Двенадцать детей Парижа

Госпитальер стал огородами пробираться к воде.

Паскаль тоже не нуждалась в его совете. Видимо, она спрятала Карлу и остальных в доме Ирен. Разумно. Милиция ничего не найдет на пристани. Пусть идут дальше, наткнутся на помет дьявола на улице и задумаются о своей судьбе.

Тангейзеру понравился ялик. Если на дне обнаружится мачта с парусом – а судя по всему, они там есть, – судно сможет довезти их всех до самого Бордо. Хорошо бы.

Рыцарь замедлил шаг. Первую лодку привязали, и милиция выбралась на берег, а ялик скользнул дальше, чтобы причалить за баржей с углем. «Пилигримы» находились в тридцати ярдах от него, ослепленные фонарями и занятые разговором. Похоже, они не подозревали об опасности. Матиас остановился. Пусть сначала привяжут ялик, соберутся вместе и отойдут. Он увидел руки, продевавшие веревку в железное кольцо на пристани. Нужно увести мальчишек от реки и спрятать. Иоаннит оглянулся.

Какой-то тихий звук. Шепот. Совсем близко.

– Тангейзер!

Он повернулся на голос. Прямо перед ним из темноты показалась громадная голова.

Эстель на плечах Гриманда не было. Но госпитальер почувствовал, как девочка взяла его за руку.

В руках короля Кокейна он увидел ножи.

– Мой Инфант. Умение оставаться невидимым делает тебе честь, но вы с Эстель должны быть в доме, – упрекнул его рыцарь.

– Возможно, но как ты заметил, меня там нет, – отозвался слепой гигант.

– Жди здесь и оставайся невидимым.

– Если в твоем плане для меня нет роли, то я придумал собственный.

– Эстель, – повернулся Матиас к девочке, – расскажи мне, что это за план.

– Я толкаю его прямо на солдат, а потом бегу и прячусь в доме Ирен, – объяснила та.

– Планами, составленными под воздействием опиума, лучше наслаждаться в мирное время. Жди здесь, – приказал Матиас.

– Тогда тебе придется меня убить, – предупредил его великан.

– Мой Инфант, у тебя нет глаз.

– Разве для того, чтобы сокрушить филистимлян, нужны глаза?

Гриманд говорил в полный голос, и головы людей на пристани повернулись в их сторону. Фонари. Мечи. Грозные окрики. Огни на второй лодке сбились в кучу.

Тангейзер по-прежнему хотел заполучить этот ялик.

В окне ближайшего дома вспыхнуло пламя. Грохнул выстрел, и мальтийский рыцарь узнал свое ружье.

– Эстель, беги и прячься, – велел он Ля Россе. – Я сам его отведу.

Глава 38 Кое-что из теории

– Тангейзер здесь. Я знала, что он придет. Он всегда приходит в самом конце. – Паскаль стояла у открытого окна кухни. – Милиция выгрузилась из первой лодки. Он нашел Гриманда.

Карла смотрела, как девочка поднимает ружье Матиаса и кладет его на подоконник. Итальянке приходилось видеть, что может сделать такое ружье с плечом неопытного человека. Кроме того, ей не хотелось, чтобы девочка подстрелила Матиаса. Тем не менее она не собиралась вторгаться в сферу ответственности Паскаль, и не в последнюю очередь потому, что та отвергла бы ее совет с той же решительностью, что и Гриманд. Графиня не имела права спорить с ними. Ее собственные решения были не менее безрассудными. Сумасбродство, общее для каждого из них, стало той силой, которая помогала им оставаться в живых.

Сумасбродство и Матиас, который вовсе не считал себя безрассудным.

Задача Карлы – сохранять спокойствие в самом центре бури.

Гриманд прав: этим центром являлась Ампаро.

На кухне было довольно темно – только слабый свет доходил туда из гостиной, где на решетке камина лежал факел. Там же остались фонари, Гуго и Мышки. Карла протянула руку к холодной печке позади себя и нащупала грубое полотенце. Свернув этот кусок ткани, она протянула его девочке:

– Паскаль? Подложи это под приклад. И напряги плечо, когда будешь стрелять.

Дочь печатника боялась. Карла тоже. Но итальянка по собственному опыту знала, что страх отнимает слишком много сил и поэтому долго терпеть его нельзя. Она научилась запирать его в дальнем углу сознания, чтобы он бесновался там в одиночестве. Но ей никогда еще не встречался человек, который, как Паскаль, превращал страх в сосредоточенность и радость. Природа подарила девушке слегка выпуклые глаза – эта особенность и щербатые зубы мешали назвать ее хорошенькой, – и теперь в этих глазах читалась пугающая графиню целеустремленность. Карла впервые заметила это, когда они вошли в дом с улицы и Паскаль, с неправдоподобной для нее силой подтащив убитого сержанта к люку погреба, сбросила его по ступенькам вниз. Вслед за ним отправилась и мертвая женщина.

Малан взяла полотенце:

– Спасибо, мадам. Вы когда-нибудь стреляли из ружья?

– Нет, но я знаю кое-что из теории. Ты стоишь слишком прямо и ноги ставишь очень близко друг к другу. Если отставить правую ногу назад и согнуть левое колено, то при отдаче ты повернешься, вместо того чтобы сопротивляться.

Паскаль последовала совету и кивнула.

– Преврати прямую линию в дугу. Тогда тебя не опрокинет назад, – добавила графиня.

– Превратить прямую линию в дугу? – Паскаль сымитировала нужное движение.

– Это я процитировала Матиаса, – пояснила итальянка. – А вот тебе еще одна его цитата: «Но ты должна быть чертовски быстрой».

– Я быстрая, – заверила ее девочка.

Карла хотела улыбнуться, но сдержалась и серьезно кивнула.

Услышав крик со стороны реки, они обе повернулись к окну.

– Их заметили, – сказала Паскаль. – Идите в гостиную. Ради ребенка.

Женщина уже уходила, чтобы уберечь Ампаро от дыма и грохота – хотя бы отчасти, – когда Паскаль склонилась к ружью.

– Целься ниже, – дала ей графиня еще один совет.

– Да, в яйца. Когда вернетесь, принесите, пожалуйста, фонари.

Карла вышла в гостиную и прислонилась к стене. Гуго сидел на корточках перед раскрытым футляром виолы, словно там были сложены сокровища. Впрочем, там и было сокровище. Мальчик поднял на хозяйку виолы взгляд, в котором не было ни страха, ни вины. Невероятные события, в которые он оказался вовлеченным, похоже, не произвели на него никакого впечатления. Он опустил крышку, накинул медные крючки и взялся за ремень.

– Я видел, как вы дергаете за струны, но как вы их растягиваете? – поинтересовался Гуго.

– Ты, наверное, хочешь сказать, настраиваю, – уточнила итальянка.

В кухне выстрелило ружье, и в комнату вползло облако дыма.

– Гуго, открой окно, – попросила графиня. – А потом отнеси на кухню фонарь и этот мешок. Сложи в него всю еду, какую только найдешь.

Сама Карла взяла второй фонарь и посмотрела на Мышек. Они сидели за столом и играли в какую-то игру с помощью рук. У этих девочек был дар полностью отделять внешний мир от внутреннего. Вне всякого сомнения, этот дар был нужен им раньше. Карла не обменялась с близнецами ни единым словом, но уже чувствовала к ним симпатию. Она заглянула на кухню. Паскаль чистила дуло ружья шомполом. На столе лежали фляжка с порохом, мешочек с пулями и три больших пистолета. Женщина принесла в кухню фонарь.