Дворец иллюзий

— Баларама? О да, я виделся с ним после этого. Он был мне хорошим другом с тех самых пор, как я начал брать у него уроки борьбы на булавах, и я послал ему воз моей лучшей суры в знак благодарности. Да, это было проницательно с моей стороны. Баларама любит этот напиток, и еще как! Но я сделал это в большей степени потому, что это всегда удовольствие — подарить что-нибудь прекрасное знатоку. Он всегда утверждал, что я лучше владею приемами, чем Бхима, — и это действительно так. Этот мужчина орудует булавой, как гигантским огурцом. Я подумал, что будет просто убедить Балараму объединить наши силы. Он сказал, что не может пойти против своего брата. Однако из любви ко мне он воздержится от битвы. Потом он сказал нечто странное: «Там, где Кришна, там и победа». И посмотрел на меня с такой печалью в глазах — как будто я уже мертв! Скажу тебе, это меня сильно напугало. И заставило меня задуматься, не сделал ли я неправильный выбор.

— Я уверен, что ты прав: он слишком высоко оценивает героизм своего брата. Тут нельзя его винить — они были неразлучны всю свою жизнь, как я и Духшасана. В любом случае мы сделали свой выбор, а я никогда не был тем, кто жалеет о своих решениях.

— Согласен! Конечно, мы победим! Какова была численность нашей армии при последнем подсчете? Одиннадцать акшаухини^[23]? Сомневаюсь, что Пандавы смогут собрать и половину такого количества солдат, не говоря уже о лошадях, колесницах, слонах и астрах. Самые опытные воины — на нашей стороне: Бхишма, Дрона, и особенно Карна, друг, каких больше нет! Ты знаешь, что он дал обет воздержания? Он не собирается прикасаться к мясу, вину и женщинам, пока битва не будет окончена. Он взял обыкновение купаться в Ганге каждый день для очищения, и если попрошайка или брахман подойдет к нему в это время, он отдаст им всё, что они захотят! Он верит, что такие поступки сделают его настолько сильным, что он сможет уничтожить Арджуну. Как можем мы проиграть с таким бойцом, как он?

— Но если мы не победим, я умру в зените своей славы на поле битвы. Это будет гораздо лучше, чем разделить свое царство с этими проклятыми Пандавами. Ибо, какими бы ни были мои недостатки — нет, нет, дядя, ты мне льстишь, называя меня безупречным; я лучше себя знаю — я благодарю бога войны и смерти за то, что трусость не является одним из них.

* * *

От наших хорошо подготовленных шпионов невозможно было укрыться, даже в спальнях. Таким образом, мы узнали, что люди в Хастинапуре плохо спали. Слепой царь очнулся ото сна, когда ему в кошмаре привиделись горы, построенные из черепов его сыновей. Духшасана проснулся, схватившись за живот и выкрикивая имя Бхимы, а Дурьодхана напился до беспамятства, чтобы полы не износились от его бесконечного хождения. Не могу сказать, что я испытывала жалость к кому-либо из них.

Только Карна, как доложили наши разведчики, спал спокойно и просыпался с чистым взглядом, чтобы совершать свои ежедневные омовения в реке, где каждый день все больше людей собирались у него что-то просить. По слухам, он уже отдал половину своего богатства. Если бы так продолжалось и дальше, он стал бы нищим к началу битвы. Мои мужья дивились такому безрассудному поведению, а Арджуна сказал насмешливо:

— Он всегда был хвастуном!

Но я знала, что Карна не хвастался, как и всегда. Напротив, отдавая свое имущество бедным, он искупал свои преступления и обеспечивал себе место на небесах. Не важно, что он сказал, дабы поддержать уверенность Дурьодханы. Я понимала, что он не надеялся пережить эту войну. Да и, видимо, не хотел. Мое сердце сжималось, когда я думала об этом.

Людям нравится верить, что добродетель быстро вознаграждается, и их волнение есть плод их неправедности. Но все не так просто. Например, Бхишму, которого Кауравы выбрали своим главнокомандующим, обнаружили сидящим на белых камнях у Ганга на рассвете, и его шаль была влажной от ночной росы. Дхри, собиравшийся вести армию Пандавов, каждый день устраивал поединки с начальником охраны, пока не покрывался синяками и не выбивался из сил — и всё же не мог спать. Кунти стоически выдержала годы нашего изгнания в доме Видуры, но сейчас она заболела и ничего не могла есть. Когда Юдхиштхира попросил ее присоединиться к нам во дворце Вираты, она нашла какие-то невероятные отговорки. Даже благословение, посланное моим мужьям, когда они готовились к войне, было двусмысленно изложено. Она молилась за их победу и желала, чтобы им не пришлось проливать кровь своих братьев. «Братьев! — воскликнул Бхима, когда он услышал ее послание. — С каких пор эти хищники Кауравы были нашими братьями?» А Сахадева подумал, не использовал ли Дурьодхана Гандхари, чтобы промыть мозги их матери. Полумесяцы тьмы легли под глазами моих мужей. Арджуна, деливший в то время со мной ложе, вертелся во сне, хрипло говоря на языке, который я не узнавала, и звал Абхиманью по имени. Выходя в коридор ночью, я видела у окна Юдхиштхиру, который пристально всматривался в обесцвеченную луной траву. Ему тоже приснилась гора черепов. Но вот что еще он увидел во сне: на вершине горы восседал огромный блестящий трон, и на нем сидели пятеро Пандавов с победными кубками вина в руках. Когда они поднесли кубки к губам, напиток обернулся кровью.

А мне снились звери. Лошади без всадников ржали всю ночь, и белки их глаз сверкали в свете костра, слоны падали на колени, пронзительно трубя; шакалы крались сквозь дым с разорванными человеческими конечностями в зубах. И каждый раз я видела огромного серого филина, летящего в тяжелом воздухе, крылья которого заслоняли небо. Эти сны вызывали во мне необъяснимый ужас.

Я должна была попытаться понять, что они предсказывают. Надо было обсудить их со своими мужьями и предостеречь их соответствующим образом, убедить их осторожно ступать на этот путь, который скоро приведет к стольким смертям. Но я не хотела принимать во внимание ничего, что могло бы удержать меня от мести, которой я так долго ждала. Когда мои мужья, запинаясь, упоминали свои кошмары, я смеялась.

— Я не ожидала такого суеверия от главных героев Бхарата! — насмехалась я над ними. — Конечно, будет кровь. Конечно, будет смерть. Вы же кшатрии — не этому ли вы учились всю свою жизнь? И вы боитесь сейчас?

Что же им еще оставалось делать, как еще больше углубиться в подготовку к войне?

* * *

Боги были заняты своими приготовлениями, чтобы люди их не превзошли. Возможно, их впечатлили обеты Карны, а его решительность их беспокоила. В любом случае они избрали его для своих интриг. В результате задолго до того, как наши армии собрались в Курукушетре, появилась новая песня. Сидя на балконе Судешны и наматывая свои спутанные волосы на пальцы, я услышала эту песню, которая вызвала у меня противоречивые чувства.

Вот каким было содержание песни: «Бог солнца, избранный Карной, явился Карне во сне.

— Завтра, — предупредил Сурья, — царь богов придет к тебе в полдень, одетый, как брахман, чтобы попросить у тебя твои золотые доспехи и сережки. Но ты не должен отдавать их. Лишь они защищают тебя от двойных проклятий, которые преследуют тебя, как звери, идущие по следу своей добычи. Без них даже не надейся победить Арджуну или выжить в войне. Вот почему Индра хочет заполучить их.

Если эти новости и встревожили Карну, то он не показал этого.

— О великий, — сказал он, — сначала скажи мне, как я получил эти амулеты?

Колебался ли бог? Он сказал:

— Тебе дал их твой отец!

— Тогда скажи мне, — спросил Карна, — кто мой отец? И приглушенным тоном добавил: — И моя мать.

— Прости меня, — сказал бог солнца. — Мне запрещено произносить их имена. Ты достаточно скоро их узнаешь, хотя, возможно, это знание не принесет тебе радости.

И, взглянув Карне в лицо, он добавил:

— Не бойся. У тебя благородное происхождение. Твоя мать — царица, а твой отец — бог. Но слушай внимательно: завтра, прежде чем Индра заговорит, опереди его, скажи, что ты отдашь ему всё, кроме своих доспехов. Так ты не нарушишь свое обещание.

Карна стоял молча, взвешивая на одной чаше весов месть, а на другой — свое доброе имя. В конце концов, он сказал:

— Я трижды благословен, ибо ты, Владыка моего сердца, решил предупредить меня. Но, следуя твоему совету, я все же нарушу свой обет. Люди будут говорить, что, когда Карне грозила смерть, он не сдержал своего слова. И с этим я не могу смириться.

Когда Сурья понял, что Карна не изменит решения, он заговорил с сожалением и восхищением:

— Сделай хотя бы это: скажи Индре, что ты знаешь его план. В досаде, он предложит тебе дар. Попроси у него Шакти — оружие, которому не сможет противостоять даже его сын Арджуна. Тогда, может быть, у тебя всё ещё будет шанс утолить желание своего сердца.

Карна ничего не сказал. Возможно, ему было интересно, знал ли Сурья истинное желание его сердца. Так много сильных желаний теснилось в его душе, что он и сам не был в этом уверен.

На следующий день все было, как предсказал Сурья. А когда Карна срезал амулеты со своего тела, Индра сказал:

— Карна! Даже я не смог бы сделать то, что ты сделал. Я отдаю тебе свою Шакти — и еще один дар. Пока земля Бхарата плывет в океане, ты будешь известен как величайший из дарителей. И в этом твоя слава превзойдет славу Арджуны».