Двое под зонтом

Миша сидел с очередной бутылкой пива в пустой квартире и строчил сообщения Юлечке. Каким образом одно из них ушло Алёне, он и сам не понял. Он собирал губы уточкой и пытался придумать что-нибудь более или менее правдоподобное.

Сказать, что Миша соврал не колеблясь ни секунды, было бы неправильно. Время на размышления все-таки ушло.

«У сына моего друга сегодня день рождения. Я их поздравил».

«Ты так сильно любишь сына своего друга?!»

«Это запрещено? Или ты возражаешь?» – парировал Миша.

Алёна хотела верить и одновременно ощущала бредовость объяснения. Однако другого у неё не было.

Подробности личной жизни Миши были ей неизвестны. Гораздо позже она узнала о мальчике с таким именем и сопоставила всё по времени и обстоятельствам.

Всю ночь накануне Миша отмечал рождение сына. Что заставило его явиться спозаранку к Алёне и Пете? Это ведь не та радость, которую они были готовы с ним разделить. Но он приехал. Это был порыв. Хотя духи были куплены заранее.

Компенсация? Оправдание? Извинения? Возможно ли извиниться духами или чем бы то ни было за рождение ребенка другой женщиной? И надо ли за такое извиняться? Миша не знал, для чего заранее купил подарок, для чего приехал. Или знал.

Один реальный повод приехать у Миши всё же был. Он обещал Зайке встретить её из роддома в обручальном кольце. Его кольцо лежало в его тумбочке. Да, несмотря на развод, у него была его тумбочка и его кровать. Всё, что было его в доме Алёны и Пети, оставалось на своих местах. Он точно знал, что и кольцо лежит на своём месте, а возможно даже бережно хранится.

Миша просто взял его и положил в карман. Алёна ничего не заметила. Он ничего не сказал. А зачем? Это его личная вещь. Он вообще не обязан никому говорить. Зайка будет довольна: он встретит её в кольце. А потом обязательно вернёт.

34. План отступления

Миша пытался совместить чувства к двум женщинам в одной голове. Он не считал, что кого-то из них обманывает. Не договаривать некоторых вещей – не значит лгать.

Всё чаще у него появлялось ощущение, что он не там, где должен быть. Но там, где он быть должен, он быть уже не мог, потому что появилась новая реальность, с которой было необходимо считаться. Эти мысли одолевали, и от них не было никакого лекарства. Миша обнимал Зайку, но писал Алёне. Он держал на руках Никитку, но думал о Пете. Зайка обнимала Мишу и думала о нем и сыне. Алёна обнимала Петю и думала о Мише.

Миша знал, где находятся Алёна с Петей, что они делают и какие у них планы на выходные. Для человека, который ушел из семьи, он знал слишком много. Он понимал это сам. Алёна понимала это тоже.

Юлечка вышла на работу, но продолжала наслаждаться «семейной» жизнью. Миша же стал несколько тяготиться и своими правами и обязанностями, несмотря на нежную заботу Зайки. Он не чувствовал того комфорта, который был в самом начале и всерьез стал обдумывать план отступления. Не дезертирства, нет, а просто отступления.

Зайка была везде. Это нравилось ему. Но что-то и терялось при этом. Миша продолжал любить её, любить сына и не собирался их бросать совсем. Но хотел устроить всё так, чтобы быть свободным от ежедневного контроля.

И были еще Алёна с Петей, которых тоже надо было ключить в этот замкнутый круг. Потому что не удавалось совершенно отделаться от привязанности.

Он приобрел Зайку и новый мир вместе с ней. Но не был готов абсолютно расстаться с тем, что было до неё.

Миша обдумывал два варианта: купить себе квартиру и жить в ней, бывая в обеих семьях когда захочется, или просто разделить дни пребывания на две семьи. В том и другом случае, надо будет как-то объяснять обеим женщинам своё отсутствие «вне расписания».

Миша не собирался посвящать Алёну в правду о Зайке и тем более рассказывать о Никите. Ей можно предложить версию с дежурствами, которые иногда случались на самом деле. Просто нужно сделать их для Алёны регулярными. Она точно поверит.

А вот с Юлечкой в этом вопросе будет сложнее. Вариант с дежурствами с ней не прокатывает изначально. Зайка мало того, что знает всю рабочую кухню, так еще и сама на ней готовит. Значит, ей нужно говорить правду, что он возвращается к Алёне. Но сказать нужно как-то так, чтобы на несколько дней в неделю его не просто оставили у себя, но и были рады видеть. Миша набрасывал варианты, шлифовал их, исключал промахи, продумывал страховку. Процесс разработки плана шел в его голове круглосуточно. Он стал готовить Алёну к тому, что скоро придет, а Зайку к тому, что скоро уйдет. Но только не насовсем.

Я очень скоро вернусь к тебе! – писал Миша.

Когда? – спрашивала Алёна.

Очень-очень скоро. Но пока точно не могу сказать дату!

А от чего это зависит?

От некоторых обстоятельств.

От каких?

От разных.

Ты уверен, что так будет?

Да, я очень скоро приду, и ты потом не будешь знать как от меня отделаться до конца жизни! – шутил Миша.

Я не собираюсь отделываться от тебя, Миша! – искренне отвечала Алёна.

35. Розовое платье

Алёна чувствовала, что всё идет не по правилам, ощущала нестыковки, но желание быть с Мишей было сильнее, и она отгоняла сомнения, не давала им завладеть собой до конца. Но замок, построенный из песка, потихоньку размывается набежавшей волной. Ложь с одной стороны, порождает недоверие с другой. И любовь начинает терять свои очертания.

Миша стал приезжать почти каждую неделю. Они вместе ехали за продуктами, а потом Алёна подвозила его до какой-нибудь «остановки по требованию».

Конец ознакомительного фрагмента.