Двадцать один

— Эмм… Юрий Иванович… сегодня это не вам.

«Сейчас тоже пожалуется, что я ему никогда цветы не дарю», — улыбнулся я про себя.

— Ладно, садитесь.

Я занял пустую скамью и положил букет рядом с собой под стол. Лектор опять уткнулся носом в свои записи и начал тихо читать. Читал он с выражением, иногда даже посмеиваясь над чем-то, видимо, очень забавным. Что может быть забавного в зарубежной литературе Средневековья? Естественно, его никто не слушал. Сзади меня начали играть в карты, впереди, раскрыв ноутбуки и делая вид, что записывают, лазали по интернету.

Мне стало даже немного обидно за этого смешного старичка. Было видно, как он выкладывается, стараясь быть интересным. Наверное, его не учили получать обратную связь от аудитории — он ее не чувствовал. А она не воспринимала его. Даже я, как ни старался его слушать, никогда дольше пары минут не мог удерживать свое внимание. Воспользовавшись всеобщим шумом и ежесекундным стуком пальцев о клавиатуру, я нагнулся и шепотом спросил у Леры, которая сидела в соседнем ряду:

— Слушай, а сегодня Маша будет?

— Ты знаешь, она не говорила, что не придет. Может, решила не ходить на первую пару?

Из-за Леры высунулся вездесущий Толя:

— О, скажи мне, веселый цветочник, и кому же принес ты букет? Не Марии, случайно? Если что, я могу ей передать. — Он усмехнулся: — Мы с Лерочкой приглашены.

— Анатолий! Мирослав! Имейте совесть! До конца пары осталось всего ничего. Потом обсудите ваши дела, — спас меня Юрий Иванович.

Я выровнялся за партой и сделал вид, что внимательно слушаю.

После пары меня догнал Кирилл и сильно хлопнул рукой по плечу.

— Слушай, Мир, ты расстроишься!

— Что такое, Кирюх?

— Я сейчас звонил Маше… в общем…

— Ну что «в общем»?

— В общем, она сегодня не придет. — Кирилл замолчал.

— Черт! Ты что, не мог раньше узнать? Советчик, блин! «Тащи букет»! «На шею бросится»!

— Мирон, ну прости!

— Иди на фиг, Кирилл!

Я вышел с букетом в опустевший холл. В душе кипела обида, пытаясь вырваться наружу. Мне хотелось отхлестать Кирилла этими самыми цветами. А потом и Машу. Заодно. Мимо прошли Толик с Лерой. Похоже, на день рождения. Толя насмешливо посмотрел на меня. Выглядел я, должно быть, очень глупо. С этим дурацким букетом в руках. Розы немного завяли, кое-где осыпались лепестки, целлофан прилип к руке. Оставаться здесь дальше у меня сил не было.

Рядом с гардеробом сидела Наташа, изучая содержимое своей сумочки. Она — единственная девушка, которая еще не спросила меня об этих цветах.

— Привет! — устало поприветствовал ее я и уселся рядом.

— Мы уже виделись. — Наташа повернула ко мне голову. — Весь день хотела спросить, кому букет?

И правда, для кого он теперь? — пронеслось у меня в голове. — Разве что…

— Тебе, — ответил я, протягивая букет.

— А почему ты только сейчас мне их даришь?

— Наташа подозрительно смотрела на меня. Цветы пока не брала — выжидала.

— Хотел подарить, когда никого уже не будет. Чтобы лишних вопросов не возникало.

Уффф… Выкрутился!

— В честь чего такая любезность? — все еще недоверчиво поинтересовалась Наташа, но цветы взяла.

— А ты что, забыла? — В голове наступил кризис идей, нужно было выиграть время.

— Извини…

— Сегодня… в этот день мы с тобой познакомились. Три года назад. — Сходу придумывать было тяжело. — Помнишь, как мы встретились в этом же коридоре тогда? Ты попросила меня взять твое пальто в гардеробе — я стоял в очереди впереди.

— Правда? Нежели ты запомнил? — Наташа бросилась ко мне и расцеловала. — Ты знаешь, я так и знала, что это мне! Как чувствовала!

Мне стало немного неудобно.

— Да ладно. Должен же я радовать свою любимую подругу хоть изредка.

— Мирчик, ты такой милый. Люблю тебя!

Я опешил: раньше она мне этого такого не говорила. Хотя это, конечно, ничего не значит. Все говорят друг другу «Я люблю тебя». Это же несерьезно. Надеюсь.

— А я тебя обожаю, — уклончиво ответил я. — По домам или… в суши?

— А давай в суши! Раз сегодня такой праздник!

Я посмотрел на Наташу. Она стояла, прижав букет к груди, и трепетно рассматривала бутоны роз. Да, эти цветы, несомненно, шли ей.

10 Теория романтической коммуникации

Я решил завязать с Машей. На время? Навсегда? Не знаю.

Вчера даже не стал ей звонить, писать sms с поздравлениями. Я слишком много переживал и теперь понял, что мне это надоело.

В университетском расписании сегодня только один семинар — по основам делового общения. Я ехал на него с неохотой, ради одной пары собираться было лень. Тем более что на этом семинаре, проводимом сразу для двух групп, должна быть и Маша. Мое обиженное самолюбие еще не готово ее видеть.

Я ворвался в кабинет с традиционным опозданием, но преподаватель встретил меня в буквальном смысле слова с распростертыми объятиями:

— Мирослав! Вот вы-то нам и поможете сейчас.

— Здрасьте. А что такое?

— Проходите. Вот, садитесь. — Дмитрий Сергеевич, так зовут нашего преподавателя по основам делового общения, отодвинул от своего стола стул, приглашая присесть за его место.

Дмитрий Сергеевич Кац — культовый персонаж нашего журфака. Это самый большой стресс любого первокурсника в первом семестре. Его основной предмет — коммуникативистика — пугает неокрепший ум юных гуманитариев похлеще матанализа. Бедным первокурсникам приходится учить огромное количество схем, таблиц, определений. И все это на ужасно тяжелом научном языке. Помню, в середине первого курса объяснял отцу, как пользоваться кофеваркой: «Понимаешь, пап, здесь методология такая…». В общем, после Каца дальнейшая учеба на журфаке кажется делом элементарным, а первая сессия — страшным сном, который, к счастью, остался в прошлом. Если бы на факультете стоял счетчик слов, то самым употребляемым после «привет» и «зайка» стало бы слово «Кац». Помимо этого, больше половины всех реприз наших КВНщиков на осенней игре традиционно посвящены ему.

Во внешнем его виде не было ничего особенного: низенький, в очках, с легким американским акцентом. На старых фотографиях — классический советский студент-зубрила. Тем не менее, в плане создания собственного имиджа Кацу нет равных. О его преподавании в США были наслышаны все. Он рассказывал, что некоторые схемы и модели в иностранных учебниках носят его имя.

Я однажды решил проверить, поискал в интернете. Выяснилось — ни слова about Dr. Katz нет.

Оставалось винить несовершенство поисковой системы — разочаровываться в Дмитрии Сергеевиче как-то не хотелось.

Итак, я присел за его стол и оценил обстановку. Маша сидела справа от меня, почти в конце аудитории. Я чуть задержал на ней внимание, и она подняла глаза. Наши взгляды пересеклись, я поднял вверх брови, типа: «Привет!». Она улыбнулась.

— Итак, Мирослав. Сегодня вы — директор по персоналу. Вы принимаете на работу нового журналиста, вам предстоит вести собеседование.

— Понятно.

— Вот и замечательно. Выбирайте, с кем будете вести собеседование.

— Из кого?

— Да вот… — Кац жестом представил сидящих передо мной ребят. — Вот из них любого. Или любую.