Дважды невезучие
Шрифт:
Вон то голубое мерцание в нежных переливах бирюзы и темных разводах пепельных бликов – это вскипающая перед грозой река. А вот, далеко на горизонте, там, где черно-изумрудным цветом вспыхивает лес… Да, точно! Это уверенное лилово-фиалковое сияние и есть тот самый колдовской натиск – чужая, до крайности упрямая воля, что гнала на здешние земли бушующую стихию! Лиззи напряглась, готовясь противостоять враждебной магии, а между ее ладонями начал набухать большой огненный шар. Вот по аметистовой полоске грозовой стихии прошло волнение – всплеск темно-фиолетовых волн, – стало быть, даже из своего далека колдун заметил противницу. Интересно, какой ему сейчас видится Лиззи
Вольдемар, сидящий рядом с Лиззи и тоже зачарованный зрелищем бушующей стихии, наконец оторвал взгляд от окна и реющих в темноте белоснежных занавесок. Эмпир посмотрел на возмутительно безучастную к происходящему волшебницу. Она была сосредоточенна и неподвижна, а по ее бледным вискам катился пот. Юноша, который уж точно не был бестолковым, сразу понял, что к чему. И тут же, словно в подтверждение его правоты, за окнами стих ветер, тучи остановили свой стремительный полет, и даже гром больше не разбивал с треском волглое небо.
Люди на улице замерли, не понимая, что творится, – из прорехи в низких тучах к свинцово-серой реке протянулась, да так и зависла в воздухе кривая полоса огромной молнии. Ослепительный свет залил деревню. Но молния не гасла, и тяжелые грозовые облака не меняли очертаний. Непогода застыла, будто нарисованная. Впрочем, деревенские не стали ломать голову над этой диковиной – мало ли чего природа учудит, пользуйся заминкой да спасай добро.
А вот Бальдур, не будь дураком, сразу сообразил, в чем дело. От ночевавшего в том же доме орка не укрылось побледневшее от напряжения лицо волшебницы. Парень подскочил к Лиззи, схватил девушку за руку и начал по мере умения вливать в нее свою силу, растерянно бормоча: «Надорвется же девчонка, как есть надорвется. Беда… ой беда!..»
Окаменевшая волшебница по-прежнему сидела возле окна. Она целиком сосредоточилась на том, чтобы сдержать силищу свирепого чернокнижника. Отражать его безумствующую волю, неуемно рвущуюся вперед, оказалось непросто. Лиззи казалось, будто она удерживает тяжелую дверь, в которую ломится разъяренный силач. Собственно, именно такой образ она себе и выдумала (а чего выдумывать – все затвержено еще на первых уроках магии) – так легче справиться с натиском. Вымышленная дверь сотрясалась от сокрушительных ударов, неведомый колдун обладал прямо-таки ужасающей мощью. Он рвался вперед, силился разрушить преграду, выпустить стихию на волю. Лиззи, весьма к месту, вспомнилась сейчас любимая шутка ее наставницы фрау Оссы про неудержимую силу, которая встречает на своем пути непреодолимую преграду. Да, сегодняшнее противостояние весьма красочно живописало этот абсурд.
Но все-таки то была настоящая битва, хотя и невидимая посторонним взглядам. Противники не стояли лицом к лицу, не размахивали грозным оружием, а пытались одолеть друг друга при помощи собственных магических сил. Никогда в жизни Лиззи еще не доводилось участвовать в таком поединке. Только теперь она поняла, к чему на самом деле готовила ее строгая учительница, обучая концентрировать энергию и управлять ею на расстоянии. И в какой-то момент Лиззи осознала – она начинает побеждать…
– Пусти! – вдруг истерично закричало злобное нечто глубоко в ее сознании, пытаясь пробить волю соперницы. – Пусти, маленькая дрянь!
Лиззи вздрогнула от неожиданности, и этого оказалось достаточно для того, чтобы шаткое равновесие сил было уничтожено. В голове ликующе захохотало, а где-то далеко и в то же время совсем рядом, в мире людей, небеса расколол оглушительный гром, а на крыши домов обрушился поток воды.
Лиззи гневно прикусила нижнюю губу и ответила ударом
на удар…– Ну уж нет! – рявкнул неведомый колдун. – Чтобы какая-то ведьма…
И он устремил вперед всю силу, которую имел…
– Беги, зови всех на помощь! – Бальдур хлопнул по плечу напряженно замершего Вольдемара, не сводящего с любимой испуганно расширенных глаз. – Одной ей не справиться!
Эмпир глубоко вздохнул, приходя в себя, коротко кивнул и кинулся на улицу, громко выкрикивая имена друзей…
Первым на его зов откликнулся Зорган, выскочивший из избы с горшком сметаны в руках и визжащим драконом, лихо восседающим на плече эмпира, вцепившись в его камзол. Виконт грязно выругался, узрев в небе над своей головой ослепительно сияющее пятно смерча, в центре коего угадывалось уродливое мужское лицо, злорадно хохочущее во все горло…
– Бей! – подзуживающе визжал дракон в ухо Зоргану. – Мочи негодяя!
Плохо соображая, что он делает, эмпир плеснул в сердце смерча сметаной, а следом запустил и сам увесистый глиняный горшок… Посудина полетела точно в хохочущую колдовскую морду! Смерч мгновенно всхлипнул, схлопнулся и пропал…
Неожиданно Лиззи поняла, что в окружающем ее пространстве произошло какое-то необратимое изменение. Голова волшебницы чуть не раскололась от внезапной боли, к горлу подкатила тошнота, затылку стало холодно, телу жарко, а тут еще перед глазами промелькнуло искаженное ненавистью уродливое мужское лицо, облепленное мокрыми от пота волосами и густо уляпанное чем-то белым…
– Пожалеешь, – пообещал напоследок охрипший от усилия голос. – Вы все пожалеете, клянусь, чтоб мне к демонам провалиться!
А потом неизвестный колдун (которого Лиззи так и не успела толком разглядеть) отступил. Просто исчез, и все. Последний натиск волшебницы растворился в пустоте. Чувство было такое, словно она взяла замах, да промазала и теперь закручивается в тугую спираль. Если сейчас не остановится – изничтожит сама себя. «При должном коварстве и из отступления можно извлечь победу…» – еще успела подумать Лиззи, а потом рванула силу обратно – в укромные уголки сознания. Новая вспышка боли пронзила голову одновременно со вспышкой молнии. Волшебница подавилась вдохом и распахнула глаза…
Такого унижения Гедрон не испытывал еще никогда в жизни. Сначала ему в глаза выплеснули поток густой, жирной сметаны, а затем прямо в лоб чернокнижнику угодил тяжеленный горшок, едва не раскроивший ему череп. Колдун ахнул от возмущения, взвыл от боли и отступил, поклявшись отомстить… Сейчас он неловко, подвернув под себя ногу, полулежал в луже зелья, растекшегося из перевернутого котла, прижимал ко лбу холодную поварешку и ругался самыми страшными словами, какие только знал. Призывал кару богов на головы унизивших его сопляков, обещал самому себе или расквитаться с обидчиками, или провалиться к демонам, плакал и всхлипывал. На лбу Гедрона медленно наливался огромный лиловый синяк…
Я сидела с отвисшей чуть ли не до пола нижней челюстью, ибо в зеркале, вернее, в коридоре, в который оно превратилось, отделенный от меня прозрачным стеклом, стоял мужчина невероятной красоты…
– Так-так… – Красавец озабоченно нахмурился. – А я-то считал, будто этот модуль связи давно пришел в негодность. Ошибался, получается! Нужно как-нибудь самому прибыть на Ледницу, провести техобслуживание модуля, в настройках покопаться, микросхемы перепаять…
– Чего-чего? – оторопело переспросила едва вышедшая из ступора я. – Микро… как?..