Двое против ста

Прохоров лишь поморщился, вслух ничего не произнес.

– Ну, я и понял, что без всяких звонков-пыток Ротмистр с Сократом сами сюда явятся. И не ошибся. Никуда вам, ребята, друг от друга было не деться. Потому как не доверяли никому и в себе были слишком уверены... Мне в людях эти качества очень нравятся.

«В самом деле, – не без досады вынужден был согласиться с Гиммлером Феоктистов, – под подозрением был Шарманкин, другие ребята. И себя переоценили, вообразив, что продажные менты только бомжам могут наркоту и волыны монтировать [24] ». Гиммлер же переиграл их с шахматной виртуозностью. И теперь главное – предугадать его дальнейшие действия.

24

Монтировать (жарг.) – подбрасывать.

– Последнее относительно него, – с неприязнью кивнув на труп, проговорил Гиммлер. – Полковник Лебедев погиб от рук своего начальника генерала Прохорова, который не побрезговал застрелить его из собственного оружия. Феоктистов пойдет как соучастник. Уже готовы две правдопобные версии, и одна из них будет подробно освещена в одной из центральных демократических газет. Лебедев будет представлен либо героем, разоблачившим банду «оборотней» под руководством собственного начальника, либо незадачливым любовником, не поделившим с этим самым начальником проститутку. В любом случае генерал Прохоров и его окружение будут замазаны по самое некуда... – Гиммлер произнес это без всякой иронии. Выдержав паузу, продолжил, чуть смягчив интонацию: – Но это все лишь в том случае, если мы не приходим к соглашению. Если же приходим, господин Лебедев попросту исчезает. Совсем и навсегда... Ладно, с ним все.

Казалось, Гиммлер еле сдерживал себя, чтобы не пнуть тело «крота» своим узконосым ботинком. Ему не давала это сделать природная брезгливость.

– И что за соглашение? – поинтересовался Ротмистр.

– Заткнуться. На две недели получить больничный и не вставать с койки... Ну а главное – Арбалетчица. Она одинаково опасна и для меня, и для вас. Нужно поставить точку.

«Этому мерзавцу и в самом деле нужна Лена. Выходит, ее он боится больше, чем нас, офицеров „Альфы“?» – мысленно воскликнул Феоктистов. Поэтому, кто бы она ни была, Гиммлеру ее выдавать нельзя.

– Я ничем не могу помочь вам в главном вопросе, в другом же... – Феоктистов дипломатично понизил голос и перевел взгляд на Прохорова, – решать начальству.

– Ты так много поставил на будущий теракт, Митя? – спросил Сократ Иванович.

– Никакого теракта, Прохоров. Это ваши галлюцинации. Мне и моим хозяевам нужна стабильность. Политическая, экономическая. Нам не до терактов... С вами предпочел бы разойтись по-хорошему.

С этими словами Гиммлер вышел из «переговорной», оставив Ротмистра и Сократа Ивановича под присмотром своих головорезов.

– Стало быть, не до терактов? – Феоктистов переглянулся с одним из них, но тот молчал, точно был не человеком, а роботом-киборгом.

Между тем Гиммлер связался со своими людьми, осуществляющими наблюдение за объектом, на котором через десять с половиной часов должна была начаться акция. Те сообщили, что никаких подозрительных изменений нет. Часть детей уже находилась в лагере, остальные должны были прибыть туда после десяти утра. Гиммлер удовлетворенно кивнул. Это означало, что Ротмистр и его шеф понятия не имели ни о времени, ни о месте акции. А если и знали, то весьма приблизительно. Тем не менее Гиммлер тут же напрямую связался с Рольфом:

– Рольф, ты и основной костяк отряда идете Тропой три. Остальные группы в соответствии с разработанным планом.

Собеседник был удивлен, но переспрашивать не решился. Три так три. Гиммлер просто так говорить не станет, и это Рольфу было отлично известно.

Сейчас Гиммлер вел свою игру. Очень рискованную, но сулившую ВСЁ. И получить это все ему помогут его непримиримые враги – генерал Прохоров и офицеры «Альфы».

– Я вас отпускаю, господа чекисты. Смотрите только, как бы эта свобода не стала для вас опасней вот этих стен... Если чего надумаете, звоните!

Они распрощались так, точно ничего и не происходило. Пошатывающейся походкой нагнал Сократа Ивановича и Валерия подполковник Елизаветин. Феоктистов был прав. Гиммлер и в самом деле их не боялся. Но он боялся Лены. По-настоящему...

Сидя на заднем сиденье генеральского лимузина и отгородившись защитным стеклом от Михалыча, все трое сдержанно обсуждали происходящее.

– Артист... Я ведь поверил, что его всерьез подстрелили, когда он рожу клюквенным соком измазал, – зло проговорил Елизаветин. – Эти твари не могут нас переиграть! Или мы не...

Сергей сбился на полуслове. Пафосных слов относительно российского офицерства Елизаветин не переносил и до ранения.

– Сколько осталось, Валера? – спросил Прохоров у Феоктистова.

– Около восьми часов. Объект предположительно известен.

– Значит, будем действовать.

Михалыч между тем затормозил у штаб-квартиры антиэкстремистского управления ФСБ.

Не прошло и сорока минут, как четыре боевых отделения отряда «Альфа» взяли в невидимое кольцо скаутский лагерь с вполне пионерским названием «Верные друзья». Теперь даже мышь не могла проскочить незамеченной. Со стороны водохранилища выдвинулся специальный катер с бойцами, имеющими водолазную подготовку. Между тем наблюдатели Гиммлера сумели вовремя уйти незамеченными, о чем тут же доложили своему шефу. Дмитрий Львович принял сообщение с молчаливым удовлетворением. Точки над «i» теперь были поставлены. Приблизительное место проведения акции стало известно Прохорову. Он взял его в кольцо своим спецназом. Однако детей и их родителей никто из лагеря не эвакуирует. Значит, не хотят лишнего шума, паники. Вполне разумно, зачем в наше время лишний раз нервировать людей, особенно когда ситуацию контролирует «Альфа». Но вряд ли они сообразят проконтролировать Тропу три, которой двинется Рольф с основными силами. Особенно после того сюрприза, который подкинет фээсбэшникам Гиммлер.

Таким образом, все складывалось как нельзя лучше. И Сократ, и бойцы «Альфы» сейчас окончательно превратились в шахматные фигурки. Эти ферзи и офицеры будут действовать так, как и планировал Гиммлер. Вот только где-то среди прочих пешек затерялась одна, весьма непредсказуемая и опасная, способная выйти в ферзи. Именуемая Е. Г. Тюриной. Пешка, сумевшая завалить самого Спеца.

– Ты добрался до лагеря?

– Нет, – ответил Феоктистов позвонившей Лене. – Но «крота» больше нет.

– Хорошо. Я в двух шагах от лагеря. Буду действовать. Свяжемся минут через пятнадцать.

Окончив разговор с Леной, Ротмистр вопросительно посмотрел на Сократа Ивановича, сидевшего за своим служебным столом.

– Ты насчет обуви? – спросил Прохоров. – Да, я первый эту туфлю увидел, сразу понял, что барышня у тебя. Но не хотел, чтобы ОН об этом догадался. И опередил.

– Вы Шарманкина подозревали? – спросил Елизаветин.

– Юра получал гуманитарную помощь от некоего господина Дранковского. В ресторане отмечал с ним День чекиста двадцатого декабря. Ну, а Лебедев... Я слишком многим обязан его отцу... Страшная вещь – семейственность. Ладно, что теперь говорить.

– Елена Тюрина действительно сотрудничала с боевиками? – уточнил в последний раз Валерий.

– Да, во время второй кампании. Но сейчас у нас с ней один противник – господин Гиммлер и его закордонные хозяева.

Развить эту тему не было ни времени, ни возможности. В кабинет генерала Прохорова вошли командир «Альфы», без пяти минут генерал Самсонов и высокий чин в звании генерал-полковника.

Лена Тюрина и экс-генерал Муравьев

– Что дальше? – обреченно спросил Муравьев.