Двоеженец
Шрифт:
– Да, нет, даже наоборот, очень любил!
– Тогда я вообще ничего не пойму!
– Просто перед казнью мой предок овладевал ими, и только уже потом проявлял столь повышенный интерес к их возгоранию!
– Боже, какой кошмар!
– Да-с, конечно-с, неприятно-с, – Вольперт кивнул головой, слезая с надгробия, – то время вообще никак не укладывается в общепринятые нормы поведения! Психиатрии тогда и вовсе не было, вот никто и не мог больных людей от здоровых отличить! Оставалось только полагаться на собственное мнение!
– Знаете, профессор, а я вам ни черта не верю! – я засмеялся, тыча
Вольперт нахмурился и тут же сердито наступил на надгробие, превратив его в жалкую груду оборванных декораций.
– Пусть будет по-вашему! – обиженно вздохнул Вольперт.
– Все-таки признайтесь, профессор, что волшебника из вас не получилось?! – улыбнулся я, радуясь своей догадке.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал профессор и неожиданно исчез в сумерках.
– Мне, кажется, что вам просто стыдно! – крикнул я в темноту.
– Стыдно тем, кого видно, – отозвался из темноты профессор.
– А я думал совсем наоборот, – засмеялся я.
Однако в этот момент ко мне опять подбежал здоровенный детина в черном плаще и ловко, с размаху вкатил мне в левую ягодицу новый укол.
– Черт! От вас не спрячешься! – прошептал я и опять провалился в глухое забытье. Правда, во сне я ничего не видел, только слышал чей-то надтреснутый шепот и не менее омерзительный смешок… Очнулся я на железнодорожном вокзале, среди толкающихся пассажиров я сразу же приметил ее, грязную и оборванную нищенку с золотой серьгой в левом ухе. Левая ягодица и левое ухо, сразу же мелькнуло у меня в голове, но тут же исчезло.
Плевать, подумал я, плевать на этот мир, буду существовать в нем вопреки всякому смыслу, и, может, тогда что-нибудь произойдет, и смогу победить сумасшедшего Вольперта. Недолго думая, я подошел к нищенке и, заботливо взяв ее за руку, вывел из вокзала. Хорошо знакомая дорога вела ко мне домой. Я видел до боли знакомые дома и вывески на магазинах.
– Зачем я вам, – испуганно шептала нищенка, торопливо ступая следом за мной.
– А не все ли равно, – беззаботно отвечал я и шел еще быстрее.
Войдя в дом, я ничуть не удивился, что и дверь, и вся мебель с обстановкой были целы и невредимы, и что даже холодильник был набит разной всячиной, которую я сам никогда не покупал.
– И охота тебе меня трахать, – вздохнула грустно нищенка, с волнением глядя на водку на столе и краковскую колбасу в виде искривленного члена.
– А кто тебе сказал, что я тебя буду трахать? – удивился я.
– Вольперт, – неожиданного призналась нищенка.
– Вот, сукин сын, и сюда добрался! – огорчился я и тут же выпил стакан водки.
– Ладно, я уже ухожу, – смущенно пробормотал Вольперт, быстро вываливаясь их холодильника и, не оглядываясь на нас, стремительно выбежал из квартиры, оставив после себя на полу две небольшие лужицы от растаявшего снега.
Я поглядел на нищенку и тут же ее поцеловал, потом она тоже выпила водки и стала есть все подряд.
Внезапно я подумал о ней, как о накормленной мной кошке, только в отличие от нее она в знак благодарности должна была отдать мне свое тело. Она ела, глотая
мясо огромными кусками, а поэтому част давилась и кашляла, из-за чего я каждую минуту бил ее по спине, чтобы она поскорее прокашлялась, и еще мне почему-то показалось, что она очень жалеет того неизвестного зверя, чье мясо теперь на зубах и внутри у нее. Еще час или два, и я внутри у нее!Что за разница между живым и таким же отчаянно мертвым?! Я буду в ней – она во мне. – За это мы умрем! Подо мною, словно во сне, она всхлипывала, как дитя… Ее лоно волшебной игрушкой похищало всю боль из меня…
О, Боже! Даже имени не знаю, – или Вольперт внушил, иль я сошел с ума?!
Она, глотая слезы, целовала и, кажется, невинною была… Кровь безымянной нищенки с вокзала – мой грех уже навеки извлекла…
Теперь она лежала как чужая…
– Как тебя зовут?! – спросил я, опомнясь.
– Афигения, – прошептала она.
– Разве есть такое имя!
– Ну, да, конечно, – она смотрела на меня удивленно, словно не понимая, что я от нее хочу. Я и сам себя не понимал в эти минуты. Что-то близкое, что-то ужасно напомнившее мне имя глядело из ее простодушных глаз одним немым доверчивым вопросом: Ну, что ты хочешь от меня, съесть? Ну, на, ешь меня сколько угодно, но только не спрашивай меня ни о чем!
– Странно, как бы я ни задумывался, и реальный, и этот выдуманный мир одинаково безобразны, – наконец вздохнул я.
– Ты это о чем? – спросила Афигения, прижимаясь щекой к моей груди.
– Главное же, что и тот, и другой мир выходяит от одного Вольперта, чтобы дать этому ученому негодяю конкретное сравнение меня с моим воображаемым миром, будто меня никогда и не существовало, и я только образ его безобразного мышления!
– А разве живые не мертвые?! – неожиданно раздался из-под дивана громкий голос Вольперта, – или мертвые – это не живые?!
– Ну, что замолчали-то?!
– Ой, кто там?! – воскликнула Афигения, испуганно прижимаясь ко мне уже всем телом.
– Для одних я – Бог, для специалистов – просто материя, – сказал вместо меня Вольперт, подымаясь из-под дивана.
– А для других вообще полное ничтожество! – дополнил я, гладя рукой по волосам плачущую Афигению, которая от страха неожиданно застучала, закляцала зубами.
– А ведь ее не существует, – кивнул Вольперт в сторону Афигении, – это всего-навсего плод вашего больного воображения!
– Не верь ему, – закричала Афигения и больно сжала мою руку.
– Не бойся, я ему никогда не проверю! Ведь этот гад до чего только не дотронется своими руками, как все тут же становится грязным и нереальным, нет никакой возможности остановить все это безумие! Не так ли, профессор?!
– А ты убей его! – сверкнула вдруг глазами Афигения, – убей, и тебе станет намного легче! Я недавно одного бомжа убила – и ничего!
– Пожалуй, я уже пойду, а то мне пора! – обеспокоенно взглянул на нас профессор и, поправив съехавшие на нос очки, быстрым шагом вышел из квартиры.
– А ты помнишь себя?! – взволнованно прошептал я Афигении.
– Какие ты глупые вопросы задаешь, – засмеялась она и, обнажив свое тело, стала им тереться о мое.
– А ведь ее и на самом деле нет, – подумал я и тут же от непреодолимого желания овладел ею.