Двадцать квадратов и ребенок в придачу!

Кирилл очень серьезно кивнул и, позволив поставить себя на пол, подошел ко мне и, схватив за руку, потянул к ванной, а я так и стояла, открыв рот.

Не понял, а где скандал? Нет, это хорошо, но почему у меня так не получается?

— Ну, мам! Пойдем, а то завтрак остынет. Ты же не хочешь есть холодное? — серьезно заявил мне сын.

— Наташа, прекрасно выглядишь, — совсем огорошил Алексей, на что я пробурчала что-то нечленораздельное, покраснела и пошла умывать сына и себя, решив, что, наверное, все еще сплю.

Когда через десять минут — а мы никогда так быстро не умывались, тем более, без капризов и игр — мы все трое сидели за кухонным столом, и Кирилл уплетал овсянку, во всем подражая “папе”, я только и могла, что поддерживать челюсть, чтобы она не упала. Вся ситуация с каждой минутой пугала меня все больше и больше. Вариант избавиться от Грибоедова без последствий таял, как дым.

Не знаю, что было в этом человеке, но он как-то смог влюбить в себя моего сына, и, честно, меня это пугало.

— Не торопись и запивай, — Алексей, посмеиваясь, вытер заляпанное джемом детское личико и пододвинул ему кружку с чаем.

Кирилл кивнул, послушно запивая все чаем.

Цветные карандаши, а я им ничего? Не мешаю?

— А мы сейчас будем наряжать елку? — сынишка аж запрыгал на стуле от нетерпения. Ну вот сейчас будет истерика, и так, барабанная дробь, имперский марш и…

— Конечно, — уверил бизнесмен, — только помоем посуду, ты же знаешь, что за собой надо убирать?

Кирилл поморщился — посуду мыть, как и убирать за собой, он не любил, хоть его все и приучали, несмотря на маленький возраст, но сейчас он обреченно кивнул и, кажется, решил вспомнить уроки дяди Саши по этикету.

— Спасибо, все было очень вкусно, — после чего с помощью Алексея спустился со стула и, забрав свою грязную тарелку, донес ее до раковины.

— Давай я буду мыть, а ты вытирать? — Грибоедов был тут как тут, так что еще минут пять я наблюдала, как моего сына приучают к труду, и пыталась понять, чем вообще могу возразить, если, конечно, могу.

— А вам на работу не надо, Алексей… — я запнулась, не совсем понимая, как теперь называть соседа при ребенке.

— У меня отпуск, — весело подтвердил мужчина, подхватывая Кирилла на руки.

— А-а, — протянула я, ужасаясь перспективе провести с “врагом” весь день, ведь если он будет здесь, я даже Кирилла не смогу увезти к тете Симе, чтобы обезопасить от “папы”. Скверная ситуация, хоть все и выглядит, как семейная идиллия. Я задумчиво потягивала кофе, наблюдая за тем, как они наряжают елку игрушками, все так же вытащенными из кладовки.

— Наташа? — Алексей помахал рукой, привлекая мое внимание, я непонимающе уставилась на него.

— Что?

— У вас есть пожелание к ремонту?

— Я хочу большо-ой холо-дт… — Кирилл запнулся на произношении сложного для него слово, но показал большой холодильник.

— Кирилл, — я покачала головой, — мы с тобой не будем делать ремонт.

Сын насупился, и я готова была уже объяснить ему, что у нас с “папой” отдельный бюджет, но меня опередили.

— Кирилл, сходи проверь, где у нас Ван Гог, а то его не видно…

Ребенок послушно кивнул и бросился выполнять распоряжение.

— И чего вы добиваетесь? — почти прорычала я, только Кирилл вышел из кухни.

— Ничего, предлагаю сделать ремонт.

— Так делайте? Мы причем?

— Так и в вашей комнате…

— Ах да, а потом “я же там ремонт вам сделал…” и начнете…

— Наташа, я ничего не буду начинать, — поправлять его с именем уже не хотелось. Смысл? — Ладно, я начну, но только ремонт, ребенок не может жить в таких условиях.

— Нормальные условия, — я даже разозлилась. — Если это новый способ уговорить продать меня вам комнату…

— Нет, — Алексей пожал плечами и улыбнулся, — я уже не хочу покупать вашу комнату, Наташа.

Не хочет? То есть? Это новая уловка?

Топот ног, и Ван Гог с разбега, кстати, довольно ловко прыгнул в руки поймавшего его мужчины. Кот был мокрый, вот на что спорим, был в ванной и, испуганный появлением Кирилла, свалился в таз с полотенцами, которые я вчера замочила, чтобы избавиться от пятен…

— Я его нашел! — гордо известил Кирилл, следом вбегая в кухню и обнимая ноги Грибоедова. Я же замерла, глядя на Алексея, державшего мокрого страдальца.

Чувство дежавю и смутно знакомая картинка, но где я могла такое видеть? Вспомнить бы где?

Глава двенадцатая, или борщ, ремонт и поцелуй?

Алексей

Итак, итоги прошедших суток в квартире — меня еще не убили.

Я погладил усевшегося на табуретку рядом со мной Ван Гога и закрыл очередной сайт ремонтников. Это уже смешно — цены заоблачные, качество работы даже в примерах… Массаракш, да я лучше служебным положением воспользуюсь. Хоть и не люблю такое, но с другой стороны, зачем мне строительная фирма, если я ищу исполнителей легкого ремонта на стороне? Пока косметического…

Нет, хочется, конечно, все хорошо и основательно, но тогда нужен общий дизайн, а пока Наташа воспринимает меня, как врага, придется довольствоваться малым, а потом на время ремонта переедем в мою квартиру… Да, а губа не дура, и почему я уверен, что это непременно будет?

Я покосился на дверь кухни. А ведь непросто верил, знал, такая же спокойная уверенность, как и с тем, что уже завтра мне установят интернет. Тьфу, и нашел же с чем сравнить!

Ладно, хрен с ним, с чем сравниваю, главное было другое — я уже привык к Кириллу, и сейчас, в минуты затишья, пока он спит, мне как-то тоскливо, но как только он проснется, все начнется сначала, и я этому радовался.

Мобильник снова высветил сообщение от брата. Андрей паниковал и из-за работы, и из-за моей затеи.

Предупреждение, что чужие дети — это чужие дети и вообще… Что подразумевалось под "вообще", я не знал, и не хотел знать. Мне несложно было возиться с малышом, играть, притом я, кажется, искренне любил этого сорванца и испытывать неприятие оттого, что он сын от другого мужчины? Может, при других обстоятельствах, но сейчас мне было все равно, и будь у Наташи хоть трое детей, я бы все равно их любил, просто потому что они — часть ее…