Две стороны жемчужины

– Ещё вопрос кто тут стерва, – процедила за её спиной Галина Назаровна. – Получила деньги. Идите с Богом.

– Пошли дочь. Ничего, выльются кошке мышкины слёзки, – Елена Назаровна схватила дочь за руку и поволокла прочь из комнаты.

– Я тебе водку в рот не заливала, – крикнула им вслед тётя Галя. – Не пила бы на пару с муженьком, жили бы нормально, как все люди. И не приходи больше, не дам денег. Забудь сюда дорогу. Нет у меня ни сестры, ни племянников.

– Да пошла ты, – Елена Назаровна плюнула на чистый пол, чем вызвала гневный вопль сестры. – Умирать буду, не попрошу. А ты ещё ответишь за свои грехи, не надейся на том свете отмазаться.

Елена Назаровна так сильно сжала пальцы Арины, что та едва терпела боль. Выскочив на улицу, поволокла дочь за собой.

– Сволочь недобитая!

– Мама, а почему тётя нас не любит? – робко поинтересовалась Арина.

Ей понравилось, как выглядит тётя Галя. Вся какая-то круглая и уютная. И стрижка у неё красивая: светлые волосы уложены в высокую причёску. А губы розовые, не синие, как у мамы. Даже кухонный передник нарядный, в ромашку, да ещё с кружевами. Правда, светло-голубые глаза за стёклами очков смотрели недобро, но к таким взглядам Арина уже привыкла.

– Это я её не люблю, – вспыхнула мать. – Больше скажу – ненавижу. Она мне жизнь угробила. Чувствует сволочь, чьё сало съела.

Арина представила, как тётя ест мамино сало и скривилась. Она терпеть не могла этот продукт: родители часто закусывали им спиртное. Сама бы отдала тёте сало, не пожалела бы.

– А почему? – хотела уточнить Арина, но мать её перебила.

– Хватит вопросов! Не твоё сопливое дело, чего мы не поделили. Она заявила: мы ей не родня. Вот и помни: у тебя кроме нас никого нет. Сейчас купим форму, пойдёшь в школу не хуже других.

В киоске Елена Назаровна приобрела лекарство: бутылочку пива. Подлечившись, в хорошем настроении принялась бродить по рынку, прицениваясь к вещам. Арина невольно сравнила мать и тётю, но кроме цвета глаз не нашла ничего общего. Мама рядом с тётей Галей выглядела старухой, хотя была не намного старше.

– Завтра запишу тебя в ту же школу, в которую Галька определила Настю, – пробурчала Елена Назаровна. – Сделаю сестричке сюрприз. – Она потрепала дочь по голове. – А хочешь, тортик купим?

Арина радостно закивала: намечался настоящий праздник.

***

Арина проснулась от стрекотанья ворон на тополе за окном: солнце уже поднялось высоко. Она в ужасе отыскала глазами часы – девять. Как же так! Почему её не разбудили в школу? Вчера родители допоздна засиделись за столом, пели песни, пока рассерженные соседи не пригрозили вызвать полицию. Потом отец долго не мог угомониться, требовал, чтобы Арина внимательно выслушала его мнение о политике и президенте страны. До половины двенадцатого она, сонная и едва держащая голову от усталости, ждала, когда он наконец отпустит её спать. Мать, свесив с комковатой подушки тонкие руки в синих венах, булькая, храпела на диване.

Арина вскочила с кровати. В доме стояла тишина, родители, видимо, ушли, забыв её разбудить. В каком бы состоянии они ни находились, в шесть утра брели убирать свой участок. Дворником числилась лишь мать, отец ей помогал. Выполнив работу, они дружно отправлялись в магазин за очередной порцией горячительного. Арина надела колкую кофточку, мятую юбку, захватила ранец и помчалась в школу. Она так волновалась, что её не пустят в класс, что вспотела от переживания.

Добравшись до своего класса, какое-то время постояла под дверью, потом робко просунула голову в щель.

– Римма Михайловна, можно войти?

Учительница обернулась.

– Входи. Потом объяснишь, почему опоздала?

Арина обрадовалась, что ей разрешено войти, бочком протиснулась к своему столу.

– Извините.

Не по-осеннему яркое солнце светило в большие окна класса, нагревая его до состояния парной, не помогали и распахнутые настежь форточки. Римма Михайловна обмахивалась журналом, ученики, сопя, писали в прописях палочки и загогулины. Все уже умели читать по слогам, а кое-кто довольно бойко писал, но учебный план предписывал тренировать руку, и они тренировали. Учительница помнила время, когда первоклассники приходили к ней, не зная алфавита, но сейчас всё по-другому: изменили программу, втиснули новые предметы. Она, будучи приверженцем старой школы, считала нынешнюю торопливость в обучении пагубной, но кто станет слушать учителей, вышедших в тираж, хорошо хоть не выгоняют на пенсию по старости. Римма Михайловна прошлась по классу, мягко поправила Марину Вершинину.

– Не зажимай так крепко ручку, держи пальчики более расслабленно.

Она со вздохом подумала: учебный год на юге надо начинать в октябре, вон курортники до сих пор в море купаются. Откинула взмокшую чёлку со лба. Невыносимо! Хоть бы кондиционеры поставили. Взгляд упал на опоздавшую девочку, та свободной рукой яростно чесала спину, потом принялась за шею под толстыми косами.

– Э-э-э… – учительница, чертыхнулась про себя, удивительно, но ей никак не удавалось запомнить имя и фамилию этой ученицы. Она заглянула в школьный журнал. – Арина Рудакова, подойди ко мне.

Арина кинула на неё встревоженный взгляд, провела ногтями по коже, горящей огнём, и приблизилась к преподавателю.

– Почему ты чешешься? – Римма Михайловна старалась говорить тише, но хорошо поставленный голос донёсся до самого дальнего уголка класса.

– У неё, наверно, вши, – предположила Нина. – Теперь она нас всех заразит.

Ученики прекратили писать и с любопытством уставились на Арину.

Учительница заметила: все открытые участки тела Рудаковой покрыты ярко-красными пятнами.

– Сидите тихо, как мыши. Я отведу Арину к медсестре, – она положила руку на плечо девочки. – Возьми свои вещи.

В кабинете медсестра оглядела голову Арины. Та насупилась и негромко сказала:

– У меня нет вшей, мама помыла мне голову керосином.

– Ну и варварство! – возмутилась медсестра, совсем молоденькая девушка, в прошлом году закончившая медицинское училище. На её стройной фигурке белый халат смотрелся идеально. Для солидности Варя носила очки без диоптрий и закалывала светлые волосы в плотную гульку. Но круглое гладкое лицо и весёлые карие глаза выдавали возраст. Она ещё хорошо помнила школу, здесь ей было неинтересно и скучно. – В аптеке полно препаратов от педикулёза. Римма Михайловна, голова у девочки чистая, вшей нет, – она подняла кофточку Арины. Взору Вари открылось худенькое тело, сплошь покрытое алыми пятнами. – У неё аллергия. Я не могу сказать на что. Нужно обратиться к специалисту. Может, даже на этот материал. Видите самое большое раздражение там, где кофточка прикасается к коже.

Медсестра вымыла руки и посмотрела на Арину с брезгливостью и немного с жалостью. В глубине души она понимала, что несправедлива к ребёнку, но Варю отталкивала явная неухоженность и неопрятность девочки. Под наполовину обкусанными ногтями имелась траурная каёмка, от волос пахло пылью и почему-то мышами, отвращали и засохшие, чуть воспалённые болячки вокруг рта. Не придавал привлекательности Арине и настороженный взгляд, будто она каждый миг ожидала нападения или подвоха. Да и вообще смахивала на зверюшку, способную внезапно укусить. Варя не была злой или бесчувственной, просто в ней ещё не проснулся материнский инстинкт, пока большинство детей лишь раздражали.