Дважды не живут

В соседней комнате Танцор сказал Следопыту:

– Садись за машину и ищи в базе Петролеума эту сучью Люсю. Шпионка. Звонила Весельчаку.

Следопыт изумленно посмотрел на Танцора. Включил дедов третий Пентиум и подключился к своему мэйнфрейму, который никогда не выключал.

Танцор пошел в комнату к Деду. Эту стерву нельзя оставлять без присмотра.

Нет, все так же сидит. Видимо, соображает, как бы поубедительнее свалить.

Наконец-то убрала платочек в сумочку. Достала зеркальце. Подмазала глазки с губками.

– Танцор, ему сейчас витамины нужны. Я схожу за апельсинами? У вас рублей пятидесяти не найдется?

– Нет, я же сказал, что прямо так, в домашней майке примчался.

– Тогда, может был., у Следопыта что-нибудь есть? Ведь нельзя же ему сейчас без витаминов.

– Хорошо, – согласился Танцор, – пойду спрошу.

Следопыт сидел перед монитором в прострации. На экране висели две фотографии. Одна под другой. На верхней была запечатлена Люся. Именно так и было подписано внизу: «Люся», без отчества и фамилии. На нижней – старый знакомый Танцора по «Мегаполису». Подтверждала это и подпись: «Лох».

– Это один и тот же человек. Из отдела внешней разведки Петролеума, – прошептал Следопыт. – Трансвестит.

Танцор кивнул головой. Мол, все ясно. Все ясно, как божий день. И вполне естественно. Поскольку у Весельчака все такие, прооперированные.

– Поищи тут какие-нибудь ремни или веревки. И скотч. В крайнем случае тряпку для кляпа. Я его сейчас приведу.

Танцор вернулся к Люсе.

– Нет. К сожалению, у Следопыта тоже полный голяк. Так что придется Деду пока без апельсинов.

Люся опять зашмыгала носом. Танцор принес ей из кухни стакан воды, чтобы успокоилась. А то и с ней что-нибудь на нервной почве случится.

Люся отглотнула. Потом еще два раза. Танцор удовлетворенно отметил, что на горле еле уловимо что-то двинулось вниз, а потом вверх. Кадык, четкий вторичный половой признак, присущий только мужчинам.

Подошел к Деду. Он лежал с закрытыми глазами и спокойно посапывал. Цвет лица опасений больше не внушал.

– Спит, – объяснила Стрелка. – Я ему «Феназепама» дала.

– Хорошо, очень хорошо, – похвалил ее Танцор, словно седовласый профессор юную практикантку. – Сон, это в его положении очень полезно.

Потом сказал Люсе, что в соседней комнате у Деда какие-то старые книжки: Бероуз, Керуак. Вероятно, это первоиздания битников. Наверняка доценту РГГУ это будет интересно. Ушли.

И вдруг до Стрелки донеслись какие-то странные звуки. Какой-то шум то ли борьбы, то ли еще чего-то. Сдавленный женский крик, тут же прервавшийся.

В соседней комнате она застала странную картину. Люся была привязана к стулу. Рот ее был заклеен скотчем. Глаза злобно сверкали. Следопыт расстегивал на пышной груди блузку. Танцор возбужденно, с большой заинтересованностью, наблюдал за этим процессом.

– Вы что, охренели, что ли, совсем? – возмутилась Стрелка. – Нашли, блин, время и место! А ты, козел… – Это уже было адресовано конкретно Танцору.

– Да погоди ты, сейчас такое узнаешь про эту перезрелую девушку!

Тем временем Следопыт оголил Люсин бюст.

– Видишь вот эти два шрама? Видишь? Знаешь, что это такое?

– Ну, силикон. Ну, и что такого?

– Это, дорогая, – сказал торжественно Танцор, – не только силикон, но еще и трансвестит.

– Ну и что?! – окончательно взбесилась Стрелка. – Какого хрена вы все это затеяли?! Они, что ли, не люди? Откуда вы два таких дремучих мудака возникли?!

– А знаешь ли ты, дорогая, кем была эта Люся до операции? – театрально воскликнул Танцор. И покрутил на мониторе регулятор яркости, которая была предусмотрительно сведена к нулевой черноте. – Любуйся!

Стрелка подошла к компьютеру, всмотрелась в экран и разразилась своим коронным «Bay!».

– Хорош, нечего сказать, хорош, блин! Как же это тебя, козла, угораздило? – Стрелка говорила и в то же время пыталась побороть в себе сильное желание пустить в ход свои страшные ботинки. Ну, хоть один только разок! Ну, слегка, хотя бы по одному из силиконовых мешков, которые ничего не чувствуют… Однако сдержалась.

– Так, – мрачно сказал Танцор, – суд удаляется на заседание.

И все пошли в кухню.

– Ну, что с ней… Блин, с ним что будем делать? – начал Танцор совещание.

– Как что? – ответил Следопыт. – Допрашивать будем, естественно. Какого хрена ей… блин, ему от Деда надо?

– А оно расскажет? – ехидно спросила Стрелка.

– Так пытать будем!

– А ты можешь?

– Ну, не я, так Танцор, – все с тем же напористым оптимизмом доказывал свою правоту Следопыт.

– Танцор? – спросила Стрелка.

– Вряд ли. Я, что ли, садист?

– Ага! – воскликнула непогрешимая Стрелка. – Значит, я! Возьму, блин, утюг и буду силикон плавить!

– Ладно, – прервал дебаты Танцор, – пригрозим смертью, приставим к башке ствол, и, думаю, заговорит. Но вот только еще один вопросик остается. Что потом? Отпускать его к Весельчаку нельзя. Нельзя раскрываться.

– Замочить, и дело с концом, – с необыкновенной легкостью решил судьбу Люси-Лоха Следопыт.

– Ага, а мочить, значит, буду я. Так? – спросил Танцор серьезно, глядя прямо в глаза Следопыта.

– Ну а кто же? – ответил тот, отведя взгляд. – Ведь ты у нас всегда… Разве не так?

– А ты не хочешь попробовать?

– Так у тебя это уже все отработано. Специализация должна быть.

– А она у меня есть! Есть у меня специализация! – сорвался на крик Танцор. Потом сбавил тон, чтобы в комнате не было слышно. – Я еще не научился расстреливать, не научился добивать раненых. Не могу после побоища вылезать из кустов и вытаскивать кошельки у убитых. Понял? А этот, хоть и скот, конечно, еще тот, но он же сейчас совершенно беспомощный. Нет, не могу. И все тут, на хрен!

– Гляжу я на вас, – после некоторой паузы вмешалась в спор Стрелка, – и удивляюсь. Скудоумие и чванство. И больше ничего. Предельно примитивный подход к действительности. Если враг, значит, мочить. Если сами не можем, то наймем кого-нибудь за полштуки. Так?

– Ну, может быть, – ухватился за подсказку Следопыт.

– А у тебя, насколько мне известно, есть дружок закадычный, мент по фамилии, если не ошибаюсь, Степанов. И у этого самого Степанова есть КПЗ, где человека можно держать сколько угодно долго.