Две жизни в одной. Книга 1

На формирование меня как будущего драматурга музыкальных спектаклей положительное влияние оказывало как народное музыкальное воспитание, так и радиопередачи тех далеких сороковых годов. Позднее, подростком, оказавшись в Ленинграде в Мариинском театре, мне посчастливилось лицезреть артистов балета в «Лебедином озере» на «хрустальном полу» с участием легендарных балерин двадцатого века Майи Плисецкой, Галины Улановой, Натальи Дудинской, видеть и слышать «Бахчисарайский фонтан» Б. Асафьева, «Князя Игоря» А. Бородина, «Хованщину» М. Мусоргского, «Евгения Онегина» и «Иоланту» П. Чайковского. Однажды я оказалась в небольшом зале у Аничкова моста. Как я туда попала, не помню, но образ знаменитого певца, голос Марка Рейзена очень хорошо запечатлены моими памятными точками: статная, прекрасно одетая, великолепная фигура. А голос?!

Жаль, что мы не слышим Марка Рейзена в записях российского радио. Хотя бы «Маяк» помаячил! По утрам и поздними вечерами радиостанции транслируют больше голоса зарубежных певцов. Видимо, из-за бюджета? Обидно за страну.

Как результат раннего, никем не регулированного воспитания я люблю оперу, балет. Кто говорит, что не понимает этого вида искусства, тот просто не видел и не слышал всего этого великолепия в прекрасном исполнении. Я как-то не очень обожала струнные квартеты. Но на Шестом съезде композиторов в Москве в 1979 году, куда я была приглашена как автор текста песни «Что ты, полюшко, затуманилось», в Концертном зале имени Чайковского увидела и услышала грузинский коллектив. Это было чудесное исполнение, не сравнимое с тем, что ощущаем, слушая и глядя в «окно телевизионного ящика». Нужно все воспринимать, как говорят, «живьем». Но бывает и такое. Как-то раз в Калинин приехал на гастроли Московский музыкальный театр. Показывали «Евгения Онегина» в здании ТЮЗа, видимо, решили «срубить халтурку». Я с нетерпением ожидала увидеть и услышать снова чудо. Но когда на сцену вышла в роли Татьяны актриса весом более ста килограммов, а ее пение сопровождалось не оркестром, а единично звучащей в оркестровой яме скрипкой, разочарование было полным. Тогда я решила: только Большой театр в Москве или Мариинский в Ленинграде! И только в качественном исполнении. Однажды и московский театр меня разочаровал. Все шло под фонограмму. Не обошлось и без комического случая. Решили со школьными учителями побывать в Москве в Большом театре, послушать оперу. Нам заказали билеты и место в пригородной гостинице, чтобы после позднего спектакля переночевать. Приехали поездом в Москву, вошли в Большой театр. Времени с запасом. Заходим в буфет. «Давайте по коктейлю!» — предложил кто-то. «Давайте!» Красивые фужеры, радующий глаз напиток. Соломина, упирающаяся концом во фрукты. Дорого. Но гулять так гулять! Сидим, потягиваем через трубочку. Звонок известил: время идти в зал. Вошли, сели. У нас первый ряд. Довольные! Ждем начала спектакля «Петя и волк». Видели, как волк появился на сцене, а потом как вынесли волка привязанным к двум деревянным палкам. И все! Весь спектакль мы проспали, так как коктейль был с большим градусом. Вот так побывали в гостях и у волка, и у Пети в Большом театре в Москве.

Чтобы люди понимали классическую, оперную, балетную музыку, фундамент надо закладывать в детстве. Попса, рэп, по моему мнению, для безголосых, но часто и чисто говорящих, лишь пощипывание кончиков нервных окончаний, не формирует, а огрубляет человеческие чувства. Как и одностороннее занятие спортом. Спорт как таковой, никто не спорит, — дело нужное и полезное. Нужны чемпионы, нужны призовые места для России. Но спорт сотворяет порой и ужасное. К примеру, ранний уход из жизни Турчинского тому подтверждение. Для народа должна быть массовая спортивная культура под названием физ-куль-ту-ра. Нельзя спорту отводить весь главный красный угол в жизни. Воспитание чувств — удел литературы и музыки. Только соединив силу с развитым чувством, породим гармонически развитую личность.

Первые шажки

К практическому решению увидеть себя в тесном контакте с музыкальным озвучиванием текстов подвигла меня моя мама Феврония Константиновна Бородиновская. Она пела в хоре более двадцати лет. Певица не сильная, просто хористка. Но очень любила ходить и на репетиции, и на выступления. Поющим коллективом при Управлениии внутренних дел тогда руководил Анатолий Иванович Рощин, баянист-самоучка, участник, инвалид Великой Отечественной войны, в полном смысле народный композитор. Он и мама подтолкнули меня к написанию текстов для песен. К сожалению, нотный материал А. Рощина и других самодеятельных композиторов до сих пор лежит в рукописях.

Детским поэтом, как и поэтом-песенником, становится не всякий поэт. Здесь тоже есть свои особенные заморочки. Еще хочу добавить, что хоровое пение, как и всякое пение, улучшает дыхание. А хорошее дыхание — это хорошее кровообращение, в конечном счете — неплохое здоровье. Все солистки и хористки маминого хора жили долго, многие тогда уже имели возраст, значительно превышающий восьмидесятилетнюю отметку. Мама умерла в 1996 году. Ей было почти 93 года.

Со временем увлечение песенным творчеством и привело меня к созданию музыкального театра. Какое направление он должен иметь? Быть оперой, опереттой? Для создания театра нужна была творческая группа детей и подростков! Нужны специалисты! Нужно финансирование! Нужен репертуар! В Твери не нахожу литературного материала для пьес. Еду в Москву в Министерство культуры. Как тогда, в восьмидесятые годы, было все просто. Общаюсь с министром культуры Ю.М. Соломиным, с репертуарным отделом. Ни пропусков, ни телефонных разрешений! Только дежурный у входа с вопросом: «Вам к кому? Сейчас позвоним, уточним, на месте ли, чтобы вам зря не подниматься».

Репертуарный отдел предлагает познакомиться с текстами.

— Но они же все не для детских постановок! А для детей что есть? — спрашиваю я у Светланы Владимировны Титовой.

— Пожалуйста, для детей!

— Это разве для детей?! — удивляюсь я. — Чушь какая-то.

— Что вы! — удивляется Феликс Алексеевич Монахов, заведующий репертуарным отделом. — Репертуар создавали известные авторы.

— А тема? А язык? — возражаю я. — Авторы сценариев постановок совсем не чувствуют возрастных категорий!

И тогда я сама себе сказала: «Стихи? Пишу. Сказки? Пишу! Песенным жанром владею! Сценарии — создаю! А если все это воссоединить? Получится либретто, музыкальная сказка, целый спектакль. Остается совсем немного: нужен композитор и целый детский театральный коллектив! Но, как показало время, без хореографов-балетмейстеров, музыкантов и... многого другого не обойтись. Создать детский музыкальный театр с нулевой отметки оказалось делом очень трудным. Но тогда я об этом не думала. Не случайно, родившись по гороскопу под знаком Льва и в год Лошади, иду по жизни как зашоренная, не сворачивая с пути. И мое богоугодное начинание складывалось само собой. Часто мои желания становились судьбоносными.

Первые аккорды

Из Карелии в наш город на гастроли приехал Петрозаводский национальный музыкальный театр. Происходит встреча в Калининском драматическом театре с музыкальным руководителем Георгием Петровичем Асламовым. Фамилия вроде восточная, но сам он — вологодский парень. Георгий, оказывается, мечтает, как композитор, написать музыку к спектаклю, но не имеет подходящего литературного материала.

Кстати...

Впоследствии, когда композиторы Карелии узнали, что я пишу либретто по книге А.К. Толстого «Князь Серебряный», многие хотели приехать ко мне в Калинин, чтобы заполучить тексты. Несомненно, после «Хованщины» и других опер композиторов «Могучей кучки» трудно было решиться на такое. Но мое выступление в Петрозаводске на встрече с композиторами после прочтения вступления к спектаклю, в котором говорится о возвращении князя из Литвы, очень взволновало музыкантов.

Виденье старины глубокой

Лишь только ночь земли коснется,

Лишь заплетет туман узор,

Роса жемчужная проснется

И устремит к Вселенной взор.

Лишь только свет звезды далекой

Сольется с шепотом ключа,

Лишь колокольчик синеокий

Замрет у спящего ручья,

Курган откроется двуглавый,

Вбирая лунные лучи,

Блеснут кольчуга, шлем, забрала,

И богатырские мечи.

Дружина встанет из кургана,

В пустых глазницах блеск очей,

Горят кровавым цветом раны,

Лампад огонь и жар свечей!

Ты слышишь? Реквием былинный?

Ты видишь? Витязь на коне?

Ты — русский князь, краса дружины!

Знамена вражьи на земле.

Заря бледна. И саван белый

Прикрыл задымленный курган.

Дружина где? Где витязь смелый?

Ползет лишь призрачный туман.

Но я не закончила написания этого либретто. Не было еще опыта, не давались отрицательные персонажи. Мои стихи ведь всегда по-детски доброжелательные. К тому же я тогда создавала свой театр. Так и лежит у меня в архиве недописанное либретто к спектаклю «Князь Серебряный». Много чего лежит. Не хватает времени.