Дворец свечей

Мой желудок скрутило.

— Я не хочу.

Глаза Майло встретились с моими.

— Это твой выбор, и я поддержу тебя, несмотря ни на что.

Но…

Это невысказанное слово повисло в воздухе.

Мое молчание может иметь последствия. Мы оба это знали. Если доктору Вернону это сойдет с рук сейчас, что случится со следующей медсестрой? Или той, что будет после нее? Я не была знакома с Мейзи, подругой Майло, но ее бывший тоже был врачом. Высокомерный, как Вернон, судя по тому, как Майло описал его. Если Вернона не накажут за то, что он поцеловал меня, постигнет ли его следующую жертву участь похуже?

— Я должна сообщить о нем. Если у меня есть замечание в личном деле, то он тоже заслуживает его в своем.

Майло в мгновение ока вскочил с дивана, увлекая меня за собой.

— Одевайся.

— Прямо сейчас?

— Да. Прямо сейчас.

— Хорошо. — Вот так и закончился мой тихий день дома. Направляясь по коридору в свою спальню, я оглянулась через плечо и увидела Майло, расхаживающего взад-вперед по небольшой гостиной. Он провел рукой по своим волосам, пряди которых теперь были длиннее, чем когда мы познакомились.

Прямо перед тем, как я скрылась в своей спальне, он пробормотал:

— Этому ублюдку не сойдет с рук то, что он поцеловал мою девочку.

Мою девочку.

Я улыбнулась — настоящей улыбкой — впервые за всю неделю.

— Они ведь ни черта не собираются делать, не так ли? — Майло кипел от злости, когда мы выходили из больницы.

Мы только что провели час в конференц-зале отдела кадров, отчитываясь о действиях доктора Вернона. Поначалу директор по персоналу казался сочувствующим. Но затем ее вопросы стали более оборонительными.

«Вы уверены, что не приглашали доктора Вернона в раздевалку?

Но ты не оттолкнула его и не сказала «нет»?

Он никогда раньше не делал ничего подобного, верно?»

— Я не знаю.

Меня заверили, что они расследуют это дело. Что они не отнесутся к этим обвинениям легкомысленно. Я должна была ожидать ответа от них где-то в промежутке от трех до семи рабочих дней.

Вечерний свет угасал, и снег снаружи искрился в свете фонарей парковки, когда мы с Майло шли к моей машине. Мы приехали сюда на машине, потому что я подумала, что потом мы могли бы поужинать где-нибудь в ресторане. Я думала, что сегодняшний вечер мог бы стать нашим первым официальным свиданием.

Но сейчас все, чего я хотела — это вернуться домой.

— Итак, эм, куда ты хочешь пойти на ужин?

Майло взял меня за руку.

— Давай просто поедим то, что найдем у тебя дома.

Каким-то образом этот человек, казалось, всегда знал, что мне нужно.

Поездка домой была быстрой. Повесив пальто, я пошла на кухню, чтобы прикинуть варианты. Маленькая U-образная комната находилась в задней части дома. Разработчики кондоминиума выбрали меньшее количество верхних шкафов, чтобы заполнить пространство большим количеством окон. Днем было светло, но ночью в комнате было темно, даже при включенном свете.

— Мы можем позавтракать на ужин, — бросила я через плечо, уткнувшись лицом в открытый холодильник. — Или у меня есть коробка макарон с сыром. Или сэндвичи с арахисовым маслом и желе. Или давай закажем пиц…

Майло закрыл дверцу холодильника и притянул меня к себе.

— Мне жаль, — прошептал он.

— Мне тоже. — Мои плечи опустились. — Я не могу избавиться от чувства, что это моя вина. Если бы я просто держалась от тебя подальше, пока ты не перестал быть моим пациентом. Если бы я не влюб…

Влюбился в тебя.

— Я не сожалею о том, что чувствую к тебе. — Он взял мое лицо в свои ладони. — И никогда не буду.

— Я тоже. — Если это означало конец моей карьеры, так тому и быть. Я чувствовала к Майло больше преданности, чем когда-либо снова почувствовала бы к больнице.

Я приподнялась на цыпочки, мои губы искали его. Ему пришлось наклониться, чтобы коснуться своими губами моих. Это было коротко и мило. Мягко и испытывающе.

Следующим поцелуем я показала ему, что со мной все в порядке.

Мои губы скользнули по его губам, запоминая ощущение наших тел, прижатых друг к другу. Запоминая ощущение его груди, прижатой к моей в первый раз. Никто из нас не торопился с поцелуем. Его язык не сразу попытался проникнуть внутрь, но, когда это произошло, он нерешительно задвигался, проводя им по моей нижней губе.

— Боже, Сара. Я хочу тебя, — выдохнул он мне в рот. — Я так чертовски сильно тебя хочу.

— Я тоже хочу тебя.

Больше не было препятствий, разделявших нас. Больше никакого ожидания.

Уверенными пальцами я провела по его рубашке спереди. Мои руки точно знали, где были его сильные ожоги и где они будут болеть еще несколько месяцев. Я избегала этих мест, стараясь прикасаться к коже там, где он чувствовал бы себя лучше всего, даже через рубашку. И когда я добралась до его пояса, я вынула конец из петли, растягивая кожу, чтобы освободить его от серебряной застежки.

Майло застонал, когда ремень освободился. Он наклонился ко мне, прижимая выпуклость за молнией к моему животу. Затем он нырнул в наш самый глубокий поцелуй, который стер все остальные, кроме его.

Всю неделю я чувствовала поцелуй Вернона.

Теперь же все это исчезло.

Майло возился с серым свитером, который я надела перед тем, как отправиться на встречу с отделом кадров. Сначала его пальцы, казалось, не могли ухватиться за подол, они работали слишком отчаянно, чтобы ухватиться за шерсть. Он издал разочарованный стон, замедляя поцелуй, и свитер со свистом пролетел у меня над головой. От этого движения мои волосы взметнулись вверх и развевались вокруг нас.

Он снова поцеловал меня, крепко и быстро, затем отстранился и схватил меня за руку.

— Пойдем в твою спальню.

Я кивнула, готовая отойти от окон, где мои соседи, вероятно, могли увидеть меня, стоящую там в одном розовом лифчике. Я первой поспешила по коридору, шаги Майло следовали за мной в мою темную спальню.

Я пошла включить свет, но его рука накрыла мою, не давая мне щелкнуть выключателем.

— Что?

— Никакого света.

— О, ладно. — Секс в темноте меня устраивал, но было что-то в том, как Майло говорил, что заставило меня остановиться. В его голосе слышалась настойчивость, почти страх. Что это было?