Два зайца, три сосны

— Вся эта земля ваша? — спросил он у Матвея.

— Да, дом я получил, а землю пришлось купить. Мне, собственно, столько и не нужно, но продавали весь участок целиком. Но в этом есть своя прелесть, да и выгода тоже.

— Да, если через несколько лет продать все вместе, можно недурно заработать, — заметил Миклашевич. — Ну-с, пошли внутрь.

Изнутри дом являл собою зрелище жалкое до слез.

— М-да, — сказал Миклашевич, — если здесь и водятся привидения, то весьма убогие.

— И слава Богу! Никакие рыцари не будут бряцать доспехами, к тому же я не уверен, что привидения водятся в столь жалких помещениях. Хотя, об этом лучше спросить писательницу, — улыбнулся новоявленный домовладелец.

— Ну, писатели куда хотите могут поместить призраков, не проблема! — засмеялась я.

Арина и Миклашевич направились в подвал.

— Послушайте, откуда вы меня знаете? — поспешно прошептал Роза. — Что это был за розыгрыш?

— Это моя писательская тайна.

— Вы меня интригуете?

— Да!

— Это вызов?

— Боже упаси!

— Олеся! Где ты? — донесся громкий голос Миклашевича. — Иди сюда, посмотри!

* * *

Черт побери, что за игры в самом-то деле? И зачем Арине понадобилось приглашать сюда эту письменницу? Что она может? Или она попросту любовница этого архитектора? Говорят, он великолепно отреставрировал дом Матевосяна и вообще мастер своего дела. Возможно, конечно, но при чем тут писательница? И зачем эти дурацкие игры? Чего ей от меня надо? А она интересная, что-то в ней такое есть… Не красавица, отнюдь, но… Но она же явно со мной заигрывает… Или мне просто этого хочется? Конечно, хочется… Еще как хочется! Но я не хочу, чтобы она занималась моим домом… Это лишнее, только мешать будет… Надо уговорить Арину отказаться от их услуг под любым предлогом… А потом в удобный момент подкатиться к Олесе. А то если в отношениях замешаны деньги, как-то некрасиво получится. Помню, я еще в школе учился, мой двоюродный братец учил меня уму-разуму: «Имей в виду, Матвей, не заводи девчонок ни в школе, ни на работе и запомни раз и навсегда: „Не люби жену у брата и блядей из аппарата“. Надо пойти посмотреть, что они там делают… Обалдеть, второй раз вижу ее, а уже ведусь за ней как осел за морковкой… Какая она там писательница я не разобрал, как-то неохота мне читать, какие женщины несчастные, и какие сволочи мужики. Арина, оказалось, тоже ее читает. А мне просто хочется затащить ее на сеновал, задрать юбку и…

— Мэтью, поди сюда!

Как я ненавижу это «Мэтью», скрипнул он зубами. Тоже мне аристократка нашлась… Мэтью!

Он недовольно направился в кухню, откуда его звали.

* * *

Миклашевич тщательно облазил все углы и закоулки старого дома, поглядел чертежи и поэтажный план, полученный хозяином вместе с правами на дом, и сказал:

— Господа, я должен изучить все подробно, на это мне понадобится, как минимум три дня, затем я составлю смету, сообразуясь с местными ценами, так будет дешевле, правда, я не уверен, что смогу найти здесь мастеров по всем специальностям, но попробую. У меня неплохие связи с литовскими фирмами, а главное есть замечательный парень-подрядчик, он живет в Каунасе. Если я с ним свяжусь, и он согласится, то больших проблем не предвидится, технически дом во вполне приличном состоянии. Короче, через неделю, самое большее дней через десять я дам вам окончательный ответ.

— Извините, вы сказали, подрядчик… — нерешительно подала голос Арина.

— Ну да, а что вас смущает?

— Ну, я думала, вы сами будете руководить?

— Разумеется, я буду делать, так сказать, творческую часть проекта, а уж наблюдать за рабочими, это, как говорится, не мой профиль.

— Но мне сказали…

— Отлично! Великолепно! — взорвался Миклашевич. — Вам, судя по всему, нужен прораб, а не архитектор. Видимо, мы просто не поняли друг друга. В таком случае…

— Нет-нет, прошу прощения, — вмешался вдруг Матвей. — Нам нужен именно архитектор, дом нуждается в перепланировке и притом существенной. Прошу вас, успокойтесь, занимайтесь всем, что вы сочтете нужным. Разумеется, наблюдать за рабочими должен прораб, а не архитектор с таким именем…

Арина метнула на мужа удивленный взгляд, видимо, он редко вмешивается в подобные дела. А Миклашевичу понравилось замечание Розы.

А я уже мысленно видела этот дом… Надо снести к черту кое-какие стены, сделать по возможности большой и высокий холл…

— Скажите, а сколько комнат вы хотели бы иметь в доме? — обратилась я к Розе. — Вернее, как говорят за границей, сколько спален?

— Не меньше пяти! — ответила за него Арина.

— Зачем столько? — удивился ее супруг.

— К нам будут приезжать гости, иначе здесь можно сдохнуть с тоски! А что, вы хотите все снести?

— Ну, я пока только прикидываю, но мне кажется, что стоило бы сделать большой холл и значительно увеличить кухню.

— Кухню вообще надо объединить со столовой, как это теперь принято, и она обязательно должна быть очень светлой, с французскими окнами, вообще, я бы хотела везде французские окна! Это так красиво, элегантно и аристократично…

— Простите меня, но, по-моему, здесь климат не очень подходящий для французских окон. А вы собираетесь жить здесь круглый год?

— Нет, конечно.

— Тогда это, по меньшей мере, непрактично.

— Олеся, не увлекайся пока! — одернул меня Миклашевич.

— Можно вас на минуточку? — спросил, подойдя ко мне, Роза. Он отвел меня в сторонку. — Я вас умоляю, не надо объединять кухню со столовой. Мне кажется, здесь это неуместно. Здесь я хотел бы что-то более традиционное, что ли…

Я обрадовалась.

— Да, конечно, я вижу здесь просторную кухню, немного в старинном духе, конечно, со всеми современными прибамбасами, так сказать, и все же… Скорее темную, с красными деталями, к примеру, красные поставцы с белыми тарелками, может быть, даже с очагом, тяжелый большой стол, стулья тоже тяжелые с вышитыми подушками, а вот столовая должна быть полным контрастом: светлая, легкая, изящная.

Он как-то грустно на меня смотрел. Я осеклась.

— Впрочем, это лишь сиюминутные идеи. Там будет видно.

— Очаг это хорошо, — улыбнулся он.

На мое плечо опустилась большая рука Миклашевича.

— Уже фонтанируешь?

— Да нет, просто…

— Нам, пожалуй, пора. До встречи в Москве! — сказал он, решительно пожимая руку хозяину. — Мы подумаем, посовещаемся и представим план и смету.

— Простите ради бога, что из-за меня не состоялся обещанный вам обед, так, может быть, поужинаем вместе? — предложил Матвей Аполлонович.

— Извините, но у нас на вечер свои планы… А завтра мы уже уедем, совсем нет времени.

Интересно, он же собирался пробыть здесь дня три. Что бы это значило?

— Жаль, а я хотел утром повезти вас на рыбалку, тут такие места…

— О, рыбалка не для меня! — засмеялся Миклашевич. — Я через пять минут готов сломать к чертям все удочки.

— Кто говорит об удочках! А на блесну вы не пробовали?

— Да нет, я не рыбак!

— Вы охотник?

— Да, но только на очень крупную дичь! — усмехнулся Миклашевич.

В его голосе мне послышался вызов. Подошла Арина.

— Жалко, что вы так спешите, мне казалось, что нам стоило бы поближе познакомиться, чтобы вы поняли наши устремления.

— Мы встретимся в Москве и решим, стоит нам интересоваться вашими устремлениями или нет.

Она даже побледнела от его хамства. Он что, с ума спятил?

Когда мы сели в машину, я спросила:

— Митя, ты что рехнулся?

— Ты о чем?

— Что за тон, как ты с ней разговаривал!

—Все нормально, Олеська, просто я хочу, чтобы она сама отказалась от моих услуг.

— Зачем? Ты не хочешь делать этот дом?

— Да ни за что!

— Но почему?

— По кочану!

— А конкретнее нельзя?

— Ну не нравятся они мне, особенно она, хотя и он тоже гусь. Зачем мне выслушивать ее идиотские пожелания, что может быть хуже снобизма плебейки?

— Бред какой-то! Ты вполне мог бы спокойно поставить ее на место, в конце концов вмешивалась бы она не столько в твою, сколько в мою работу! А мне безумно понравился этот…

— Я так и понял, потому и отказался.