Две повести. Хрустальный мальчик. Смешной

Что касается Хрустального Мальчика, ни о каких «потуже» и «посильнее» при заматывании в пеленальный кокон, сам понимаешь, речи идти не могло – слишком велик риск сломать ручку или ножку. Не у всех домочадцев это получилось, и уж, конечно, не сразу. Дед вообще старался не подходить к кроватке, а уж тем более пытаться одеть малыша перед прогулкой. Лучше всего это выходило у Маминой мамы, потом стало получаться и у Мамы, а Папа… Он пытался «привыкнуть» к тому, что его любимый сын никогда не будет гонять с ним в футбол и ходить на рыбалку, он не сможет научить Мальчика плавать и кататься на велосипеде. Ворочаясь ночами без сна, он пытался понять – а что же они смогут делать вместе…Да и смогут ли? Он убеждал себя, что его сын – такой же, как все. Ну, подумаешь – не может сидеть, ходить, бегать, но он же может говорить, играть ну и вообще…Дальше этого призрачного и мало понятного «вообще» фантазия не шла. Папа очень честно хотел полюбить Мальчика таким, каким он родился. Вначале у него это не очень получалось – нелегко ему было потерять мечту о «нормальном» сыне…

Ох, уж это слово «нормальный». Для всей семьи Мальчика оно было страшным, «чужим», ненужным словом, которое, в конце концов, просто перестали произносить. Вот так взяли и вычеркнули, как будто его совсем не существовало в русском языке. Мальчика называли чудесным, необычным, и, конечно же, любимым. Да! Вся семья его полюбила. Постепенно даже Папа стал думать, что если бы его Мальчик был обычным, он бы, может быть, любил его чуточку меньше. Но, может, ему это только казалось?.. Все папы очень любят своих детей – обычных и чудесных, маленьких и больших, молчаливых и разговорчивых, просто потому что они – их дети! Папе приходилось быть вдвойне сильным и любящим, чтобы помогать Маме и бабушке – вот кому было совсем нелегко.

Пока малышу не исполнится годик, всем семьям всегда бывает тяжело. Представь – как же трудно пришлось семье Мальчика?! Были, правда, в это время и свои радости. Все малыши до года, а кто и годков этак до полутора не умеют ходить, поэтому Хрустальный Мальчик ничем не выделялся среди остальных детей. Никто в этот год не смотрел на него, как на диковинную зверушку. Необычный ребенок рос симпатичным, улыбчивым мальчишкой, со светлыми завитками волос и большими серыми глазами. Вспомни, как тебе бывает больно, когда ты упадешь, поранишься, или обожжешься? Ты плачешь, даже если тебе хочется быть сильным, бывает, что долго не можешь успокоиться. Бывает, что тебя везут в больницу и обрабатывают, зашивают, гипсуют ноги, руки, голову… Мало ли какая часть твоего организма попадется на встречу с асфальтом, неостановившимися качелями или газелью, когда ты забыл слезть с велосипеда на пешеходном переходе?! Хорошо, что такое случается не часто. А Мальчику всегда, с самого рождения было больно. Представляешь? Всегда! Чуть сильнее сжал в кулачке игрушку – перелом, слишком быстро одевали комбинезон для прогулки – перелом, чуть больше, чем обычно надавили на плечо, ставя градусник – перелом. Но, несмотря на это, Мальчик никогда не капризничал и не плакал по пустякам.

– С ним всегда можно договориться, – говорила, улыбаясь, Мама и это была чистая правда.

Кстати, сама Мама никогда не ругалась на сына, а уж тем более, не кричала на него. Многие мамочки, когда сильно устают, не находят ничего лучше, чем ругаться на собственных детей. Они, конечно, делают это не со зла, а от усталости, бессилия и всего такого прочего, но… Детям-то от этого не легче, правда? Все неудачи на работе, ссоры с мужьями, бабушками, подругами – все это заканчивается криком на собственное дите, причем уже не важно, сколько ребенку лет, и так ли тяжко его «преступление» на почве домашних дел. Как правило, оно и не имеет отношения к плохому настроению родителя, но если не на него, не на мелкого, то на кого излить всю горечь неудавшейся жизни?

– Я для тебя все делаю, всю жизнь отдала, а ты не мог помыть посуду…Ты такой же бессердечный и злой, как этот (или эта, или эти – директор, бабушка, соседка в газелле, да мало ли кто еще мог испортить родителям настроение?).

Потом, конечно, «туча проходит», все в семье опять друг друга любят, но осадочек то после каждого такого выплеска таки остается. Как думаешь?

Мама Мальчика была не такой. Они с сыном всегда улыбались друг другу и всем вокруг, так что окружающим казалось, что никаких трудностей в жизни семьи просто нет… А еще всем казалось, что Мальчик ни чем не отличается от прочих детей.

За этот год Мама с Соседкой стали подругами. Они вместе возили по двору коляски с малышами, делились советами, помогали друг другу – у молодых мамочек крайне много дел и крайне мало времени и сил на то, чтобы эти дела переделать. Вот они и помогали друг другу, как могли. К тому же их объединила одна общая беда – у них родились больные дети…Знаешь, мамы детей с «диагнозами» – это особые мамы. У них даже взгляд на окружающий мир и на своих детей совсем другой, только не подумай, что они все время плачут и жалуются. Наоборот! Такой силе и воле к победе может позавидовать любой олимпийский чемпион. Ты удивляешься слову «победа»? Зря. Они действительно очень хотят победить: болезнь ребенка, собственное бессилие, отношение к ним родителей «нормальных» детей. Этих людей переполняет счастье, не когда они купили сыну или дочери ново модный гаджет последней модели, а когда их дети смогли если не вылечиться, то хотя бы встать, улыбнуться, пойти в школу, или просто научились произносить пару слов. Но даже таким сильным мамам необходимо иногда плакать друг у друга на плече, потому что даже самым сильным мамам надо плакать. Пусть редко, пусть недолго, но надо, иначе мамино сердце просто перестанет биться от горя и боли.

Глава 4 Мальчик растет

Хрустальный Мальчик очень хотел научиться ходить, ведь именно этого хотят все дети малышового возраста. Он никак не мог понять, почему ему не дают этого делать и кто?! Самые близкие, любимые и родные…Он, как всегда с улыбкой пытался встать, а они…Не давали! И тоже с улыбкой…Мальчик никак не мог понять – почему? Спросить он об этом, конечно же не мог, потому как был еще слишком мал, чтобы разговаривать, но каждый день упорно продолжал пытаться встать или, на худой конец, хотя бы сесть. Однажды рядом с Мальчиком не оказалось ни Мамы, ни Папы, ни бабушек. Все куда-то разбежались по своим делам, в надежде, что Мальчик спит и будет занят этим приятным занятием еще хотя бы часик. Но, как назло, слишком яркий солнечный луч предательски близко подкрался к самой кроватке. Он долго и упорно заглядывал Малышу в лицо, скользил по одеялу, пытаясь проникнуть поглубже. Скучно что ли ему было одному в пустой комнате? Наконец его усилия увенчались успехом – Мальчик проснулся. Он огляделся по сторонам и, не найдя ни кого из родителей, решил сам отправиться на их поиски. …На тихий вскрик сына первой прибежала Мама. За этот год ее слух стал настолько тонким, что вполне мог бы посоперничать с дельфиньим, не говоря уже о кошачьем. Даже еле слышный шелест сына Мама могла услышать из любой самой отдаленной точки квартиры, и ей не могли помешать ни шум закипающего чайника, ни усиленно работающая стиральная машинка. Вот и в этот раз она чутко уловила его крик, а лучше сказать шепот боли. Когда Мама вбежала в комнату, Мальчик смотрел на нее глазами, в которых уже не было слез – только боль и отчаяние – первое большое отчаяние в его жизни. Потом он еще несколько раз пробовал встать на ноги, и всегда это оканчивалось одинаково грустно – болью.

Мальчик даже начал привыкать к тому, что боль – она, как воздух – всегда с ним. Но привыкнуть к тому, что он не может, как все дети сидеть, ходить, бегать, прыгать, играть оказалось намного сложнее. Чем старше он становился, тем тяжелее ему было свыкнуться со своей немощностью. Сколько сил Хрустальному ребенку стоило понимание того, что он – «не как все», не знает никто…кроме, может быть, самых близких, самых родных людей.

Но ты не думай, что жизнь Мальчика была сплошным потоком слез и страданий. У него было много радости и самая большая – прогулки с Мамой. Одевание для гуляния превратилось для них в своеобразную игру, веселую, но рассчитанную по силе нажатия до микрон. Хрустальные дети очень мало растут, к тому же им не нужна «сидячая» коляска. Так что Мальчик мог путешествовать в своем «личном» транспорте бежевого цвета с коричневой полосой не только в самом медком возрасте. Она вполне могла пригодиться ему и в два, и в пять, и, даже в десять лет.

Эту бежевую коляску постепенно стали узнавать не только во дворе, но и во всем городе. Кто-то нехорошо перешептывался вслед Маме с Мальчиком, кто-то участливо заглядывал в коляску, были и такие, которые, завидев их, отворачивались. Мы – люди, не хотим видеть чужую боль. Это отвлекает нас от наслаждений и радостей, заставляет переживать и даже – вот ужас то – помогать другим. А это уже, извините, тревожно и утомительно! Поэтому многим не нравились прогулки в людных местах, существа в бежевой коляске, не похожего на других детей. Но, несмотря, ни на какие сплетни и косые взгляды, Мама с сыном гуляли и в дождь, и в снег, и в мороз и в зной. Они имели на это право, ведь так?

Хрустальный Мальчик не мог ходить, но зато он рано научился говорить. Он был до чрезвычайности любопытным, буквально весь мир вызывал у него живейший интерес. Вопрос: «А это че? А это?» звучал почти двадцать четыре часа триста шестьдесят пять дней в году. В полтора года он начал говорить и не просто: «Мама, папа, дай!», а целыми «рассказами». В три он уже умел читать, в четыре – увлекся презентами, пефектами, симплами…Как ты уже догадался – Мальчику пришелся по душе тот самый английский язык, который большинство из нас считает сложным и непонятным. Иногда Маме хотелось, чтобы сын не был таким непомерно любознательным. Сначала она перечитала ему все книги, которые были дома и все, которые приносили друзья и знакомые. Потом она стала ходить в городскую библиотеку и там брать книги для Мальчика, но и они начали «заканчиваться». Такое умопомрачительное количество прочитанных книг привело к тому, что Мальчик сражал наповал своими знаниями всех знакомых. Да и незнакомых тоже. Бывало заведет кто-нибудь в поликлинике или в парке, в магазине или во дворе, «детский» разговор с красивым ребеночком в коляске…Заканчивался же от скуки затеянный переброс фразами долгой беседой на самые серьезные, самые взрослые темы. С Мальчиком интересно было говорить про политику и про устройство атома, про то, почему ледник «пятится» и есть ли атмосфера на Марсе.

– Как он здорово разговаривает, – восхищались случайно заговорившие прохожие, – какой он умный! Сколько всего знает, хотя такой маленький. Представляете, каким он станет, когда пойдет в школу!? Он просто готовый отличник и гордость любой школы! Да он у вас вундеркинд!

Им и в голову не приходило, что этому малышу не три года, а почти семь – хрустальные дети выглядят гораздо младше своих сверстников. У Мальчика даже было своеобразное развлечение. Он иногда нарочно лепетал «малышевой» речью, рассказывая при этом наизусть «Руслана и Людмилу» или серьезно повествуя о политическом положении Италии. Правда, такое он позволял себе только с нагловатыми взрослыми, чересчур надоедливо рассматривающими его коляску и зло перешептывающимися за спиной родителей. После таких словесных вывертов разговоры смолкали, и взрослые шли своей дорогой, размышляя об «ошибке природы», иногда даже слегка жалея Маму с таким умным, но таким больным ребенком.