Две жизни в одной. Книга 3

Райн, Эмми и бабушка Рау

 В небольшой деревушке, где домики отделены друг от друга садами и огородами, жили брат и сестра. Мальчика звали Райн, девочку - Эмми. Жили они с бабушкой - премилой старушкой, которую все называли матушкой Рау. Иногда вечерами матушка Рау, дети ее называли бабушкой Рау, рассказывала разные истории: о цветах, птицах, о том, что случается в мире, даже о двух воронах, которые живут на крыше сарая. Придумывала она или нет свои рассказы, дети не знали. Знали они только, что у них нет родителей, а матушка Рау - бабушка Рау - не совсем родная им бабушка. Расспросы о том, кто они и откуда, как и о том, кто ее родные, ни к чему не приводили. Всякий раз разговор об этом заканчивался тем, что старушка уходила в свою маленькую комнатку и закрывала дверь на ключ. Со временем об этом уже не спрашивали. К чему напрасные вопросы? Главное, все друг друга любили и помогали чем могли.

Матушка Рау занималась флористикой. Она, как и дети, выращивала цветы и делала удивительной красоты букеты, которые готовились на продажу. Дети относили их в город, где была небольшая цветочная лавочка, и букеты раскупались. А те цветы, которые оставались непроданными, высушивались, и матушка Рау превращала их во всевозможные причудливые картины и икебаны.

– Когда наступит зима, - говорила бабушка Рау, - а цветы в саду и в поле уснут, людям захочется видеть красивое. Цветочные фантазии будут их радовать.

В ивовых корзиночках, мастерски сплетенных Райном, или на обтянутых тканью дощечках возникали изящные композиции из цветов.

Корзиночки бабушка Рау и Эмми украшали всевозможными высушенными травинками, веточками, корешками. Для их сбора дети отправлялись в лес, в поле, к ближайшему озеру, по берегам которого росло много молодых ив.

Но случались такие дни, когда бабушка Рау одна ранним утром с корзинкой цветов уходила из дома. Возвращалась назад всегда расстроенная и печальная. А как-то вернулась домой поздним вечером не только опечаленная, но и загадочная. Ничего не сказала детям, закрылась в своей маленькой комнатке изнутри на ключ.

Время в трудах и заботах пролетало быстро. Однажды, взяв большие бельевые корзины, Райн и Эмми собрались за полевыми цветами.

– Далеко не ходите, - напутствовала их бабушка Рау, - мир большой и всякий. И к дальним холмам не надо. Нельзя туда!

– Почему? Почему ты все время повторяешь: нельзя, нельзя? Люди говорят, там очень большое цветочное поле. Цветы на нем растут необычные. А еще говорят, что там много лет в зарослях стоит необыкновенный замок!
– наперебой заговорили Райн и Эмми.

– То-то и оно, что все там необычное, - как-то странно взглянув на брата и сестру, вздохнула старушка. Замолчала, будто что-то вспоминая, ушла в свою маленькую комнатку и, чего она давно не делала, опять закрыла дверь изнутри на ключ.

– Люди о цветочном поле болтают разное!
– продолжала разговор Эмми.
– Плохие говорят плохое. Хорошие - хорошее. А мы что знаем? Что можем рассказать о нем?

– Не знаю, Эмми. Я же младше тебя на целых три года! Я думаю, надо просто сходить туда и все разузнать!

Ворона Карлуша и ее приятель старый ворон Каркун, сидевшие на краю крыши сарая, издали непонятные людям, но понятные им каркающие слова:

– Карр-кун!
– прокаркала Карлуша

– Дарр!
– ответил ворон.

– Это, кажется, то, чего мы ждали!

– Определенно то!
– ответил старый ворон.
– Определенно! Пора с этим разобраться.

– Так чего сидим? В путь! Карр!

Когда дети сошли с крыльца, Эмми обратилась к брату:

– А куда идти? Пусть я и старше тебя на три года, но не ведаю! Узнать бы у бабушки, так она закрылась в своей комнате. И, наверно, не разрешила бы!

– Следуйте за нами. Карр!
– услышали они вдруг чей-то картавый надтреснутый возглас.
– Мы покажем вам дорогу!

– Кто это?
– стали спрашивать друг у друга брат и сестра. Но, кроме двух ворон, сидящих на краю сарая, никого поблизости не было. Не считая куриного цыпленка, клюющего крупу у крыльца.

– Это сказала ворона! Это она с нами разговаривает.

– Ты не ошибся, мальчик, - продолжала Карлуша.
– Мы ваши соседи. Спасибо за угощения. Благодарствуем! А за добро чем надо платить, Карр-кун?

– Добром!
– еще более картаво, еще более надтреснутым от долгого карканья голосом ответил старый ворон.
– Мы здесь хоть и давно живем, но, к сожалению, не все знаем. Так в путь, милые дети?
– сказав так, Каркун, а за ним и Карлуша сорвались с крыши и полетели в сторону семи холмов.

Цветочное поле

 Сколько прошло времени, как дети покинули свой дом, сказать трудно. Ясно было одно: утро ушло в историю жизни, а полуденное солнце стояло в зените. Огромное цветущее поле открылось неожиданно. Оно были большим, благоухало всевозможными цветочными эфирами, словно здесь разлили многочисленные флаконы с духами. Но оно удивило не только разными красками цветущих растений, но еще и тем, что цветы в поле разговаривали.

Цветы были необычными - крупными и яркими. Особенно поразили детей соцветия красного клевера.

– Надо обязательно заготовить этих цветов.

– Обязательно, обязательно!
– неожиданно заговорил с Эмми клевер.
– Настойка из моих бутончиков - прекрасное средство для очистки сосудов, и от кашля помогает.

– Мы тоже людям нужны!
– воскликнула белая пуговица тысячелистника, - особенно матушке Рау. Эта старая мудрая женщина, волшебница, совсем о нас забыла! А раньше мы часто виделись.

– Волшебница?
– удивился Райн.
– А в чем ее волшебство? Мы что-то не замечали.

Но цветы, словно не слыша вопроса, продолжали начатый между собой разговор. Один только мятлик воскликнул:

– Не знаете? О! Вы еще узнаете! Вот спросите у красной гвоздики. А лучше у желтоглазой ромашки!

– Только не у лекарственной! Не у лекарственной! Она все путает, - подтвердил подорожник, кивая длинной палочкой с многочисленными семенами.
– Или у белой звездчатки!

– Вот еще!
– фыркнула красная гвоздика, не расслышав, о чем разговор.
– Чем общаться с этой звездоносной, точнее, с мелкозвездной, вам лучше побеседовать с голубым колокольчиком. А я, пусть и без звезд, любой розе фору дам! Да я!.. Да я!..

– Что ты так раскраснелась, гвоздичка моя боевая? Я чертополох, мои цветы тоже на сиреневые звездочки смахивают, а семена маслице дают. Расторопшей меня величают! Масло мое все заживляет. Ну и что? Не кричу! Не шумлю! А твои отношения с белой звездчаткой, вот увидишь, умаслю!

Молодой репейник, возвышавшийся вместе с чертополохом на краю цветочного поля, взмахнув большими лопушиными листьями, тихо буркнул:

– И у нас есть цветы! Их в букеты тоже не берут. А жаль. Мы наверняка пригодились бы. Меня, репейника, лопухом величают. Но я не такой уж и лопух! Вот вцеплюсь в кудряшки этой девчонки, фиг оторвешь! Озорник я, но не злой.