Две Войны

В ворота оглушительно бил громадный таран. Его даже не удосужились хоть немного прикрыть сверху, знали, когда подкатят таран лить на него будет уже нечего и некому. Зигфрид покачал головой. Очень скоро бой перекинется на улицы Аахена и можно считать его проигранным. Хотя проиграли они как только затеяли эту невозможную ссору с эльфами. Именно поэтому Монтрой вывел все остатки гарнизона на большую площадь перед воротами в город, в которые раз за разом бил таран.

Здесь стояли рыцари, рискнувшие остаться, не ушедшие сопровождать свежеиспеченного короля со свитой, профессиональные солдаты бывшей императорской гвардии и простые ополченцы, кое-как вооруженные из арсеналов и одетые, в основном, в толстые куртки из кожи и шлемы, но их хватило не всех. Это будет последний бой и даст им шанс, нет, не победить, а погибнуть с честью. С некоторых пор ничего иного Зигфриду нужно не было.

Стены пали под напором вражеских воинов, по виду людей, но по сути - нет. Ворота с треском распахнулись, не помогли ни засов из литой бронзы, ни державшие его стальные скобы - они зазвенели по мостовой металлическим дождем. А следом застучали копыта кентавров. Первыми неслись воители, готовые длинными копьями расчистить проход, а за ними - дикари, выполнявшие роль ездовых, на спинах их сидели диковатые эльфы, пускавшие стрелу за стрелой. Под ними падали рыцари и солдаты, не спасали добротные доспехи и толстые щиты. Ответный залп арбалетчиков был страшен - лавина болтов, выпущенных одновременно, врезался в авангард. Кентавры воители падали, теперь уже их броня не выдержала натиска. На несколько минут атака задержалась. Но тут по площади ударили со стен.

Незадолго до того как ворота вылетели с треском под ударами тарана, нам отдали приказ, используя лестницы и осадные башни забраться на стены, которые к тому времени были полностью очищены от защитников, тела которых уже стаскивали в Котел Мертвых. Мы заняли позиции и приготовились бить по людям, собравшимся для последнего боя на площади перед воротами. Еще до его начала мы открыли огонь по ним - они были у нас как на ладони, прямо мишени на тренировке. Одновременно из переулков выбежали темные эльфы, пробравшиеся в город сразу после того, как пал последний их защитник. В общем, еще одно избиение.

Зигфрид крутился вместе с конем, отмахиваясь от кентавров своим топором гномьей работы. Его тяжелое лезвие легко ломало доспехи, мощная рукоять принимала удары даже каменных молотов кентавров-дикарей, при этом топор не выворачивался из рук, не смотря на то, что удары на него обрушивались просто чудовищной силы. Он замечал, что вокруг оставалось все меньше и меньше воинов - кого выбили стрелки, сидевшие на стенах, кто уже пал под копьями и молотами кентавров и мечами эльфов, выбежавших из переулков, иные же просто опустили оружие, желая лишь одного - скорой и легкой смерти.

Нет! Такая смерть не для него. Зигфрид де Монтрой, прошедший горнило Войны огня и праха, дравшийся один на один проклятым принцем Марквартом, укравшим силу и Баала. Он будет драться до последней капли крови, пока руки держат топор, а глаза видят врагов.

Какой-то не в меру шустрый эльф подрубил ноги коня Зигфрида, но он успел вовремя выдернуть ноги из стремян, а остальное сделали боевые рефлексы опытного воина. Он отступил на пару шагов от конского трупа, чтобы тот не мешал и привычным движением смахнул с головы топхельм. Ни цервейера, ни кольчужного чепца он не носил с тех пор как пламя Долины мук опалило его тело - из-за бинтов они просто не помещались под топхельм, а бинты, намотанные в несколько слоев играли роль подшлемника.

Зигфрид огляделся в поисках врага и почти сразу заметил знакомую высокую фигуру без каких-либо доспехов, расчищавшую себе путь своеобразной глефой, знакомой еще по Эльфийским лесам. Он тоже заметил Зигфрида и целенаправленно шагал в его сторону. Зигфрид ждал его, стоя на месте, там же где пал его конь, изредка отмахиваясь от эльфов, периодически наскакивавших на него. Умения Монтроя обращаться с топором вполне хватало для того, чтобы убивать или отгонять их. Кентавры же не разменивались на такие мелочи, как один пеши воин, занимаясь добиванием рыцарей.

Они замерли друг против друга, внимательно глядя в глаза противнику, теперь уже врагу. Вокруг них образовался островок спокойствия, ни люди, ни эльфы не спешили встрять в разговор людей, который очень скоро грозил перейти в смертельную схватку.

– Ты сильно изменился, Зигфрид, - констатировал Эшли.

– Всем нам пришлось через многое пройти, - ответил Зигфрид.
– Не думал, что нам придется скрестить клинки.

– Пути Господни...
– пожал плечами Эшли.
– Ну, или что-то в этом духе.

– Видимо, это моя судьба, - буркнул Зигфрид, - погибнуть от руки человека, не благородного происхождения. Я ведь должен был погибнуть в Ронсевальском ущелье под мечами и пиками мавров и сарков, вместе с моим сэром, графом Роландом.

– Ты не прав, - покачал головой Эшли.
– Я - Эшли де Соуза, рыцарь из Иберии, вызываю тебя на поединок.

Зигфрид коротко кивнул и закрылся топором. Эшли атаковал.

Это был очень короткий бой. Молниеносный выпад глефы Зигфрид успел принять на топор, но Эшли тут же извернулся и прошелся вторым клинком глефы по горлу графа. Тот успел в последний момент откинуться назад всем телом и лезвие лишь коротко звякнуло по стали горжета. В ответ Монтрой слегка пригнувшись от души рубанул де Соузу куда-то в район живота. Охотник на демонов парировал выпад и вновь атаковал без промедления вторым лезвием. На сей раз ни парировать, ни увернуться граф не сумел - клинок вошел глубоко в тело, распоров кольчугу и гамбезон. Монтрой заскрипел зубами, едва сдерживая рвущийся с губ стон, и попытался ударить до того, как противник успел вытащить клинок из его тела. Так было в схватке с Марквартом, так может быть и сейчас. Не вышло. Эшли успел перехватить топор за рукоять, слишком медленно двигался Зигфрид. Охотник выдернул свое оружие из раны, коротко взмахнул - и на Зигфрида де Монтроя пала тьма. Мятущаяся душа его, наконец, обрела покой.

Эпилог.

– Не поверишь, Эшли, - лихорадочно рассказывал я охотнику, впавшему в тяжелейшую депрессию после смерти Зигфрида, - здесь, в Аахене, собрали всех высоких эльфов. Адиту и остальные, кто отвечает за Обряд, - все называли его только так, Обряд, с большой буквы, - настаивают: здесь должны быть все представители нашего народа. Диковатых же выставили обратно в леса - танцовщиков, стрелков, жалящих, даже кентавров. Из не высоких, здесь только ты и остался, да и то лишь потому, что умеешь не попадаться лишний раз на глаза.

Охотник в ответ лишь коротко покивал. Говорить он настроен не был.

– Мне совсем не нравится, - поделился я, молчать не было никаких сил, мне, можно сказать, просто-таки распирало.
– Я - не маг, но магию чувствую, а она разлита в воздухе, и я буду не я, если она мне нравиться.

– Она и не может нравиться никому из вас, высоких эльфов, - соизволил-таки выдать фразу Эшли. Он теперь всегда говорил "вы, эльфы", а не просто "мы", как было раньше, оно и понятно, после такой войны с людьми.
– Ваш Обряд по сути - высшая некромантия, ведь собираются оживить не кого-нибудь, а бога.

– Ну да, - протянул я, - хотя мне не совсем нравиться то, что мы творим. Я умею в виду, с тех пор, как начали эту войну с людьми, ну и потом... Темные эльфы... Ты понимаешь?

– Что именно?
– раздался голос Эрока.

Я обернулся и понял, что стою один в коридоре императорского дворца, который мы занимали. Эшли куда-то пропал, я же говорил, он умеет не попадаться на глаза кому не надо.

– Нашу ошибку, например, - ответил я бывшему другу, чудом выжившему в горниле отвлекающей операции.