Двери открываются
Шрифт:
Яга несколько минут постояла в задумчивости. Потом махнула рукой:
– А! Приготовлю, то, что нам с тобой вкусно. Ей всё одно не угодишь!
Скоро стол ломился от вкусного. Пироги пахли так, что медведь за пару верст от Избушки потянул носом, решив, что давно он в гости к Яге не наведывался.
По пути ему встретился Леший:
– Потапыч, ты куда это?
– А ты? – спросил Мишка.
Леший хитро прищурился:
– Туда же, куда и ты. На запах.
Они понимающе посмотрели друг на друга и потопали к Избушке, мирно обсуждая проделки
При подходе к Избушке друзья увидели, что Кикиморы тоже не дремали. И подтягивались на запах.
Яга гостям была рада. Наготовила столько, что только вместе, и справиться можно.
Все чинно пристойно расселись за столом, в ожидании гостьи.
Наконец, послышался звук прилетевшей ступы, и по крылечку простучали каблучки.
Дверь распахнулась. Все головы повернулись в том направление.
И в горнице наступила такая тишина, что стало слышно муху. Муха от смущения, что её услышали, тоже посмотрела на дверь. И в судорогах свалилась на стол.
Баюн выронил из пасти стыренный кусок ветчины.
Леший, опрокинув на себя чашку горячего чая, только что налитого из пыхтящего самовара, даже не зашипел.
Гостья, довольная произведенным впечатлением, прошла в центр горницы и встала там, слегка поворачиваясь во все стороны. Чтоб рассмотрели получше, значит.
– Бабуль, – проглотив застрявший кусок ветчины, выдавил из пересохшего горла Баюн, – а чегой-то у неё юбка на шее?
– Не знаю, – ошеломленно ответила Яга, пытаясь вылезти из-под стола, и нащупать табуретку, – может мини такое?
– Тетенька, вас что, собаки подрали? – сочувственно спросила Кикимора, сумевшая усидеть за столом.
Гостья оскорблено нахмурилась, открыла рот, чтобы начать отвечать, но её прервал такой громовой хохот, что никто бы ничего и не услышал.
Она, жутко обидевшись на деревенщин, только открывала и закрывала рот.
Когда все немного успокоились, гостья сумела перекричать остаточный шум:
– Да что вы тут все понимаете! – она гордо задрала носик, – я на самых модных показах это купила! В кредит, – вынужденно призналась она, – на такую красотищу никаких мильонов не жаль!
Потапыч встал из-за стола, и на твердых лапах обошел вокруг гостьи.
– Мда…а мы ещё над городскими ржали, когда они джинсы по асфальту возили…Помнишь, Ягусь, ты нам по блюдечку с яблочком показывала?
Гостья фыркнула:
– Ничего вы не понимаете! Безвкусные! Я вам сейчас покажу!
И она шустро прыгнула за печку вместе с чемоданом.
Когда она оттуда вышла,…дар речи пропал уже у всех. Они даже смеяться не могли. Уже не могли. Животы болели.
Так и не найдя восторженного признания, гостья обиделась до последней стадии, и, громко хлопнув дверью, покинула честную компанию.
Они ещё долго не могли успокоиться, вспоминая её наряды. И икали, перечисляя ценники, увиденные на шмотье.
– Да…как же мы скучно тут живем, – выдавил из себя Баюн, поправляя строгий галстук.
– И не говори, родной! Надо нам на тот показ заглянуть. Не купить, а так, чтоб
в курсе быть. А там глядишь, своё что-то придумаем.Баюн в ужасе посмотрел на хозяйку. А она уже набирала на блюдечке нужный адрес:
«Альтернативная мода», значилось в поисковике.
Вы пройдите, пройдите по ссылочке. Надо же и нам с вами образовываться.
А то, что ж мы не модные такие! А?!
Очередь на покражу
Принцесса решительно выдохнула, посмотрела на табличку:
«Дракон. Прием с 9 до 17. Суббота, воскресенье – выходной».
Дернула дверь на себя. Дверь не сдвинулась с места. Она дернула ещё раз. Потом ещё раз.
Уперлась ногами в пол, схватила дверь за ручку обеими руками, и начала дергать изо всех сил, вихляясь всей собой во все стороны.
Дверь стояла насмерть.
Разозлившись, принцесса саданула по ней ножкой.
Дверь легко открылась внутрь.
Смущенно кашлянув, она вошла внутрь приемной, и застыла на пороге.
Приемная была забита по завязку. На всех креслах, стульях и даже подоконниках сидели девушки.
От перелива ярких цветов и блеска лучших друзей девушек, зарябило в глазах.
Но было нечто удивительное. Принцесса не поняла, что. Потом вслушалась, и до неё дошло.
Девушки молчали! ВСЕ! Это…молчащие девушки немного пугали.
Но она решительно шагнула к секретарю.
– Мне надо попасть на приём к Дракону, – твердо сказала она после приветствия.
– Всем надо, – равнодушно процедил секретарь.
– НЕТ! Вы не понимаете! Я принцесса!
– Здесь все принцессы, – ещё равнодушней выдал формалист, и повел лапой в сторону сидящих.
– Не все! Я царевна! – раздался голос слева.
– А я дочь президента! – поддержал голос справа.
– И НАМ ВСЕМ НАДО! – зашумела прихожая.
– ТИХХХХОААААА!!! – рявкнул секретарь, и всё стихло, – займите очередь, – велел он вновь вошедшей.
Та, присмирев, выяснила за кем будет, и, найдя краешек незанятого дивана, втиснулась туда.
Очередь двигалась ни шатко, ни валко. Но двигалась.
Девушки выпархивали их кабинета Дракона с разными выражениями лиц. Кто-то радостно, кто-то недовольно сроками покражи.
Секретарь безразлично объявлял тех, кому можно было войти.
Дракон, сидящий в кабинете, довольно потирал лапки.
Их бизнес процветал.
Как удачно, думал он, что они родились тройняшками, абсолютно похожими друг на дружку.
Пока он тут приём принимает, братья крадут тех принцесс, чья очередь уже подошла.
Запись к ним была немаленькая. Ближайшее свободное окно аж через полтора месяца.
Каждый день расписан. Каждый день. Минимум по три кражи в сутки. Иногда больше.
Когда кто-то очень уж блатной прорывался. От Кащея там, или Яги. От своих старались брать без очереди. Дело такое, сегодня мы им, завтра они нам. Всё закономерно.
Дракон вздохнул, и нажал кнопку вызова секретаря:
– Проси следующую.