Дворец со съехавшей крышей

Я опять вскочила.

– Пятно на моей одежде. Вот, серебристое. Видите? Платье я надела сегодня, потому что не знала, что вчера испачкала его.

Звягин склонил голову.

– Жаль красивую вещь, но какое отношение это имеет к теме нашей беседы?

Я показала пальцем на Свету.

– В тот день, когда Катя упала с верхнего этажа в «Бразилии», на юбке Бондаревой я заметила точь-в-точь такую серебряную пыль, и Света сказала, что прислонилась к прилавку с перламутровыми тенями. Но, думаю, все было не так. Потому что пятна на нашей с Бондаревой одежде выглядят идентично и оставляют похожие следы на пальцах. А в «Бразилии» на мостике, где Фурсина провела последние секунды своей жизни, есть не очень высокая балюстрада, покрашенная серебристой краской. Я подошла к ней и испачкалась. Полагаю, и со Светланой случилось то же самое. Бондарева была на месте преступления. Разговаривая со мной, она упомянула о смерти Екатерины Фурсиной, хотя коллективу еще ничего официально не объявили. Меня удивил этот факт, я спросила: «Откуда ты знаешь, что погибла именно Фурсина? В коллективе не одна женщина с именем Катя». А Света объяснила: «От Галки услышала. Ее парень Пашка у наших заклятых друзей охранником служит, он ей и сказал». Но и это ложь, Галина всего один раз встречалась с Павлом и сторонится его. Тот ничего ей не говорил. Светлана, зачем ты помчалась в «Бразилию»?

Бондарева поднялась.

– И где на моей одежде пятно? Я обещала говорить правду и держу слово, признаюсь: взяла и колье, и кольцо. В «Бразилию» не заглядывала. Что мне там делать? Степанида меня просто ненавидит, вот и несет всякую чушь!

Светлана, задрав подбородок, села на место, но не заткнулась.

– Катька с собой покончила, ее совесть мучила. Вот почему она в «Бразилию» поперла – решила в родном гнезде не гадить. Уже натворила всякого – приз сперла, Ирку подставила, – хватит с бутика «Бак» неприятностей. Проснулась в Фурсиной перед смертью порядочность.

– Красный пакетик! – ахнула я.

– Ты о чем? – не понял Антон.

Я сказала.

– Бондарева, рассказывая о том, что совершила Катя, выпалила: «Мы с ней вроде договорились, что обе молчать будем, но она свое слово нарушила. Прямо вижу ее наглую морду, стоит, красным пакетиком размахивает и талдычит: «Хочу тебя предупредить – не могу молчать…» Помните?

– Да, – хором ответили отчим и пасынок.

– Красные пакетики выдают в «Бразилии», – зашептала я. – Катерина пошла туда, чтобы купить крем фирмы, производящей товар для проблемной кожи, у нас такого нет. Майя, подруга Фурсиной, обмолвилась, что у той на нервной почве появилось раздражение. Около тела Кати нашли бумажный мешочек с тубами и чеком. Первым к упавшей с высоты девушке подбежал местный охранник, он служил в горячих точках, труп его не испугал, и он оказался умен, понял, что через минуту к месту происшествия сбежится толпа с мобильными телефонами и вскоре Интернет заполнят фото и видеоролики, где на переднем плане будет фигурировать красный пакет с черной надписью «Бразилия». Нужна ли магазину такая реклама? Он быстро спрятал покупки Кати. Никто не видел возле нее упаковку с лечебными кремами, из торгового центра Екатерина так и не вышла. Откуда Светлана узнала про красный пакетик? И мне вот только сию секунду пришло в голову: если Катя решила покончить с собой, зачем она купила крем?

Глава 31

Бондарева обладала огромным запасом наглости. Она не зарыдала, а попыталась найти объяснение своим словам.

– Подумаешь! Сначала приобрела крем, потом прыгнуть решила. Внезапно это придумала. Правильно Степашка говорит, у Катьки была плохая кожа, Фурсина постоянно носилась в «Бразилию», брала там лосьон от раздражения и эмульсию. У нее полно таких пакетиков, она вечно с одним из них ходила.

– Ни за что не поверю! – возразила я. – Ни одна продавщица фирмы «Бак» никогда не войдет в родной магазин с покупками из «Бразилии». Да, девочки туда заглядывают, но потом перекладывают приобретение в полиэтиленовые мешки из супермаркета, никто не станет нарушать корпоративную этику.

– А Катька плевать хотела на правила, – отрезала Светлана и тряхнула своими роскошными волосами.

– Красивое у тебя мелирование… – пробормотала я, холодея от неожиданной мысли и наконец понимая, почему так часто за последнее время обращала внимание на локоны Светланы. – Шатуш в четыре цвета, такой делает лишь один человек. Роман Глебович, можно я позвоню по телефону?

– Ладно, – кивнул шеф.

Я положила сотовый на стол, нажала на кнопку и включила громкую связь.

– Слушаю вас, – прозвучало приятное контральто.

Я шумно выдохнула.

– Здравствуй, Наташа, Козлова беспокоит.

– О! Степаша! – обрадовалась Ната. – Только не говори, что хочешь попасть к Жаку. Франсуа тебя сожрет от ревности. Да ты и сама знаешь, к Полет надо за полгода записываться.

– Я осведомлена о ваших правилах, – ответила я. – Сделай одолжение, ответь на вопрос: на днях к Жаку Полет приходила некая Екатерина Фурсина? Вроде она была записана. Понимаю, имена клиентов разглашать не принято, но ты окажешь мне большую услугу.

– Ну, Полет не врач, не пластический хирург, – засмеялась Ната, – всего-то парикмахер. Да, Фурсина была. Я хорошо помню, потому что у нас случился форс-мажор. Девушка записалась на восемь вечера, но в тот день позвонили от одной дамы, очень высокопоставленной – вот ее фамилию никогда не назову! – и сказали, что она желает приехать к Жаку именно в двадцать ноль-ноль. Я занервничала, ведь отказать такой VIP-клиентке невозможно.

– Да уж, – пробормотала я, – венценосные особы не привыкли слышать слово «нет». Пошлешь тетушку на фиг, а потом Полет визу в Россию не дадут.

– Вот-вот, – подхватила Наташа. – Ну, я и соединилась с Фурсиной, объяснила ей суть вопроса, попросила приехать днем, мол, Жак ради такого случая откажется от обеда. Девушка не очень обрадовалась, но сказала: «Попробую отпроситься. Давайте поступим так: если я не появлюсь, значит, не получилось уйти с работы. Тогда за деньгами заеду завтра». Но ее отпустили со службы, и Жак расстарался изо всех сил. Еще мы подарили ей набор для укладки волос, наши фирменные расчески и брашинги.

– Катерина прибыла вовремя? – уточнила я.

– Ни на секунду не опоздала, – ответила Наталья. – Все спрашивала, успеет ли Жак за час сорок пять.

– Можешь описать ее внешность? – спросила я.

Наташа засопела.

– Ничего выдающегося, на наших клиентов не похожа. Одежда, сумка, туфли – все не брендовое. И голову посетительница, похоже, раньше сама красила. Я подумала, что Фурсина домработница или няня, которой ее хозяйка за безупречную службу решила подарок сделать, оплатила визит к Полет. Екатерина ни чай, ни кофе, ни сок не пила, обедать отказалась, из чего я заключила, что денег у нее с собой нет. Ушла она с прекрасной прической.

– Ты ее узнаешь, если на фото взглянешь? – не сдавалась я.

– Конечно, – засмеялась Наташа.

– Спасибо, сейчас пришлю снимок, звякни, если лицо тебе знакомо, – скороговоркой произнесла я, быстро щелкнула резко побледневшую Светлану и отправила снимок Наталье. Потом спросила у шефа: – Все понятно?

– Не очень, – признался Роман Глебович.

Я, забыв о приличиях, опять показала пальцем на Бондареву.

– Когда Катя упала, я была на репетиции, а вернувшись, налетела на Свету и машинально отметила, что у нее роскошно покрашены волосы, в особой технике, она называется «шатуш». Это делает только француз Полет. Мне следовало как минимум удивиться, откуда у Светы деньги на поход к Жаку, но меня отвлекли, и я забыла про ее прическу. А сейчас все смотрела на Свету, смотрела – и бац, меня осенило!

– Кто такой Полет? – жалобно спросил Антон.

Я пустилась в объяснения.

– Великий стилист, делает уникальные стрижки, укладки, но лучше всего Жаку удается покраска волос. Он придумал особую технологию и никому ее секрет не открывает. Жак живет в Париже, у него там салон на рю де ла Пэ, но он летает по всему миру, туда, где есть клиенты, в частности в Москву. Визит к Полет стоит полторы тысячи евро, записываться к нему надо заранее за шесть месяцев. Екатерина могла себе позволить такую роскошь – поход к знаменитому стилисту, а вот Света нет.