Дверь в никуда

– Я люблю тебя.

Они чувствовали, как соприкасаются их улыбающиеся губы, и снова улыбались от радости, что все это наяву, все это – правда, а что значит эта правда, вспоминать не было нужды. Энни понятия не имела, сколько времени они вот так стояли обнимаясь, а, когда, наконец, они разомкнули свои объятия, у нее кружилась голова, и горели распухшие от поцелуев губы.

Внезапно ощущение реальности вернулось к Энни. Еще пальцы Стива нежно ласкали ее, еще сама она легко прикасалась к его губам, щекам, лбу, словно изучая каждый изгиб любимого лица. Она уже увидела знакомые вещи, свою кухню и сразу вспомнила об нерешенных вопросах, стоящих перед ней. Ее взгляд изменился, но Стив, сразу заметивший ее состояние, легонько сжал ее ладонь, в своей и прошептал:

– Не надо, Энни… Останься со мной.

– Я хочу этого, но… что я могу поделать?

Он снова обнял ее, и Энни положила свою голову ему на плечо. Касаясь своей щекой женских волос, Стив молча смотрел на комнату, в которой они находились.

Столик из хвойного дерева и изящные стулья с ажурными спинками, старомодный шкаф для посуды, на полках фарфоровые безделушки и фотографии ее мужа и детей. За окном были видны соседние дома. Энни и Мартин знали людей, живущих там. Их дети, наверняка, играли вместе и ходили в одну школу.

Стив внезапно осознал, какой большой жертвы он требует от Энни. Он хотел, чтобы она бросила все это ради него. Но как предложить ей порвать все семейные связи и уйти с ним? Он желал ее… Это стало его единственной всепоглощающей страстью, и Стив совершенно отчетливо понимал, что никого раньше он не любил так сильно, как Энни. И та близость, которая возникла между ними, когда они лежали под развалинами, сейчас оставалась с ним и была самым драгоценным и реальным чувством во всей его жизни.

Он взял ее за руку, подвел к столу. Потом отодвинул стул и усадил Энни. Забытые чашки кофе остывали на подносе.

– Я хочу, чтобы ты переехала жить ко мне, – сказал Стив.

Энни сделала движение, чтобы прервать его, но он легонько сжал ее руку и продолжал.

– Не сегодня, и не на следующей неделе, и даже не в следующем месяце, если ты, действительно, пока не можешь, Энни, пусть это случится, когда ты будешь готова прийти ко мне… Если ты хочешь этого…

Энни чуть не сказала: «Я хочу!», но весь ужас этих слов, словно приливная волна, затопил ее. Она посмотрела на лицо Стива: уголки его рта вздрагивали от волнения.

«Я должна сказать, что я не могу этого сделать. Я же не могу оставить мужа и сыновей. Не могу же я привести к тебе своих детей… Но я не могу жить без тебя! Теперь я это знаю».

– Я не хочу, чтобы между нами была недосказанность, Энни.

«Ты не хочешь, чтобы я придумывала, как бы улизнуть на свидание о тобой, если удастся выкроить время в заботах о Мартине и сыновьях. Нет, мне тоже невыносима эта мысль. Тут уже или черное, или белое, и, конечно, никаких полутонов». Энни вспомнила вечер в супермаркете и то, как ею овладела вспышка гнева. Она подумала о перемирии, которое они с мужем заключили в тот день, но сейчас ей казалось, что это все неважно.

Она, наконец, подняла голову:

– Я тоже не хочу недомолвок и полумер. Но то, что должно быть сделано, нужно сделать осторожно, так, чтобы Мартин…Надо постараться принести ему как можно меньше боли.

И только теперь, увидя как облегченно разжались мускулы на лице Стива, Энни осознала, как он боялся решившись спросить ее обо всем и не зная, что она ему ответит, и даже не надеясь услышать от нее ответ.

Энни была тронута его честностью и любовью по отношению к ней.

– Итак? – прошептал он. – Ты пойдешь со мной?

Энни медлила с ответом, вслушиваясь в тихие звуки дома, словно надеясь услышать что-то такое, что могло бы остановить ее. Но не было слышно ничего, и тогда она сказала:

– Да…

Стив с такой неожиданной быстротой и силой встал со стула, что тот опрокинулся с грохотом, но они даже не посмотрели в его сторону.

И снова Стив и Энни сплелись в объятиях. С какой неутолимой жаждой стремились они друг к другу. Энни чувствовала, что ее влечет к Стиву так, как не влекло ни к кому на свете за годы и годы со времен Мэттью.

Она счастливо улыбнулась:

– Я вспомнила Мэттью.

– Знаю, – пробормотал Стив, приподнял подбородок женщины и прикоснулся губами к впадинке меж ее ключиц. Любимая…

Энни чувствовала удивительную легкость во всем теле, Стив осторожно начал расстегивать у нее на груди блузку, в то же время нежными легкими поцелуями покрывал холмики женских грудей там, где с них соскользнула одежда. И вот уже перламутровые пуговицы расстегнуты все до одной, Стив взял губами ее сосок… Энни сомкнула веки, стала перебирать пальцами его густые волосы.

– НЕТ!

Внезапно широко распахнула глаза и увидела солнечные полосы на кухонном полу, который совсем недавно чистил и натирал Мартин. Нет! Только не в стенах этого дома, который они с мужем создали и в котором жили ее дети. Своими руками, все еще запутавшимися в волосах Стива, она заставила его поднять голову и посмотреть на нее.

– Не здесь… – прошептала она.

Стив еще несколько мгновений сжимал ее в объятиях, потом резко отпустил. Они оба посмотрели на посудный шкаф с голубыми тарелками и семейной фотографией в рамке.

Стив виновато улыбнулся.

– Ну, конечно… не здесь, – и смущенно отвел взгляд.

Отвернувшись от него, Энни стала торопливо застегивать блузку. Потом она потрогала кофейник, чтобы проверить, не остыл ли он, а потом налила себе и Стиву кофе и они сели за стол. Но тут Энни обнаружила, что ей нестерпимо видеть Стива, сидящим в кресле ее мужа, и она немедленно опять встала, прошла с чашкой через всю кухню и стала пить остывший кофе, стоя у окна и глядя в сад. Стив сказал тихим голосом:

– Прости меня, я не должен был приходить сюда. – Энни поставила чашку на подоконник, подошла к Стиву, и став у него за спиной, положила руки ему на плечи, потом наклонилась к нему и прижалась к его щеке своей.

Он сжал кисти ее рук, удерживая в таком положении.

– Совсем наоборот, конечно же, ты должен был прийти, если тебе это было надо, нет, если нам это надо. Мне ты нужен, и я даже не подозревала, что так сильно… – спустя секунду она добавила, – нам будет нелегко… сделать то, что мы хотим.