выгляжу моложе своих лет. Он же наоборот специально превратил себя в старца.

– А с какого ты года?

– С пятьдесят третьего.

Довольно отвечает он.

Я смеюсь.

– А я с пятьдесят второго.

– Так ты выходит старше?

– Выходит старше, вот только не попрошайничаю, а всю жизнь ишачу. Сейчас работаю трактористом. Когда нет работы, хожу по шабашкам.

– Так ты строитель?

– Нет, дружок я агроном, экскаваторщик, тракторист, а строить научился у каменщиков, штукатуров, плотников когда на стройках работал, в свободное от работы время. Как сказано? Дал Бог один талант, сделай из него пять. Дадено пять, сделай десять.

– Видишь тебе дадено.

– А разве в писании сказано, что кому-то не дадено? Там еще сказано, что в поте лица…

Тут подошла знакомая бабушка из нашего села, где я родился. Бабушки привозят продавать сюда молоко и яички. Она положила в баночку гривну. Я, поздоровавшись, спрашиваю.

– Зачем?

– А как же, человек Божий, Богу служит.

– А знаете, он вам не поможет огород перекопать, и забор не поправит. Не пойдешь ведь за хавчик к бабушке огород копать?!

Он что-то промычал, достал из банки гривну и протянул бабушке.

– Что ты, что ты.

Замахала бабулька руками, повернулась и быстро ушла.

Я стоял и, издеваясь улыбался.

– Ну ладно я не буду больше стоять.

– Не ври, будешь. Работать ты все равно не пойдешь, а вот таких бабуль обирать будешь.

Я развернулся и пошел своей дорогой. Хожу я всегда очень быстро. Мне так все и говорят.

– Ты всегда спешишь, как будто опаздываешь.

Привычка.

К вечеру наша пишущая братья собралась в кафе. Там мы делимся литературными новостями, читаем стихи, спорим о литературе. Обычно мы составляем два, три столика, заказываем кофе и что-нибудь вроде пирожного. Столики были составлены, мы сидели, беседуя, ожидали своего руководителя. Он появился в дверях в сопровождении того святоши и его спутницы. Когда я с ним беседовал, она так же стояла с банкой по другую сторону ворот перед церковью.

Руководитель нашей литературной группы был собой доволен. Божьего человека привел. Я сидел на другом краю сдвинутых столов. По случаю дня рождения одной из наших пишущих женщин мы прихватили с собой вина.

«Божий человек» может, не узнал меня, я сейчас был одет в выходную одежду, так сказать по фирме, а тогда был в рабочей робе. А может он просто не подал вида. Они с удовольствием приняли наше угощение. Наш руководитель его представил, и начал расхваливать их беседу.