Двенадцать месяцев. Январь

– Благодарю вас за подарок. Я буду его беречь!

– Для меня будет радостью видеть, что ты носишь его. Но я искал тебя не только из-за него.

Удивленно приподняв бровь, Милава посмотрела на Месяца, всем своим видом показывая готовность исполнить любую его просьбу.

– Хотела бы ты увидеть Бабу-Ягу? – хитро прищурившись, спросил Яромир.

Не ожидавшая такого вопроса Спутница даже немного растерялась, не зная, что сказать. Ей определенно хотелось встретиться с таким известным персонажем сказочным, но девушка не была уверена, уместно ли это будет? Ведь Милава прибыла сюда, чтобы за Месяцем ухаживать да за хозяйством его следить, а не по гостям шастать.

– Я не уверена, что… – начала она объяснять.

– Хочешь или нет? – перебил ее Яромир.

– Хочу! – не сдержавшись, созналась Милава.

– Тогда иди одеваться, через полчаса буду тебя на улице ждать, – довольно улыбнулся Январь.

Ничего не оставалось, как только последовать его совету. А спустя полчаса она уже выходила на улицу, где ее действительно дожидался Яромир.

Внимательно осмотрев девушку и поправив на ней шарф, Январь придвинулся к Милаве практически вплотную и предупредил:

– Держись крепче, уйдем порталом.

И только Милава обхватила его руками за талию, как их окутал снежный вихрь, чтобы опустить уже на лесной поляне. Осмотревшись, девушка увидела, что поляна по краю словно отгорожена плотным кольцом деревьев, и только в одном-единственном месте остается небольшой проход. К этому проходу ведет узкая, хорошо утоптанная тропа, по которой и пошагал Январь, крепко держа ее за руку.

Идти пришлось недолго, вскоре они уже выбрались к высоким массивным воротам. Подойдя ближе, Месяц несколько раз стукнул металлическим кольцом по деревянной поверхности.

– Это кто там в гости пожаловал? – послышался у них над головами странно звучащий хриплый голос.

Подняв взгляд вверх, Милава даже ахнула от неожиданности, заметив огромного ворона.

– Ворон Воронович, открывай, принимай гостей! – весело крикнул Январь и подмигнул своей Спутнице.

– Ишь ты, сам Январ-р-рь пожаловал. Да еще и не один, а с новой Спутницей! – забавно склонив голову набок и оглядывая их одним глазом, возвестил Ворон. – Это хор-р-рошо. Мы уж заждались вас.

Спустя мгновение массивные ворота с легким скрипом отворились, пропуская долгожданных гостей во внутренний двор.

«Неужели я и правда увижу сейчас Бабу-Ягу?» – взволнованно думала Милава, направляясь вслед за Месяцем к одноэтажному дому.

И чем ближе они подходили, тем сильнее волновалась девушка. В голове то и дело мелькали пугающие мысли. Как ее воспримут? Понравится ли она им? Не помешает ли?

– Не волнуйся, все будет хорошо, – ободряюще сжав ее ладошку, заверил Яромир, открывая дверь.

И Милаве ничего не оставалось, как только поверить ему. В дом она входила с абсолютно невозмутимым выражением лица.

Глава 8

Утробный глухой рык встретил Месяца и его Спутницу.

– Быстро ты освоился, Серый, – слегка иронично, впрочем ни на миг не испугавшись, отреагировал Январь. – Своей территорией дом Олеси считаешь?

– И не говори, – навстречу им уже спешила черноволосая женщина с ясными глазами. – Сама уже не пойму, хозяйка я тут или так, в гости пустили. Слушаться не желает. Такой пациент капризный. Константина вчера вообще чуть не цапнул.

Но по улыбке, скользнувшей по губам, по доброте во взгляде поняла Милава, что шутит… Баба-Яга.

«Это и есть Баба-Яга?! Вот это поворот! Да она выглядит совсем не старой».

После знакомства с Месяцем, который вовсе не дряхлым дедушкой оказался, девушка уже легче восприняла новое откровение. С открытым ртом не застыла, лишь изумленно моргнула, глаз с лица незнакомки не сводя.

– Должно быть, за дело, – подмигнул раскинувшемуся в углу на лежанке зверю Месяц. – Знаем мы Кощея, наверное приобнять тебя пытался?

– Да у Константина шутки известные, – и хозяйка дома погрозила пальцем волку. – Стоит ли на них реагировать? Проходи же, Январь, и Спутницу свою представь.

Смотрела она при этом прямо на Милаву и улыбалась так по-доброму, что девушка невольно смутилась, устыдившись страхов своих необоснованных. Отведя взгляд, быстро оглядела пучки ароматных трав, живописно развешанные под потолком, большую белую печь и добротный стол с вышитой скатертью, на котором высился пузатый самовар и горка румяных пирожков.

– Верно ты догадалась, Спутница это моя – Милава, – кивнул в ответ Январь, оторопевшую девушку слегка вперед подталкивая и одновременно ободряя усмешкой. – Проходи, не бойся. Серый только рычать горазд, а Олеся и вовсе у нас добрая душа. В печь точно не посадит.

В последнем Милава даже на миг не усомнилась, всей душой почувствовав, что местная Баба-Яга ничем на сказочный образ зловредной ведьмы не похожа. Теплом светились темные глаза ее. А еще в их глубине Милава подметила грусть затаенную и интуитивно распознала в Олесе «родственную душу».

«Не все безоблачно в жизни этой женщины было, испытала она и страдания. Нет в ее сердце покоя. Как и в моем».

– Спасибо огромное, – поклонилась Милава. Шубку сняла и принюхалась. – Такая вкуснотища, такие ароматы! Понимаю Серого: он переживает, что гости нагрянут и пироги все подъедят.

– Что ты, – польщено улыбнулась Олеся, – ему этих пирогов каждый день перепадает. Да только много ему нельзя, он на строгой диете! (Со стороны волка послышался жа-а-алобный скулеж.) Пока полностью не поправится.

– А что же с вашим Серым случилось? – под гостеприимное воркование хозяйки Милава и Январь уселись за широкий стол, приготовившись пробовать угощение. Месяц о чем-то задумался, поэтому девушки, почувствовавшие взаимную симпатию, решили поговорить.

– На пути силы темной он встал. С тварями жестокими, в мир наш засланными, столкнулся.

При этих словах Баба-Яга такой сочувствующий взгляд на волка бросила, что Милава решила больше этой темы не касаться, хоть и непонятным показался ей ответ. Но зачем напоминать о плохом?

– У вас так уютно, а ворон ваш… само обаяние! – решила она сделать хозяйке комплимент, чтобы паузу тяжелую прервать.

Олеся заулыбалась, подливая гостье ароматного чая.

– Знаю я этого вредину! Не рассказывай мне сказок о его манерах. Опять уговаривал прочь уходить?

Милава рассмеялась, ощущая, как все больше проникается симпатией к Бабе-Яге.