Две Войны

Церемония была короткой, без каких-либо излишеств и пышности, совершенно немыслимых в данной обстановке. И уже спустя несколько часов новый король Билефелии Эмри I Абиссел покинул столицу, вместе с сенешалем фон Руйтером, князьями Церкви и Веры и небольшим отрядом верных рыцарей. В Аахене, столице еще так недавно могучей империи остался из знати лишь мрачный граф Зигфрид де Монтрой.

Я повидал за эти месяцы множество людских городов, но Аахен, как и положено столице поражал своими размерами, высотой стен, громадными донжонами угловых башен и, вообще, всем, абсолютно всем. Такой город взять будет очень тяжело, даже с теми силами, что есть у нас, быть может, сложнее, чем армии мертвых захватить Эранидарк. Хотя нет, тут я преувеличиваю. Правда не намного.

Мы подошли к Аахену и взяли его в плотное кольцо осады, теперь уже самой настоящей, не то что тогда, под Дарловой. Жрицы темных эльфов постоянно колдовали над своими жуткими артефактами, вливая в них все больше и больше силы, которая обрушится на стены и здания Аахена. Мы расположились в большом пригороде столицы, практически полностью расчистив место под палатки и шатры, предав лачуги и более-менее пристойные дома людей огню, оставили всего несколько домов, где поселились наши предводители, жрицы темных эльфов и - в отдельном здании - предсказательница Адиту. Тех жителей пригорода, что не успели или не сумели укрыться за стенами, перебили в течении половины дня, а трупы стащили в Котел, откуда вышли несколько сотен преданных нам солдат, пускай и не слишком умелых в обращении с оружием, зато вполне годящихся для завязки боя. Как сказал мне когда-то Зигфрид де Монтрой "смазка для вражьих клинков". Им первым предстоит лезть на стены под потоками кипящего масла и горящей смолы.

– Завтра штурм, - сказал Эшли, в очередной раз глядя на стены Аахена.
– Там будет очень жарко. Я даже завидую тебе, Чартли, ты останешься здесь и станешь пускать стрелы во врага, в то время как мы будем карабкаться туда, сражаясь с защитниками города.

– Нам придется бить снизу вверх, - отмахнулся я, - а при такой высоте это сведет на нет все преимущества наших луков в дальнобойности. Мы будем куда более уязвимы для вражьих стрелков, чем вы, и уж можешь не сомневаться, рейнджеры и арбалетчики людей нам спуску не дадут, используют все свои шансы перебить нас.

– Не бойся, - усмехнулся, правда как-то невесело, Эшли, - мы постараемся добраться до вражьих стрелков как можно быстрее и перебить их.

– Это будет страшная битва, - к нам подошел танцовщик Элдони, - и немногие выйдут из нее живыми. Темные эльфы хотят тащить в свой Котел и тела погибших из нашего народа. Они аргументируют это тем, что делают это со своими солдатами, однако Эрлитоу наотрез отказался. Когда Крисаш попытался надавить на него, наш главнокомандующий схватился за оружие, едва удалось замять намечающуюся дуэль.

Темные эльфы весьма старомодны и в вопросах чести попросту непримиримы, так что усилий для предотвращения дуэли пришлось приложить преложить очень много.

– Аахен кишит клириками, - продолжал танцовщик, - значит, с магией будут проблемы и большие. Священнослужители людей весьма поднаторели в подавлении любой магии, им совершено все равно, какую именно магию подавлять.

– Они могут развеять чары, сковывающие мертвых оживленных Котлом, - заметил Эшли, - и мы лишимся большей части армии.

– Верно, - согласился танцовщик, - однако навряд ли им это удастся, чары Котла Мертвых очень сильны и, главное, многослойны - одни накладываются на другие и на чтобы проломить все, сил клириков не хватит.

– Значит, все будет путем, - усмехнулся Эшли, - с ними мы прорвемся за стены, после этого о защите города можно забыть. Мы откроем ворота и кентавры довершат разгром.

– Воителям там не развернуться со своими копьями, - скептически заметил я.

– Зато молотам дикарей будет где поработать, - вновь усмехнулся Эшли.

На этом разговор затих и сошел на нет. Элдони ушел по своим делам, а мы с Эшли, понимая, завтра будет очень непростой - это мягко сказано - бой, улеглись спасть.

Сержант, несший караульную службу на стенах Аахена поморщился, заметив фигуру графа Зигфрида де Монтроя, идущего по боевой галерее. Похоже, комендант столичного гарнизона не собирался спать и в эту ночь, его видели постоянно меряющим шагами стены города. Этим, надо сказать, очень нервировал всех солдат, что несли службу на них. Периодически натыкаться взглядом на воина в доспехах, из-под которых выбиваются бинты, которыми перемотано все тело графа со времен битвы в проклятом замке, а уж если он ходил без них - а такое бывало ранним утром, - то становилось и вовсе тошно. Бинты болтались по ветру, словно диковинные стяги, а глаза так и сверкали из-под бурнуса, закрывающего почти все лицо.

Граф медленно, будто призрак прошел мимо сержанта, заставив того вновь поежиться от неприятного морозца, пробежавшего по коже и костям, и скрылся за тенью башенки. Хорошо хоть не стал интересоваться как идет служба,– подумал сержант, - разговаривать с ним куда неприятней, нежели просто смотреть, как он проходит мимо.

...Утром следующего дня на графа Зигфрида да Монтроя смотрел весь гарнизон столицы, практически, все люди, что еще оставались в городе. Женщин и детей вывезли несколькими днями раньше, все уже были наслышаны о беспощадности эльфов, однако это ничем не помогло. Защитники Аахена не знали, что большой обоз, на котором беженцы не могли сражаться, был окружен эльфами - темными - и все они отправились под нож жриц, постоянно творивших свои жестокие ритуалы для поддержки войск, что вскоре пойдут на штурм города.

– Я не стану говорить вам пламенных речей. Они хороши для атакующих, а нам придется сидеть здесь, за стенами, и отбивать штурм за штурмом, - спокойно сказал Зигфрид.
– Скажу лишь, враг силен, умен и невероятно опасен. Эльфы считают, что у нас нет шансов на победу, их, действительно, очень мало, врать не буду, и все же - они есть. И мы должны использовать их по полной, иначе смерть наша будет напрасной.

В ответ раздались одобрительные возгласы. Солдаты были согласны с ним.

– Ну а раз так, - кивнул Монтрой, - разойтись по боевым постам. Эльфы не заставят себя ждать.

Штурм Аахена начался ближе к полудню. Все утро ушло на построение и перестроение армии в оптимальный боевой порядок. Когда же командующие утрясли все вопросы, вперед выдвинулись оживленные Котлом Смерти люди. Они шагали и медленно ехали на трупах лошадей - изрубленные, исколотые, опаленные смолой и кипящим маслом Андера, но все еще способные сражаться и убивать. В этом состояло их новое предназначение. Проорали команду и мы, стрелки, натянули луки. "Огонь!!!" И мы спускаем тетивы. Стрелы устремляются к стенам, падают за зубцы, поражая цели, даже если мы не видели их. Вот вспыхнули несколько котлов со смолой, затрещали и лопнули чаны с маслом и горящие и кипящие жидкости хлынули на людей, защищавших стены. Крючья до поры не летели вверх и по веревкам не бежали шустрые темные эльфы, вместо них были наскоро сколоченные теми же мертвецами осадные лестницы и даже пара башен, обитых сырыми шкурами забитых коров и свиней, что держали у себя жители пригорода. Ни одного живого человека в них не было, только трупы. И не смотря на это они толкали осадные орудия, приставляли их к стенам и лезли, лезли, лезли в город. А мы внизу пускали одну стрелу за другой, внося окончательную сумятицу в ряды врага.

– Проклятье!!!
– прорычал давешний сержант, отбиваясь от наседающих орд врага.

Их не брали мечи и стрелы и практически единственным способом хоть как остановить тварей, так похожих на людей, но людьми не являющихся, был изрубить их на куски. Как можно более маленькие, таки, что не могут потом ухватить за что-нибудь. Сержант был человеком не робкого десятка и дрался отлично, тяжелый топор в его руках все наливался и наливался свинцом, оттягивая руки. Круглый щит защитника стен давно превратился в щепу, да оружие было с некоторых пор сподручнее держать двумя руками. Очередной монстр в доспехах штирийского крылатого гусара с одним обломанным крылом и тяжелой саблей в руках перебрался через зубцы стены. Защитников давно оттеснили к середине боевой галереи и препятствовать притоку новых сил врага. Гусар присоединился к наседавшим на сержанта двум воинам в цветах Рыцарей Креста. Быстрым ударом гусар обрушил свою саблю на плечо сержанта. Он скривился от боли - во все стороны брызнули ошметки кольчуги, гамбезона и сержантовой плоти и крови. Рука повисла плетью, рукоять топора вывалилась из ослабевших пальцев здоровой, а над головой сержанта уже взвились два меча и тяжелая сабля.