Дворяне 1

Сергей в тот день сидел дома у окна, читал книгу. Интересное чтение пришлось приостановить, так как пришла мать, велела одеваться, и идти разгружать дрова. Серёжа одел свою студенческую шинель (другой одежды у него не было) и вышел во двор. Там он увидел лошадь, притащившую на санях берёзовые брёвна. Лошадью управлял мужик в тулупе. Он отказался разгружать сани, сославшись на больную руку.

Во время разгрузки Серёжа и мама сильно надорвались, ведь они были не привыкшие к физическому труду. Брёвна, хоть и короткие (два метра длинной), были толстые и очень тяжёлые. У Серёжи и мамы, после такой работы сильно болели животы. А точнее низ живота. Несколько дней боль не прекращалась, они оба еле передвигались по дому, и Евпраксия послала Павлика к сестре Валентине, чтобы она пригласила врача. Врач, Градусов Павел Ильич, пришёл сразу, в тот же день. По специальности он был терапевт, но сразу, осмотрев больных, пришёл к выводу, что у Серёжи паховая грыжа, а у Евпраксии опущение женских внутренних органов. Он дал несколько рекомендаций, как успокоить боль. Серёже он посоветовал в дальнейшем избавиться от грыжи путём операции, но не спешить. Всех хороших хирургов отправили на войну, спасать раненых, а которые остались, в основном, не доучившиеся, или перепрофилированы из других медицинских специальностей. Он предостерёг, что плохой хирург может при операции занести инфекцию, а это приведёт к смертельному исходу.

Каникулы заканчивались, Серёжа мог из-за болезни опоздать на занятия, и в связи с этим врач дал ему справку на освобождение от занятий на неделю. В дальнейшем грыжа кардинально изменила его жизнь, а пока он никак не мог привыкнуть к ней, она болела и мешала двигаться. Он чувствовал себя полным инвалидом и очень переживал. Про будущую операцию он думал со страхом, так как врач его напугал, и он боялся боли.

Глава 7

Народные волнения в Петрограде

Январь 1917 года в Петрограде выдался морозным и снежным. Ходили слухи, что на подходе к Петрограду занесло снегом эшелон с хлебом. Сергей и сам видел, когда ехал после каникул в Петроград, как много людей расчищали железнодорожное полотно, занесённое метровым слоем снега. Положение с продовольствием в столице

действительно резко ухудшилось, и это способствовало усилению недовольства у жителей Петрограда.

Учёбу в художественном училище Серёжа продолжал, не смотря на полученное увечье. Постепенно он начал привыкать к грыже, к этому неприятному обстоятельству. Ему даже удалось купить специальный бандаж, который поддерживал грыжу, чтобы она не выпадала. В первое время она была не большая.

В художественном училище, в конце января, произошло важное, знаменательное событие: туда пришёл читать лекции по технике живописи знаменитый художник Илья Репин. Жил он не далеко от Петрограда в Финском посёлке Куоккала. Здесь художник поселился ещё в 1899 году со своей второй женой.

Серёжа был знаком с творчеством Репина: в 1915 году он посетил вместе с отцом Третьяковскую галерею, в Москве, видел его известные картины. Особенно на него произвела впечатление картина, где Иван Грозный убивает своего сына. Лекции по технике живописи читали в училище и другие известные художники. Эти лекции студенты очень любили.

В феврале Сергей перебрался жить к Аркадию Ройтману. Тот снимал комнату размером двадцать квадратных метров в полуподвале многоквартирного дома, на Суворовском проспекте. К Альбитским Серёжа заходил не часто, и, однажды, троюродный брат Вениамин сообщил, что дядя Увенарий умер. Отпевание и похороны назначили на третий день после его смерти. На похороны с Сергеем попросился и Ройтман. Началось голодное время, и друзья рассчитывали на поминках поесть. От дома, где жили Альбитские, до Исаакиевского собора гроб с покойником везли на похоронной карете, а следом шли провожающие родственники, друзья, священнослужители и просто зеваки. Всего около ста человек. Путь был не длинным, дядя, работая в Исаакиевском соборе, обычно ходил от дома до собора пешком.

В колонне провожающих люди не громко разговаривали.

– Сколько лет покойному? – поинтересовался Аркадий.

– Восемьдесят пятый пошёл, – пояснил Серёжа.

– Нормально пожил, не всякому удаётся дожить до этого возраста, – вступил в разговор, идущий впереди мужчина в модном пальто с каракулевым воротником.

На полпути похоронную процессию остановил отряд конных казаков. В февральские дни часто проходили демонстрации рабочих, протестующих против роста цен и ухудшения своего положения. Командир казачьего отряда издалека принял колонну за такую демонстрацию. К похоронной процессии присоединились ещё какие-то люди, и количество провожающих увеличилось вдвое.

– Кого хороните? – спросил офицер у дяди Аристарха, сидящего в карете, рядом с гробом.

– У вас наверняка много посторонних примазалось, – сказал офицер. – Вы кто будете?

– Я сын покойного.

– Тогда пусть останутся только родственники и друзья, которых вы знаете. А остальных мы не пропустим. Хорунжий! Помоги этому господину отсортировать колонну.

С коня соскочил казак в папахе с красным верхом. Сергей с интересом его разглядывал. Ему раньше приходилось только издалека видеть казаков. Это был красивый, среднего роста парень, с усами и чубом, выставленным из-под папахи. На нём была чистая серая шинель с погонами, а через плечо протянута портупея. На одном боку висела в ножнах шашка, на другом кобура с пистолетом. «Какой бравый казак», – подумал Серёжа.

Аристарх вышел из кареты и крикнул: «Родственники и друзья подойдите сюда!» Вся колонна превратилась в толпу, занявшую пол улицы. Напротив, толпы стоял отряд казаков. Какой-то солидный с виду мужчина спросил офицера:

– Почему не пропускаете всех? Что тут плохого?

– Дальше в колонну могут стрелять с чердаков агенты полиции, – объяснил офицер. – Вы же знаете, что всякие демонстрации запрещены. Затем он крикнул:

– Всем посторонним приказываю разойтись, чтобы избежать напрасных жертв!

Началась сортировка провожающих. Карету и священников сразу пропустили. Аристарх показывал пальцем на знакомых ему людей, которых казаки тоже без всяких споров пропускали. Провожающих осталось совсем не много. Однако до Исаакиевского собора офицер послал двух казаков проводить похоронную процессию, чтобы случайно никто из агентов полиции в них не выстрелил. Люди были удивлены, что на чердаках сидят агенты полиции. В это не верилось. Многие думали, что казаки шутят.

После отпевания, дядю Увенария оставили на ночь в соборе, чтобы на кладбище отвезти утром. В городе обстановка ухудшилась, где-то раздавались выстрелы, и родственники усопшего тоже решили поминки перенести, а на какое время не сказали. Серёжа и Аркадий так и не поели на поминках, о чём с утра мечтали. Они поехали обратно на трамвае, это безопасней. Люди в Петрограде были напуганы и предпочитали ездить в трамваях или с извозчиком, а не ходить пешком. Парни с трудом влезли в вагон, заполненный до отказа народом. Кроме гражданских, в трамвае ехала группа солдат. Люди возмущались действиями правительства.

Один солдат громко сообщил: «Граждане, не волнуйтесь! Мы, военные, не дадим вас в обиду. Если вы подымете восстание, то мы поддержим!» В вагоне послышались возгласы: «Долой самодержавие! Мы хотим демократическую республику!»

Добравшись до дому, парни стали варить на керосинке картошку в мундире, чтобы поужинать. Хлеба тоже уже третий день в их квартире не было. За хлебом надо стоять в длинных очередях, тратить на это много времени. Полуподвальное помещение, где Аркадий снимал комнату, напоминало коммунальную квартиру. Вдоль длинного коридора располагались двери отдельных комнат. В конце коридора была общая ванная, туалет и кухня. Соседями здесь являлись три дворника, швейцар, и две семьи рабочих. Небольшие окна в комнатах располагались под потолком, выше подбородка, а, если смотреть на окна с улицы, то они находились у самой земли.

Ужинали друзья у себя в комнате за столом покрытым клеёнкой, очищали с варёной картошки кожуру, макали в соль и, с азартом голодных, ели. Аркадий предложил:

– Давай, Серёжа, я завтра на занятия не пойду, а займусь поиском продуктов. Кроме того, у нас закончился керосин. Без него мы не сможем на керосинке ничего сварить, даже чайник вскипятить.

– Ладно, – согласился Серёжа. – В следующий раз ролями поменяемся, и выдал Аркадию десять рублей, потому что он уже истратил все свои деньги.