Две половинки темной души

– Вроде…

– А хлеб?

– Ржаной, – наморщил нос Валя.

– Поджарю на подсолнечном масле, да с чесночком! – И Таня красноречиво причмокнула.

– Хочу, – тут же просиял Валя. – Мне глазунью с кетчупом.

– Все будет! А теперь выйди, я оденусь.

Валя выбежал за дверь. Таня стянула с себя ночную рубашку и облачилась в спортивный костюм: футболку с капюшоном и шортики. Раньше она могла себе позволить ходить по дому в халате, из-под которого выглядывал подол сорочки для сна, но с появлением в доме Кости все изменилось. Он ненавидел распустех, и Таня, чтобы угодить ему, купила себе пару комплектов домашней одежды. Теперь она надевала ее поутру не для Кости – для себя.

– Мам, а мы пойдем сегодня в гости к тете Любе?

– К кому? – не сразу поняла Таня.

– К Роминой маме.

– А… – Она вышла из комнаты и, обняв сына за плечи, повела его в кухню. – Она вроде бы уехала. Любови Михайловне разрешили покинуть город, и Рома собирался отправить ее домой утренним поездом.

– Мам! – снова позвал ее Валя. – Вот Рома тебе брат, так?

– Так.

– Значит, она и тебе мама, то есть моя бабушка.

Таня вздохнула перед тем, как объяснить сыну, что это не так. Ребенок мечтал о бабушке с самых малых лет. У всех его знакомых они были, а у него нет. Ее мать умерла, а мужнина жила далеко, и Валя ее никогда не видел.

– Любовь Михайловна мама только Роме. Так что бабушкой она станет лишь его детям. – Таня подошла к холодильнику, открыла его и осмотрела содержимое. М-да… Кроме яиц и масла – ничего. Зато яиц много, целая коробка, на всех хватит. – Валь, спроси у дяди, он будет завтракать?

– Его нет.

– Как нет?

– Нет. Он ушел рано-рано, когда я еще спал. Старался не шуметь, но все равно меня потревожил, вот я и вскочил ни свет ни заря.

Таня поставила на плитку две сковороды – для яиц и гренок – и, пока они нагревались, искала телефон.

– Ты Илье звонить будешь?

– Да. И остальным. Мы же хотели сегодня всей семьей по городу погулять. В интернат сходить. Рома предложил игрушек детям купить.

– Он богатый… – с уважением протянул Валя. – Вот бы тебе такого мужа! Не дядю Рому, конечно, за братьев нельзя замуж выходить, я знаю. Просто такого же богатого и щедрого. А то у Кости даже на жвачку денег не выпросишь.

– Я тебе даю на жвачку и на остальное, зачем ты клянчишь у Кости?

– Не клянчу, а прошу.

Телефон Ильи не отвечал. Ромин – тоже.

– Мам, сковородки горят.

– Черт! – выругалась Таня и принялась за готовку.

Поджарив глазунью и тосты и выложив все на тарелки, Таня снова взялась за телефон. Набрала номер Мэри и Дэна – они подключили один.

– Доброе утро, Танья, – услышала она голос сестры.

– Доброе! Не разбудила, надеюсь?

– Нет. Я давно встала. Не могу привыкнуть к местному времени.

– А Дэн?

– Он пошел на завтрак. А я не голодна.

– Рому не видела с утра?

– Видела. Он только час назад вернулся с вокзала. Лег спать. Просил не беспокоить три часа.

– Хорошо, мы с Валей приедем к вам в гостиницу через два часа.

– Будем ждать.

Отсоединившись, Таня села за стол, но аппетита не было, и она ограничилась чаем. Зато Валя слопал все подчистую.

– Добавки? – спросила она, показав на свою тарелку.

– Нет. – И наставительно добавил: – Больше двух яиц в день есть вредно. А вот гренки я доем. С кетчупом!

– Это не вредно? – усмехнулась Таня и снова набрала номер Ильи.

– Да, – услышала она сдавленный голос брата.

– Илюш, ты где?

– Гуляю.

– Когда вернешься?

– Не знаю… Плохо мне, Таня. Я побродить хочу.

– Ты помнишь, что мы собирались в детский дом?

– Во сколько пойдем?

– Через два часа встречаемся в гостинице.

– Буду. – И он отсоединился.

Таня задумчиво убрала телефон в карман, но тут же достала. Надо Косте позвонить, позвать его с ними. Она все еще была обижена на него. Мало того, что бросил ее вчера, так еще сегодня даже не справился о ее душевном состоянии. Таких эгоистов она никогда не встречала. Даже ее бывший муж, тот еще себялюб, был к ней внимательнее. И все равно она Костю любила. Так любила, что не мыслила своего будущего без него. Как представит, что его рядом нет, так сердце ныть начинает. И хочется плакать.

– Мам, а давай я тоже детишкам что-нибудь подарю? – донесся до нее голос сына.

– Что?

– У меня полно игрушек старых. Я в них уже не играю.

– Да они сломаны все.

– Нет, почему? Есть нормальные.

– Тогда собери их и сложи в сумку, возьмем с собой.

Когда Валя унесся к себе, Таня стала звонить Косте.

Глава 10

Он сидел, нахохлившись, на лавочке в парке и пил пиво из бутылки. Какой по счету она была, Илья не мог сказать. Четвертой, пятой? В голове уже шумело, а живот стал подобен аквариуму, но Илья продолжал вливать в себя пиво. Ему хотелось забыться, а водка не лезла в горло. Он пробовал, но первая же стопка сразу попросилась наружу, и его вырвало.

– Закурить не найдется? – услышал Илья писклявый женский голос. Подняв голову, он увидел девочку лет пятнадцати. Ярко накрашенная, крикливо одетая, она стояла перед ним и игриво улыбалась.

– Не курю, – буркнул Илья.

– Тогда, может, пивком угостите?

– Рано тебе еще пиво пить! – рявкнул он.

– Козел… – процедила девчонка и, сделав неприличный жест, удалилась.

Илья залпом допил пиво и швырнул бутылку в урну, где их уже лежало несколько штук. Он только недавно перестал этому удивляться. В дотюремные времена возле каждого человека с пивом в руках дежурила старушка. Или бомж. Или подросток. Они стояли над душой, и иной раз Илья не допивал до дна, отдавал бутылку с остатками пива. Теперь же никому они не нужны! Валяются где ни попадя. А ведь денег стоят, хоть и небольших. То ли бомжи совсем обленились, то ли нашли какой-то другой, более выгодный способ непыльного заработка.

Илья посмотрел на часы. Пора выдвигаться. До гостиницы еще доехать надо, он забрел далеко от центра.

Он поднялся на ноги, покачнулся – все же выпил пять бутылок. Уж очень сильно его развезло. Пришлось снова сесть, чтобы немного прийти в себя. Неприятностей с ментами (он пока не научился называть их полицейскими) ему только не хватало!

Илья полез в карман, чтобы найти жвачку, но обнаружил лишь ключи от квартиры Тани. Он покрутил их в руках, потом машинально начал царапать что-то на деревянной скамейке. Была у него в детстве такая дурацкая привычка. В школе все парты «пометил». А когда их, уже детдомовцев, возили летом на турбазу, то и все беседки.

Илья тяжко вздохнул, поняв, что алкоголь совсем ему не помог, даже хуже стало. Опять хотелось плакать от жалости к себе.

Вдруг…

Вдали…

Знакомый силуэт!

Илья вытянул шею и вгляделся.

Высокая стройная женщина с длинными волосами стояла в отдалении и как будто смотрела на него. Но как только поняла, что ее заметили, развернулась и торопливо зашагала прочь.

Походка у нее тоже была знакомая!

Так ходила и выглядела… Маша.

Машшша… С мягким «ш». Его первая любовь. И единственный человек, который мог его ненавидеть. Он соврал вчера Татьяне (и не первый раз), сказав, что не делал никому ничего плохого. Нет, делал. Маше…