Дверь в лето (сборник)

Итак, прятки. Спрятаться, в его представлении, означало забраться под что-то: под кровать, под стол, под машину. Однажды он попытался спрятаться под унитазом. Я огляделся. Подходящих мест было много — скалы, казалось, состояли из одних пещерок и навесов. Слишком, до безнадежности много.

Мистер Перрин подошел ко мне, когда я выбирался из четвертой по счету пещерки.

— Наши люди облазали все эти дыры, — сказал он. — Но все без толку.

— О’кэй, — ответил я, и полез в пятую дыру.

Я знал, что смогу забраться туда, куда взрослому человеку не протиснуться, и от всей души надеялся, что малыш не выбрал щель, узкую даже для меня.

Поиск продолжался. Я вымотался и окоченел. Солнце на Луне жарит немилосердно, но в тени очень холодно, а уж пещеры и вовсе не прогреваются. Туристские скафандры хорошо изолированы на руках, ногах и седалищах, но я — то ползал на животе. От холода я едва двигался и сдался бы, если бы все время не думал о братишке. Как он там? Неужели уже замерз? Кроме того, в этих пещерах довольно жутко, не знаешь, на что наткнешься.

Доктор Эванс взял меня за руку и прислонил свой шлем к моему.

— Бесполезно, сынок. Ты сделал все, что в человеческих силах. Все эти дыры вовек не обыщешь.

Я отмахнулся и пошел к невысокому, не более фута от поверхности, навесу. На первый взгляд там было пусто, но приглядевшись, я заметил, что ниша расширяется и изгибается. Я заполз поглубже. Я не думал, что малыш мог бы забраться так глубоко, но все же посветил фонариком.

Блеснул сапог скафандра.

Больше, пожалуй, не о чем рассказывать. Выбираясь, я чуть не разбил шлем. Малыш свернулся клубком, он явно был без сознания. Когда я выполз, мистер Перрин и доктор Эванс подбежали ко мне, начали хлопать по спине и по шлему.

— Мистер Перрин, он умер? — спросил я, отдышавшись. — Он так страшно выглядит.

Мистер Перрин нагнулся над братишкой.

— Нет… — ответил он. — На шее бьется жилка. Шок и переохлаждение. Нужно поскорее отнести его на базу, — он взял малыша на руки и понесся, я — следом.

Минут через десять карапуза завернули в одеяло и отпоили горячим какао. Меня тоже. Вновь все говорили разом, мама опять плакала, но выглядела гораздо лучше.

Па попытался всучить мистеру Перрину чек, но тот наотрез отказался.

— Я не заслужил никакого вознаграждения. Малыша нашел ваш сын. Но вы могли бы сделать мне одолжение.

— Какое? — папа был сама учтивость.

— Улетайте с Луны! Вы не созданы для нее, здесь нужны люди другого типа.

Па покорно выслушал его.

— То же сказала мне жена, — ответил он. — Не беспокойтесь, я сразу же улечу.

Мистер Перрин пошел прочь. Я догнал его и сказал по секрету:

— Мистер Перрин, если вы не против, я еще вернусь сюда.

Он пожал мне руку и ответил:

— Я знаю, малыш.

…А ЕЩЕ МЫ ВЫГУЛИВАЕМ СОБАК

— “Дженерал Сервис” — мисс Кормет, — сказала она со смесью сердечности и безликой деловитости. Экран коротко мигнул, и на нем возникло стереоскопическое изображение пожилой дамы, толстой и нервной, которая слишком много заботилась о своей одежде и слишком мало — о фигуре.

— О, моя дорогая, — сказало изображение, — я совершенно расстроена. Не можете ли вы мне помочь?

— Конечно, можем, — промурлыкала мисс Кормет. Она быстро оценила, сколько стоят одежда и драгоценности этой женщины, если только они настоящие, и решила, что поручение может быть выгодным. — Теперь расскажите мне о своих заботах. Сначала назовите, пожалуйста, ваше имя, — она коснулась кнопки с надписью “ОТДЕЛ КРЕДИТА”.

— Но это все так запутано, — произнесло изображение. — Питер только что сломал бедро, — мисс Кормет тотчас же нажала на кнопку с надписью “МЕДИЦИНА”. — Я же все время говорила ему, что играть в поло опасно. Вы представить себе не можете, милочка, как страдает мать. И это именно теперь. Это так некстати…

— Вы хотите, чтобы мы позаботились о нем? Где он сейчас?

— Позаботиться о нем? Что за глупости! Мемориальный Госпиталь все обеспечит; мы достаточно жертвовали на него. Меня беспокоит моя подруга. Принцесса так расстроена.

Сигнал связи с отделом кредита гневно мигал. Мисс Кормет отключила его.

— О, понимаю. Мы все сделаем для вашей подруги. А теперь, пожалуйста, ваше имя, вашу подпись и где вы сейчас.

— Разве вы не знаете моего имени?

— Могу предположить, — дипломатично уклонилась мисс Кормет, — но “Дженерал Сервис” очень щепетильна во всем, что касается личности клиента.

— О да, конечно. Как тонко придумано. Я миссис Питер ван Хогбейн-Джонсон. — Мисс Кормет глазом не моргнула. О такой клиентке не нужно запрашивать отдел кредита. На табло вспыхнуло “ААА” — неограниченный кредит. — Я только не знаю, что вы можете сделать, — продолжила мисс Джонсон. — Я же не могу быть в двух местах одновременно.

— “Дженерал Сервис” любит трудные задания, — заверила ее мисс Кормет. — Будьте так любезны, сообщите пару подробностей.

Постепенно она извлекла из женщины довольно связную историю. Ее сын, Питер-третий, слегка поседевший Питер Пэн, [54] которого Грейс Кормет многие годы видела на фото в стереожурналах, был так неразумен, что именно во второй половине дня поставил под удар важнейший для его матери прием, хотя у него и была уважительная причина. Вдобавок ко всему, он находился за полконтинента от своей матери.

Когда мисс Джонсон кончила рассказ, стало ясно, что нужна лишь техника, которая могла бы доставить ее к сыну. Кроме того, нужно было разыскать медсестер. А подруга миссис Джонсон в этот вечер, в разгар сезона, тщательно интриговала. Что ей теперь делать?

54

Питер Пэн — герой одноименной пьесы Дж. Барри о мальчике, который не становился взрослым.

Мисс Кормет подумала, что процветание “Дженерал Сервис” и ее собственные весьма значительные доходы большей частью основывались на глупости и лени таких вот типов, как эта наглая тунеядка. “Дженерал Сервис” все всегда доводила до конца. В кабине мисс Кормет стоял переносной, доходящий до пояса стереоэкран, чтобы она могла разговаривать с клиентами и объяснять им положение дел, пока она занималась чем-то другим, например, чьим-то сыном. Мисс Кормет наняла очень искусного светского льва, чье положение в обществе было неуязвимо и о чьих связях с “Дженерал Сервис” никто не знал. Если правильно взяться за дело, можно превратить катастрофу в триумф и подтвердить славу миссис Джонсон как умной, гостеприимной хозяйки и преданной матери.