Дворец для сероглазого принца
Шрифт:
– Нелли Караваева? – пробормотала она. – Что же, слушаю вас.
– Нет, это я тебя слушаю! – Собеседница на том конце телефонных проводов как будто обиделась.
– Но... но я не знаю... разве я должна вам что-то говорить? – растерялась Катя.
– А разве нет?
«Знает... она все знает... – догадалась Катя. – Но как? Кто ей сказал? Бедная Нелли – ведь она узнала о нас с Алексеем именно тогда, когда мы с ним расстались... Боже, как глупо!»
– Послушайте... – начала она, мучительно подбирая слова. – Нелли, все не так, как вы думаете. Скорее даже – наоборот! Мы с вашим мужем... то есть я...
Обычная
– В общем, ничего не было. И не будет. Вы не должны переживать. Ваш муж очень вас любит, – торопливо закончила Катя.
– Я не должна переживать? – бесцветный голос на том конце провода вдруг усилился, приобрел окраску. – Замечательное предложение! Ничего не было... Ты же с ним почти три года встречаешься! Разве ты не знала, что он женат, что у него семья?
– Знала.
– Ты бы хоть на секунду представила себя на моем месте! – В голосе Нелли было столько страсти и скорби, что у Кати даже мурашки по спине побежали. – В каком аду я сейчас живу!..
Катя вскочила со стула. Именно этого она и боялась – что кто-то по ее вине будет страдать. «Моя душа умерла...» – пожаловалась доктору незнакомая Марьиванна – предвестница ее, Катиных, грядущих мук. И Нелли, почти в унисон этой самой Марьиванне, добавила: «Я живу в аду!» Теперь Кате стало казаться, что она в ответе за всех брошенных жен...
– Не надо! – изо всех сил стараясь не кричать (не хватало еще разбудить сына), произнесла Катя как можно более убедительно. – Все хорошо! Я больше не буду встречаться с ним. Все кончено...
– Кончено, как же! Он заявил мне, что уходит, – перебила ее Нелли. – Ты потребовала, чтобы он бросил меня, и он меня бросил.
– Я ничего не требовала! – ужаснулась Катя. – В последнюю нашу с Лешей встречу я сказала ему, что не могу так больше жить, что мне вас жаль, и вообще...
Катя осеклась. Вспомнила, что Алексей, кажется, истолковал ее слова совершенно иным образом. Выходит, он и правда решил, что она требует от него немедленно уйти от Нелли?
– Бог тебя накажет, – надменно произнесла Нелли. – И моя смерть будет на твоей совести.
В трубке послышались короткие гудки.
Катя без сил снова упала на стул.
– Что это значит? – прошептала она, с недоумением глядя на телефонную трубку в своих руках.
За окном ворочалась черная, промозглая февральская ночь, в муках рождая весну...
Катя спохватилась и стала звонить Алексею на сотовый. Набрала его номер несколько раз – и все без толку. «Абонент временно недоступен...» Звонить на городской номер Катя не решилась – можно было нарваться на Нелли.
«Зачем она заговорила о смерти? – лихорадочно размышляла Катя. – Она что, руки на себя хочет наложить? Нет, нет, невозможно... Если бы она действительно хотела умереть, то не стала бы разыгрывать театральное представление. Но все равно – она очень страдает. И она считает во всем виноватой меня!»
Только сейчас Катя поняла, почему так страшилась причинить кому-то боль. Она явственно ощущала переживания Нелли, ее ненависть. Есть люди толстокожие, которые не чувствуют подобных вещей, – им все равно, если по их вине кому-то становится плохо. Вот, например, дядя Митя... Наверное, он и не подозревает, что такое муки совести... Или бессонница.
Утром Катя с трудом приготовила сыну завтрак – ночью ей так и не удалось поспать.
–
Я, наверное, не пойду сегодня на работу, – сообщила она сыну.– Ты заболела? – встревожился он и приложил ладошку к ее лбу. – У тебя температура?
Он, как и любой ребенок матери-одиночки, всегда беспокоился о ее здоровье.
– Нет, просто не выспалась... Позвоню начальнику, отпрошусь, – усмехнулась она.
– Ма...
– Что, милый?..
– Дядя Леша, он... – Мика нахмурился, подбирая слова. – У него ведь есть другая семья, да?
– О чем ты?
Катя никогда не говорила об этом с сыном и думала, что Мика ни о чем не подозревал. Что он уверен: дядя Леша – страшно занятой человек, который лишь изредка вырывается с работы к ним домой, но в будущем, возможно, у него все-таки получится окончательно переселиться к Кате и Мике.
– Да эта тетка вчера сказала, – неохотно признался сын. – И вообще...
– Больше не подходи к телефону, – быстро сказала Катя. – Та женщина – она... ну, она немного не в себе.
– Ясный перец! Мне бы тоже не понравилось, если б у нас был отец и он однажды вдруг решил нас с тобой бросить. Хотя, честно говоря, такие истории случаются довольно часто... – философски закончил сын.
Катя опять вспомнила о Григории Ганине. Нет, худшего отца, чем Ганин, и вообразить себе трудно!
Сын ушел в школу, а Катя снова принялась набирать номер Алексея.
Неожиданно вместо привычного «абонент временно недоступен» в телефоне раздались долгие гудки.
– Да?.. – хмуро отозвался Алексей.
– Леша, это я. Нам надо поговорить! Пожалуйста, не клади трубку...
– Ты где?
– Я дома. Я сегодня никуда не иду. Послушай, вчера кое-что произошло...
– Знаю, – перебил он. – Сейчас буду.
– Нет, мы можем по телефону обсудить все! – испугалась Катя, но Алексей нажал на кнопку отбоя.
Катя устало побрела в ванную, умыла лицо холодной водой. Потом с отвращением взглянула на свое отражение в зеркале. Неужели он хочет оставить семью ради этой усталой, измученной женщины с покрасневшими веками и нехорошей желтизной на висках? Но она принципиально не стала прихорашиваться.
Алексей появился меньше чем через час. Он вошел и сразу прижал Катю к себе.
– Погоди... – попыталась она освободиться. – Я вовсе не для того согласилась встретиться с тобой...
– Я так люблю тебя! – тихо произнес он. – Я сделал все, как ты просила.
– Да ничего я не просила! – рассердилась она.
Они прошли в комнату, сели друг напротив друга.
– Нелли звонила мне вчера, – коротко сообщила Катя.
– Она нашла твой номер в моей записной книжке. Не так уж много Кать у меня было там... – попытался он шутить. Выглядел Алексей тоже не лучшим образом – был хмур и озабочен.
– Хуже, что Нелли удалось пообщаться с моим сыном.
– Этого еще не хватало... – обеспокоился он. – Но ничего, скоро она успокоится.
– Ты думаешь? Она говорила о смерти.
– О смерти? Нет, ерунда... – отмахнулся он. – Пустое. Обычная женская истерика. Я уже раскусил ее.
– Неужели тебе ее не жаль?
– Жаль.
Катя взглянула ему прямо в глаза. И, как всегда, сердце ее предательски дрогнуло... Ну не могла она спокойно смотреть в глаза этому человеку! Он имел странную власть над ней – она каждый раз в его присутствии чувствовала себя словно под гипнозом.