Дверь к смерти (сборник)
Шрифт:
– Его осталось… немного. Четыре банки.
– Отлично. Тогда на десерт подай мне его вместе с горячими оладьями. Может, тогда я и сменю гнев на милость.
– Ни за что бы не подумал… – Голос Фрица предательски задребезжал, и он умолк, а потом начал заново: – Ни за что бы не подумал, что такое может случиться. В чем дело, Арчи? – Он буквально скулил. – Что произошло? У него был такой прекрасный аппетит в последнее время…
– А мы сегодня собирались пересадить несколько мильтоний, – упавшим голосом добавил Теодор.
Я досадливо крякнул:
– Так иди и пересаживай. От него все равно
Теодор, бурча себе под нос, зашаркал вон из комнаты. Фриц направился следом за ним, но в дверях притормозил.
– Правильно, Арчи. Пораскинь, пожалуйста, мозгами. Очень прошу. А я пока приготовлю тебе завтрак.
Он вышел, а я остался, чтобы напряженно мыслить, но шарики упорно отказывались шевелиться. Я был слишком выбит из колеи, чтобы спокойно думать. «Не разыскивай меня». Абсолютно в его духе. Он прекрасно знал, что, случись мне заявиться домой и обнаружить, что он исчез, я тут же приступлю к поискам. Вот и сделал так, что мне даже подступиться к ним нельзя.
Не могу сказать, правда, что он застал меня врасплох, нет. Не зря я покинул дом Лидса без предупреждения и по дороге жал на все педали: у меня было предчувствие. Два года минуло с тех пор, как Вульф наказал мне: «Арчи, ты должен забыть, что знаешь имя этого человека. Если когда-либо во время одного из моих расследований окажется, что я столкнулся с ним и должен его уничтожить, я покину свой дом, найду место, где смогу работать – а также спать и есть, если хватит времени, – и останусь там, пока все не закончится».
Так что насчет Вульфа я не беспокоился, но как быть со мной? С другой стороны, год спустя он заявил пятерым членам семейства Сперлинг в моем присутствии: «В этом случае он поймет, что мы схлестнулись не на живот, а на смерть. Но это буду знать и я, поэтому заблаговременно перемещусь в оперативный штаб, местонахождение которого будет известно лишь мистеру Гудвину и, возможно, еще двоим».
Ладно. Никто не собирался вступать с ним в пререкания по поводу оперативного штаба или перемещения. Но я был тем самым упомянутым им мистером Гудвином, и этот мистер Гудвин сейчас тупо пялился на записку: «Не разыскивай меня». Что мне делать, скажите на милость?
Естественно, что под теми двумя он имел в виду Сола Пензера и Марко Вукчича. Однако я лишился даже права позвонить Солу и задать пару закамуфлированных вопросов. Правда, если босс посвятил в свою тайну Сола и не посвятил меня, то и черт с ним. С другой стороны, что мне говорить людям? Например, прокурору округа Уэстчестер?
На последний вопрос ответ я получил, по меньшей мере частично, из совершенно неожиданного источника.
Расправившись с гренками, оладьями, ветчиной, яйцами, тимьяновым медом и кофе, я вернулся в кабинет, чтобы проверить, сумею ли совладать с эмоциями и начать шевелить мозгами, и усердно этим занимался, когда вдруг заметил, что сижу в кресле Вульфа за его столом.
Меня словно пружиной подбросило. Кроме самого Вульфа, еще никто, не исключая и меня, никогда не сидел в этом кресле, а тут я расположился в нем, будто так и положено. Значит, дело плохо, подумалось мне. Видно, я уже подсознательно решил, что Вульф расстался
со своим креслом раз и навсегда, а такие мысли совершенно непростительны, даже в моем обозленном состоянии.Я выдвинул ящик стола, чтобы просмотреть его содержимое, и сделал вид, что именно с этой целью и занял кресло шефа. Я уже начал копаться в бумагах, когда в дверь позвонили.
Я не помчался сломя голову открывать, поскольку за недостатком времени не успел обмозговать линию поведения. Сквозь одностороннее стекло в парадной двери я разглядел, что на крыльце стоит незнакомец в штатском, и решил было позволить ему натешиться вдоволь и звонить до упаду, но любопытство взяло верх, и я отпер дверь.
Передо мной стоял невзрачный субъект с оттопыренными ушами, в стареньком замызганном пальтишке, который пожелал видеть Ниро Вульфа. Я ответил, что по воскресеньям мистер Вульф не принимает, но я его доверенный помощник и, возможно, сумею чем-нибудь помочь. Лопоухий согласился, достал из кармана конверт, извлек из него лист бумаги и развернул.
– Я из «Газетт», – заявил он. – Вот копия объявления, которое мы получили утром с почтой. Мы хотим удостовериться, что оно подлинное.
Я забрал у него бумагу и пробежал ее глазами. Почерк Ниро Вульфа на нашем фирменном бланке я узнал мгновенно. Наверху было написано:
Поместите это объявление в «Газетт» в понедельник, в первом разделе. Шириной в два столбца, длиной, какая потребуется. Шрифт светлый, неброский. Счет пришлите по указанному адресу.
Ниже печатными буквами было выведено:
МИСТЕР НИРО ВУЛЬФ ОБЪЯВЛЯЕТ
О СВОЕМ ВЫХОДЕ ИЗ ДЕТЕКТИВНОГО БИЗНЕСА
С НЫНЕШНЕГО ДНЯ,
10 апреля 1950 г.
Отныне мистер Вульф клиентов не принимает. По всем незавершенным делам просьба обращаться к мистеру Арчи Гудвину. Лиц, не являющихся клиентами, прошу не беспокоить.
Под объявлением стояла подпись Вульфа. В ее подлинности сомневаться не приходилось.
Заучив текст наизусть, я возвратил объявление ушастому.
– Да, все в порядке. Нормально. Поместите его на видное место.
– Оно подлинное?
– Абсолютно.
– Послушайте, я хотел бы поговорить с ним. Помогите мне! Черт побери, это же настоящая сенсация, если мне удастся взять у него интервью!
– Вы что, собственным объявлениям уже не верите? Тут написано черным по белому, что отныне мистер Вульф не принимает. – Я притворил дверь, оставив лишь тонкую щель. – Вас я прежде не встречал, но Лон Коэн – мой старый приятель. Он приходит в полдень, кажется?
– Да, но…
– Передайте, чтобы он не терял времени зря и не звонил по этому поводу. Мистер Вульф не принимает, а я занимаюсь только клиентами, как гласит объявление. Не прищемите ножку, дверь закрывается.
Я затворил ее и задвинул засов. Не успел я сделать и двух шагов, как из кухни появился Фриц и выпалил:
– Кто это был?
Я смерил его взглядом:
– Черт побери, а ведь при мистере Вульфе ты никогда не отваживался даже мечтать о том, чтобы задать такой вопрос ему или мне. И теперь не мечтай. Во всяком случае, пока я в таком премерзком настроении.