Две жизни пилота Климова

– Вольно, господа и дамы, - говорит Симонова, - и как я вас проворонила раньше, лейтенант Климов?

– Не могу знать.

– Если бы вы оба начинали в составе моего полка, всё могло выйти по-другому. И если бы у нас были особые корабли.

На миг в её глазах отразилось сожаление, но офицер такого ранга обязан контролировать и его, и все прочие эмоции. Когда ты управляешь боевым формированием под яростной атакой неизвестного врага, кто-то неизбежно погибает, и если в этот момент окончательно расклеиться и пустить слезу, то ты потеряешь и всех остальных. Нужно оставаться твёрдым до конца.

– Вы угнали один из них, Климов, вы знаете, что за это бывает? В других обстоятельствах это могло быть расценено чуть ли не как дезертирство.

– Бортовой компьютер должен был зафиксировать факт моего участия в бою. Можете просмотреть носитель, - говорю я, сдерживая возмущение.

– Мне не нужен носитель для того, чтобы подтвердить то, что я видела своими глазами. Как зовут вашего лётного инструктора из академии?

– Капитан-лейтенант Молотов.

Она ухмыльнулась так, как будто бы знает его. Что же, это вполне не исключено.

– У Молота все еле-еле сдают при выпуске, а потом становятся героями в бою. Его бы уже давно уволили, если бы не куча благодарностей. Пожалуй, я пошлю ещё одну, как только стану вашим непосредственным командиром, Климов.

– Благодарю, - киваю.

– Первое, что мне нужно - ваше согласие на службу. Я уже переманила всех ваших бывших сослуживцев. Тех, кто остался жив. Дело за вами.

Я осторожно перевожу взгляд на Котову. Она легко улыбается и медленно поднимает брови, показывая, что тоже ждёт моего ответа.

– Я согласен.

– А теперь у меня приказ доставить вас к капитану первого ранга Краснову. Для выяснения.

– Так точно.

– Мне подождать здесь, капитан?
– осторожно интересуется Лена. Я слышал, что Симонова очень не любит, когда её называют госпожой.

– Подожди. Идёмте, Климов.

8

– Если он будет напирать на тебя, дави на то, что ты исполнял боевой долг, но твой корабль уже был для этого непригоден, ты ошибся палубой и не стал терять время.

Она инструктирует меня так, будто бы мы сослуживцы. Её голос тише и мягче, чем пять минут назад, но всё же интонации уверенные.

– А что если сказать, как есть?
– смело интересуюсь я, - я ведь намеренно туда направился. В других ангарах уже, наверное, и не было кораблей.

– Краснов нормальный мужик, но ему будет нужен протокол. Видишь ли, все остальные корабли почти не пострадали. Дроны не тронули тот ангар, и если бы не ты, ход испытаний не был бы нарушен.

– А я не провёл испытание? Это самое лучшее, что могло бы быть!

– Послушай, - она остановила меня, взяв за руку в районе локтя, - мне нравится твой настрой и задор, но сейчас тот момент, когда всё это нужно будет засунуть в задницу, подставить затылок под оплеуху от начальства, а потом идти проходить полётные тесты. Сейчас война, и если ты сегодня всё сделаешь, как надо, то завтра об этом никто уже помнить не будет. Здесь у всех дел по горло.

– Да я и не думал перечить начальству.

– А я говорю тебе то, что он захочет услышать. Он, если что, сам всё скажет, а ты только кивай. Понял?

– Так точно.

– Смотри. Если всё будет как надо - ты сегодня уже будешь в строю. Тесты я тебе устрою быстро.

– Хорошо.

Капитан первого ранга Краснов слегка прихрамывает на одну ногу, но всё равно важно выхаживает по кабинету, в котором едва заметно ощущается запах табачного дыма. Он указал нам садиться, а потом замолчал, как будто размышляя.

– Думаю, можно обойтись без предисловий. Ты понимаешь свою вину?

Я поднял глаза на Симонову и наткнулся на её строгий взгляд.

– Так точно, господин капитан первого ранга, - сухо отвечаю я.

– Представь, что ты сейчас пошёл в ангар и, пользуясь своими навыками, угнал бы корабль такого уровня и ценности. Даже не столько материальной, сколько научно-технической. Как это было бы расценено?

– Как преступление.

– Тяжкое преступление, лейтенант Климов.

– Тяжкое преступление, - киваю я, - господин капитан первого ранга.

Я думал, мне придётся прогибаться, переступать через себя, но он говорит правильно. Не о той ситуации, в которой я был, а в другой, когда моё деяние могло быть истолковано только как преступление.

– Но в то же время мы оба с тобой знаем обстоятельства. Рапорт твой не нужен, хватит бортовых записей и записей следящей станции, но это не значит, что у нас нет проблем.

Он замолкает, и в кабинете повисает немой вопрос - а какие именно у нас проблемы?

– Видишь как, наказать тебя вроде как и нужно, чтобы ты понимал, что наш флот это не твоя личная песочница, и то, что командир немного не уследил за тобой в горячке боя, ещё ничего не значит. Но, с другой стороны, если бы не это происшествие, тебя надо бы наградить. Так что, мы в небольшом затруднении.

Я смотрю на Симонову. Её взгляд смягчился. Она лучше меня чувствует окружающую обстановку, так что это хороший знак. Видимо, всё идёт, как надо.

– Тут и повышение, и орден, и медаль, - говорит тем временем Краснов, - так что наказанием тебе будет приостановка награждения и получения нового звания. Я надеюсь, лейтенант Климов, вы усвоили урок?

– Так точно, господин капитан первого ранга.

– Несите службу с честью и мужеством, - он вытянулся и отдал нам честь.

Мы тоже встаём и отдаём честь, а после он нас отпускает. Потом мы возвращаемся в блок, а Лена уже нас встречает. Она красиво улыбнулась, когда Симонова сказала, что я помилован, но не награждён. Думаю, если бы здесь не было нашего командира, она бы меня обняла. Почему-то я осознал, что мне даже хотелось бы этого.

– На Звёздном хорошая команда, но такие, как мы, всё равно на вес золота. Мы первыми встретили нового врага, - говорит Симонова, закончив свой рассказ.

– Насколько нового? Это разве не левики?

– Не левики, - мрачно отвечает она, - прошло ещё мало времени, но скоро мы всё узнаем. Ты поможешь ему освоиться?

Она вопросительно смотрит на Котову.

– Да, конечно, - кивает Ленка с готовностью.

– Тогда начинайте. Через час - тесты, Климов. Не опаздывай.

– Никак нет, - киваю я.