Два веронца
Шрифт:
Всегда ты норовишь забежать вперед.
Но вы же только вчера сказали, что я нерасторопный.
Убирайтесь к черту, синьор. Однако скажи, ты знаешь госпожу Сильвию?
Ту, в которую ваша милость влюблены?
Откуда ты знаешь, что я влюблен в
По следующим признакам: во-первых, вы научились подобно синьору Протею стоять скрестив руки на груди и так смотреть, как будто вам жизнь не мила; наслаждаться любовной песней, как малиновка; бродить в одиночку, как зачумленный; вздыхать, как школьник, потерявший букварь; плакать, как девушка на могиле бабушки; поститься, как больной, посаженный на голодную диету; не спать по ночам, как богач, боящийся вора; гнусавить, как нищий на паперти. Прежде, когда вы смеялись, можно было подумать, что это кукарекает петух. Вы не шли, а гордо выступали, точно лев на прогулке. Вы постились только час после обеда. Вы грустили только при отсутствии денег. А теперь ваша возлюбленная так преобразила вас, что я на вас гляжу и не знаю: мой ли это господин?
Неужели это так заметно по мне?
Это заметно всем, кроме вас.
Кроме меня? Быть не может.
Кроме вас! И это святая истина, потому что второго такого простака в целом свете не сыщешь. И эта глупость так заполнила ваше нутро, что она поминутно выпирает из вас наружу. А когда глядишь на вас, она просвечивает, словно моча в ночном сосуде. Поэтому нужны только глаза, чтобы стать вашим врачом и распознать вашу болезнь.
Но скажи, наконец, ты знаешь мою Сильвию?
Ту, с которой вы глаз не спускаете за обедом и ужином?
Ты это заметил? Да-да, именно ее.
Нет, синьор, я ее не знаю.
Как, ты знаешь, что я с нее глаз не спускаю, а ее самой не знаешь?
Не та ли это, которую от всех придворных дам отличает уродство?
Напротив, дружище, ее отличает красота, а еще больше отличает ее нечто другое.
Вот это я знаю, синьор.
Что ты знаешь?
Знаю, что ее отличает не столько красота, сколько ваша милость.
Не в этом дело. Я хочу сказать, что ее красота необычайна, а другие достоинства неисчислимы.
Ну, конечно, потому что ее красота намалеванная, а другого никто и не считал.
Как —
намалеванная? Как — никто не считал?А вот так, синьор. Ради красоты она так размалевала себя, что ее красота ни у кого в счет не идет.
А меня ты ни за кого считаешь? Я в восторге от ее красоты.
А вы ее вовсе и не видали с тех пор, как она так изменилась.
Когда же это она так изменилась?
А тогда, когда вы в нее влюбились.
Я люблю ее с тех пор, как увидал, и вижу, что она по-прежнему красива.
Если вы ее любите, то не можете ее видеть.
Как так?
А вот так. Любовь слепа. О, если бы у вас были мои глаза! Если бы ваши глаза были так же остры, как в ту пору, когда вы бранили синьора Протея за то, что он ходит без подвязок!7
Что же я тогда увидел бы?
Вы увидели бы свою нынешнюю глупость, а заодно разглядели бы ее уродство. Синьор Протей, когда был влюблен, не видел, что он вышел без подвязок, а вы не видите, что не надели брюк.
Тогда, видимо, и ты влюблен, дружище: сегодня утром ты видел так плохо, что не мог почистить мои башмаки.
Вы правы, синьор. Я был влюблен в свою постель. Спасибо, вы из меня вытрясли мою любовь. Это дает мне смелость ругать вас за вашу.
Как бы ты ни ругал меня, я очарован ею, я люблю Сильвию бесконечно.
А хорошо бы вы разочаровались. Тогда бы кончилась и любовь.
Вчера она приказала мне написать несколько строк тому, кто мил ее сердцу.
И вы написали?
Написал.
И неплохо написали?
Друг мой, я постарался написать как можно лучше. Но тише. Это она!
(в сторону)
Вот так штука! Вот так кукольная комедия! Он, значит, будет всю ее роль говорить за нее!
Входит Сильвия.