Дворец из камня

«Хорошо, что это не моя голова», — подумала Мири.

На хозяйском дворе Петер размечал глыбу куском мела. Мири прокашлялась.

— Волчиха подкралась, — прошептала она.

— Привет, Мири, — сказал он, не поднимая головы.

— Привет.

Мири ждала. На ней было желтое шелковое платье, кружевная шаль и отороченная мехом накидка, тщательно завитые волосы украшала шапочка с пером. В последнее время Мири часто удивлялась тому, какое хорошее самочувствие дарит ей чистая и красивая одежда.

— Я не надеялся увидеть тебя сегодня, — сказал Петер, пристально рассматривая свой рисунок.

Посмотрел-посмотрел да и стер половину большим пальцем.

— Я пришла с приглашением.

Мири опять выждала паузу. На ней ведь шелковое платье. И волосы завиты.

— Прямо сейчас? Я… — Он поднял глаза. — О. Ты выглядишь… необычно.

Мири улыбнулась.

Петер тоже улыбнулся.

Мири улыбнулась еще шире.

— А как девушки делают это самое… — Он покрутил пальцем у волос. — Завитки.

— Мы нагреваем в камине железный прут, а затем оборачиваем вокруг него прядь волос. На это уходит целая вечность, но некоторым из нас не так повезло, как тебе. — Она коснулась его кудрявой шевелюры, почувствовала жар, идущий от головы, и поспешно отдернула руку. — Тимон, еще один студент из Замка Королевы, пригласил меня познакомиться с какими-то людьми в доме одной благородной дамы. Пойдешь со мной?

— Может быть. Я… — Петер взглянул на свои грязные руки, вытер их о фартук, а потом зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. — Я так устал, Мири.

Она невольно сникла.

— Оказалось, что ходить в подмастерьях означает таскать воду, камень, дрова, подметать, готовить пищу и заниматься чем угодно, кроме одного — резьбы по камню. После того как Гас заканчивает работу на день, он позволяет мне попрактиковаться на свободном камне, вот я и засиживаюсь за полночь, а едва засну, как снова пора вставать, и пошло-поехало: то принеси, это унеси… — Он снова зевнул. — Прости.

— Ладно. В выходные увидимся?

Петер кивнул и вновь склонился над камнем. Когда Мири уходила, он прокричал ей вслед:

— Ты очень хорошенькая, Мири!

После этих слов она прямо-таки летела по воздуху, а не шагала по улице.

Мири отыскала выкрашенный красной краской дом, который, по словам Тимона, принадлежал госпоже Сиселе. Дом показался ей невероятно огромным. Она постучала в дверь, готовая упорхнуть, но на стук вышел человек в черной одежде слуги, и сразу стало ясно, что ее здесь ждали. У него были пепельные волосы, он опирался на трость.

— Гости собрались в салоне. Сюда, пожалуйста.

Первый этаж был отделан линдером — блестящим белым камнем с бледными зелеными прожилками. Мири провела носком туфли по плитке, как бы приветствуя камень.

Перед дверью в салон она сжалась и попыталась сделать умное лицо — по крайней мере, закрыть рот. Напрасный труд.

Стены салона были обклеены бумагой с экзотическими узорами, пол инкрустирован полированной плиткой голубого, оранжевого и кремового цвета. Темно-зеленые растения росли в горшках (внутри дома!), а диванов и стульев было столько, что Мири даже не решилась их сосчитать. Неужели в такой роскоши живет обычная особа некоролевской крови?

Кто-то играл на музыкальном инструменте размером с повозку — позже Мири узнала, что это фортепиано. Песня как раз завершалась, когда она вошла. Две дюжины слушателей зааплодировали, поэтому Мири тоже захлопала в ладоши, надеясь, что поступает правильно. Тимона она нигде не увидела.

Жалея, что рядом нет ни Марды, ни Петера, Мири прислонилась к стене, словно чтобы слиться с нею. И тут на нее обратила внимание женщина, сидевшая возле фортепиано. Темные глаза незнакомки были слегка обведены черным карандашом. Спину она держала необычайно прямо, в черных волосах ярко выделялось большое белое перо.

— Добрый вечер, — сказала женщина.

Мири подумала, что нужно представиться.

— Э-э… я Мири, дочь Дарена. — Она помолчала, стараясь не сорваться на писк. — С горы Эскель.

Все притихли, повисла густая, до звона в ушах, тишина. А потом те, кто сидел ближе к Мири, поднялись со своих мест и принялись кто кланяться, кто приседать.

Мири восприняла это как явную насмешку. Никто всерьез не станет приседать перед девушкой из горного селения. Их наставница в академии принцесс выразилась совершенно недвусмысленно: жители столицы будут относиться к эскелитам хуже, чем к слугам. Уж лучше терпеть обидные слова и оскорбления от Гаммонта и других дворцовых вельмож! Стыд и гнев поднялись у нее в душе, ей захотелось крикнуть, что она ничем не хуже любого из присутствующих, но сил ей хватило только на то, чтобы убежать.

Мири чуть не столкнулась с Тимоном, который вошел в зал вслед за ней. Она пробежала мимо перепуганного слуги и почти достигла выхода, когда Тимон ее догнал.

— Тебе нехорошо? — спросил он.

— Со мной все в порядке, не волнуйся.

Она с трудом замедлила шаг, начиная презирать себя за то, что так легко сдалась. Видно, никудышная из нее шпионка. Как же быстро она сдалась! И подвела Кэтар и гору Эскель.

— Ты, кажется, расстроена.

«А ты, кажется, назойлив», — подумала Мири, но вслух произнесла:

— Надоело терпеть, что мне вновь и вновь указывают мое место. Спасибо, что пригласил меня, но я все поняла. Я всего лишь невежественная горянка, которая пытается выдать себя за служительницу принцессы.

Она торопливо пошла к воротам. Но юноша не отставал.

— Ты ничего не поняла, Мири… То, как они смотрели на тебя, а потом начали кланяться… ты подумала…

— Они смеялись надо мной.

— Нет, Мири, ничего подобного. Я серьезно. Мы знаем, что тебе приходится выносить в этом несуразном и бестолковом королевстве. Но в доме госпожи Сиселы тебя всегда встретят с уважением, которого ты заслуживаешь. Мири с горы Эскель. Выпускница академии принцесс. Тебя здесь чтут.

Мири остановилась. Тимон робко улыбнулся, будто сомневаясь, что она поверит его словам. Ей очень хотелось поверить, но девушка покачала головой.

— Позволь, я тебе докажу, — сказал Тимон.

Он протянул руку, и Мири взялась за нее, не успев осознать, что до сих пор не держалась за руки ни с одним юношей, кроме Петера. В ее родном селении девушки частенько прогуливались рука об руку, но если за руки держались юноша и девушка, то это означало, что между ними существует привязанность.