Две жизни пилота Климова

Мы поднимаем стаканы и, не чокаясь, выпиваем. Ленка сильно морщится, запивает лимонадом, а потом протягивает стакан мне. Я хоть и не очень стойкий к алкоголю, но мне хватает терпения. Так и должно быть - она же девушка, их пьянство ещё больше не красит. Тем не менее, я отмечаю, что у неё щёки приятно порозовели, а в основании шеи, которое видно благодаря расстёгнутым пуговицам, выступает лёгкий пот.

– Не знал про пять флотов, - говорю я.

– Ещё бы, в капсуле провалялся. Мы очень боялись, - говорит Оля, - только обрели героя, и сразу его потерять.

– Герой, - усмехаюсь я, - скажешь тоже. Тут чуть ли не в дезертиры записали. Хотя куда тут бежать, ума не приложу - с одной стороны левики-недобитки. С другой - эти дроны. Кстати, как мы этот вид называем?

– Если упростить их произношение и усреднить на наш манер, то название нации звучит как "отаио". Вот мы и называем их отаионами, - отвечает Оля.

– Будем знать, хоть из кого душу вытрясать.

– Насчёт дезертирства, ты это серьёзно?
– спрашивает Витя, - правда шьют?

– Ну, сшили бы, если бы не вышло так, что я звено прикрыть помог, причём удачно. Выходит, не хотел бежать, а то, что если бы и хотел, на этом корабле никуда не деться, никого не волнует.

– Но так отстали?
– спрашивает Оля.

– Отстали. Награды и звание, сказали, приостанавливают, но и наказывать не будут.

– Хоть бы звание дали и медальку, а то вообще не по-людски.

– Да и ладно. Главное, дали тесты пройти и в строй вернуться. А остальное успеем. Если нам дадут таких чеглоков, то можно вообще никого не бояться, - говорю я.

– Кого?
– спрашивает Лена.

– Чеглок - корабль этот экспериментальный так называется.

– Это тебе инженеры рассказали?

– Да.

– А вообще, они что интересного говорили?
– спрашивает Оля, - они на тебя ничего там не написали, чтобы тебя построже наказали?

– Нет. Они вообще рады, что такой шанс выпал заранее боевые испытания провести. Представляешь, если именно этот корабль станет основным флотским? Это ж какие заказы! Они рады без памяти, что им теперь его будет проще протолкнуть.

– Я думала, уже почти всё решено.

– Видимо, не всё, - развожу руками.

– Ну ладно хоть с тобой всё обошлось.

– Кстати, как тесты?
– спрашивает Ленка.

– Хорошо. Всё отлично. Говорят, даже лучше, чем было.

– Значит, завтра летим тренироваться?
– она радостно улыбается.

– Прямо летим? Или на симуляторе?

– Летим, - говорит Оля, - Валькирия прошлась по верхам и выбила нам особое разрешение. Будем жечь казённое электричество.

– Отлично, - вот это уже точно искренне меня радует.

О чём бы мы ни говорили в тот вечер, всё сводилось к войне и, собственно, к причине нашего собрания. Мы выпили ещё немного, а потом просто сидели. Если я и запьянел, то немного. Даже Котова была бодрая, хотя я ожидал, что ей будет немного плохо. Однако всё было хорошо и прилично. Пожалуй, если бы кто-то из старших офицеров зашёл к нам, даже учуяв запах, ничего бы не сказал. Потом все мы простились и разошлись по блокам в предвкушении нового дня, который даст нам возможность тренироваться и подготовиться к встрече с врагом, с которым мы жаждем поквитаться.

10

Я уже успел сомкнуть глаза и почти уснуть. Даже открывшаяся дверь блока показалась мне частью сна, и я не придал этому значения, но человека, забирающегося в моё спальное место, было сложно проигнорировать. Открыв глаза, я вижу Ленку, которая уже лежит на мне.

– Тихо, - она закрвает мне рот ладонью.

Потом, убрав её, она крепко целует меня в губы. Она проводит рукой по моим волосам. Так мягко.

– Не говори ничего. И не проси уйти.

Она расстёгивает куртку. Под молнией белое бельё. От неё веет жаром, и она очень приятно пахнет.

– Ты точно не будешь жалеть?
– спрашиваю я, - может, стоит подумать?

– Ты обещал молчать, - она отвлеклась от расстёгивания и поцеловала меня в губы, - и вообще, это должны делать мальчики, разве нет?

– Должны, - я улыбаюсь.

Я помогаю ей снять куртку, потом расстёгиваю тугой ремень и помогаю выбраться из форменных штанов. Бельё она снимает сама, и я целую её девичью грудь. Я не могу выразить, насколько это приятно. Она снимает резинку с волос и распускает свою русую косу. Я переворачиваю её и нависаю сверху.

Она инстинктивно сводит ноги, и я окончательно убеждаюсь в её девичестве.

– Ты не, - протягиваю я осторожно.

Она отрицательно качает головой, а глаза её наполняются невинностью. Я крепко обнимаю её и осторожно двигаюсь вперёд. Она сдерживает крик, но я чувствую, что ей больно. Она держит меня за плечи и впивается в них своими коротко остриженными ногтями. Я целую её в губы. Барьер пройден, и теперь можно немного расслабиться.

– Подожди, - говорит она, останавливая меня.

– Что?

– Мне нужно в душ. Я быстро.

– Вот так?
– я, признаться, немного ошеломлён.

– Правда, прости, я быстро. Будь здесь и позаботься о простыне.

Передо мной снова прагматичная Котэсса. Хоть один плюс - теперь я точно осознаю, что всё это она предприняла в трезвом уме, и никому из нас не придётся потом чувствовать себя неловко.

Признаться, это тот момент, когда думать лишний раз вредно. Перестелив простыню, я ложусь обратно и успеваю поругать себя за недавнее событие, а также за то, что по сути, это измена. Можно было бы оправдаться, что наши с Улей отношения практически отсутствовали и были больше нужны для того, чтобы каждый мог утешить себя, но по моим принципам, это всё равно плохо.

Она возвращается в полном обмундировании. Хоть сейчас на плац. Не хватает разве что полётного комбеза, но и наша повседневка выглядит убедительно. Она всё это скидывает быстрее, чем предписывает флотский норматив, и устремляется ко мне в кровать. Она закрывает шторку сбоку, как будто в пустом блоке нас может кто-то увидеть.

Она нависает надо мной, мгновенно вызывая эрекцию и полностью рассеивая моё желание спать. Впрочем, причина бессонницы очень приятная. Мало того, что её запах приятен сам по себе, сейчас к нему добавилась ещё и свежесть.