Две полоски от босса

Искренность в голосе Макса заставляет отвлечься от самобичевания и посмотреть непонимающим взглядом в синие глаза. 

— Цветы, ресторан… Че вы там ещё девчонки любите? 

Он протягивает руку, цепко беря меня за подбородок, и заглядывает в заплаканные глаза. Не выдержав пристального взгляда, краснею и отворачиваюсь. 

— Что, так больно?
– словно удивляясь, спрашивает Макс, проводя кончиками пальцев по трепещущей коже живота. 

Киваю, ощущая, как где-то глубоко внутри вновь зарождаются истеричные рыдания. 

— Прости, детка. Я заглажу свою вину, - обещает Макс, сверкая глазами, в отражении которых я вижу что-то близкое к обожанию. 

Шершавая ладонь, что привыкла тягать неподъёмные для обычного человека штанги, проходится по моим волосам нежно и аккуратно, словно я - хрупкая фарфоровая статуэтка. Потрясение и напиток с миллиардами пузырьков делают свое дело - глаза начинают слипаться. 

Под мерные поглаживания по волосам я уплываю туда, где нет проблем. Объятия Морфея такие крепкие и тёплые...

Глава 25

Ангелина 

…что-то тяжёлое давит на грудь, стесняя дыхание. Лишь когда открываю глаза, понимаю, из-за чего именно проснулась. Через меня перекинута мужская рука, что тяжеленной гирей буквально вдавила в постель. Осторожно выбираюсь из объятий, но как только принимаю вертикальное положение, едва сдерживаю болезненный стон. 

Низ живота саднит.

 Тупая боль отдает в бедра. Прикусив губу, наклоняюсь и тянусь к платью, что лежит на полу бесформенной шелковой лужицей. Надев его через голову, встаю на дрожащие ноги и только тогда осмеливаюсь обернуться, чтобы посмотреть на спящего Максима. 

Он лежит на спине посреди огромной двуспальной кровати. Мужчина прикрывает одной рукой лицо так, что не видно глаз. В кулаке другой руки он крепко сжимает что-то небесно-голубого цвета. Вспыхиваю, когда понимаю, что это за предмет — это мое нижнее белье. 

Малиновая краска опускается еще ниже - на шею, когда в сознание врывается воспоминание о том, как он заботливо обтирал мои бедра влажным полотенцем. Максим вновь поворачивается во сне, и покрывало открывает вид на белоснежную простынь. Возле того места, где спала я, расплылось огромное кровавое пятно… 

Громко шмыгаю носом, чувствую себя обманутой и несправедливо обиженной. Казалось, обещали угостить сладким медом, а на деле – безжалостно покусал рой диких пчел. Смахнув ладонью слезы, присмотревшись, замечаю на тумбочке красного дерева ключ-карту. 

Даже не рассмотрев интерьер номера, спешу к входной двери. Я не готова сейчас ко всякого рода разговорам, поэтому хочу покинуть помещение раньше, чем Максим проснется. 

Мне так плохо физически и душевно, что просто выть хочется. Но прежде, чем я понимаю, как открыть дверь, мою талию неожиданно обхватывают крепкие руки. Спины касается горячая после сна кожа. 

На секунду поражаюсь тому, как Максим может бесшумно передвигаться. 

Садулаев разворачивает меня к себе лицом. Обеспокоенный взгляд синих глаз останавливается на моих – покрасневших и зарёванных. 

– Ты зачем поднялась в такую рань? – спрашивает, обхватывая пальцами мой подбородок так, чтобы я не могла отвести взгляд. В его голосе слышится беспокойство. 

– Мне надо на работу, а то опоздаю, – шмыгаю носом, пряча глаза за пушистыми ресницами. Я боюсь показать тот калейдоскоп чувств, что вызван его близостью. 

Максим без лишних слов наклоняется и поднимает меня на руки. В ответ машинально обнимаю его за шею, пряча заплаканное лицо на обнажённой мускулистой груди. Пару шагов и он усаживается на кровать, продолжая держать меня на руках. Я слышу, как громко бьется сердце Садулаева. Кажется, оно вот-вот сорвется с «рельс». 

– Моя девочка любимая сбежать хотела? – укоряет меня, а затем серьезно добавляет: - Лин, больше так больно не будет, – широкая ладонь проходится вдоль моей спины до самых ягодиц.
– Обещаю, маленькая, – словно считывая мои переживания, добавляет Макс. 

Он сдержанно целует меня в лоб, и я мгновенно заливаюсь краской. Мне неловко говорить с ним на эту тему. 

– А теперь, будь хорошей девочкой, и поцелуй меня, – просит Максим, наклоняясь ко мне еще ближе. 

Прикрываю глаза ресницами и послушно тянусь к его губам. Поцелуй такой нежный, почти невесомый… 

Он прогоняет все страхи прочь, пока я не слышу, как учащается дыхание мужчины. Для меня это опасный звоночек, но как только я упираюсь кулачками в его грудь, Максим нехотя подчиняется. Облизывает нижнюю губу, прежде чем произнести: 

– Позвоню Татьяне и скажу, что у тебя сегодня выходной. 

– Нет! Мне надо на работу, - подрываюсь с его колен и отрицательно качаю головой.
– Я не могу подводить коллектив. 

– Хорошо, - сдается Гром, проводя пальцами по всклокоченным после сна волосам. 

Он сейчас выглядит таким милым и заспанным, что я уже почти простила его за ночные «пытки». 

– Тогда дай мне пару минут на душ. Я тебя отвезу. 

У дверей Максим останавливается и поворачивается ко мне. Мужчина совершенно не стесняется своей наготы. Хотя с чего ему чувствовать неловкость? Он идеален. Несмотря ни на что, я восхищена разворотом его широких смуглых плеч, перекатывающихся мышц и прессом без единого намека на жир. Идеальный представитель мужественности. Вижу знакомую улыбку, от которой мое сердце всегда пускается вскачь. 

– Как на счет того, чтобы вместе принять душ? 

Я пищу что-то нечленораздельное, а Максим, посмеиваясь, скрывается за дверью ванной комнаты. 

Спустя каких-то полчаса, мы спускаемся вниз на лифте. Все это время я смотрю в зеркальные двери помещения на свое отражение. Уголки губ опущены, на шее наливается темным цветом засос… Охаю, прикрывая его дрожащей ладонью. Замечаю, как ещё пара таких же «украшает» ключицы и спускается ниже, к декольте.