Дворянин без титула

— Спасибо, бабушка. Я тебе вечером скажу, что решил. Ничего страшного не случится, если я к обеду опоздаю?

— Ты куда-то собрался?

— Хочу на природу посмотреть. Надоел мне угрюмый Петербург. Он давит на меня своей каменной мощью.

Мой ответ вызвал у Марии Алексеевны нешуточное удивление. До этого Александр не отличался страстью к прогулкам где-либо, кроме аллей парков и тротуаров проспектов и набережных.

— Но у меня ничего нет для тебя из одежды… — попыталась бабушка меня остановить.

— Я уже всё купил, и очень хорошего качества, — с трудом удержался я, чтобы не уточнить, что после покупок остался почти без денег.

Родители, они всегда такие родители. Сами всё решили, а нет бы подождать до конца месяца, когда я получу своё первое жалованье. Пятьдесят восемь рублей и тридцать три копейки, потраченные на одежду и обувь — не великие деньги, но к моим оставшимся тридцати четырём рублям они бы в самый раз пришлись.

Я быстро переоделся и вковался в ботинки, вполне сносно сумев намотать портянки. Пройти придётся много и в новой обуви, а хромать мне совсем не хочется. Мои ботинки далеко не берцы, хотя бы потому, что лишены протектора на подошве, но это было лучшее из того, что я нашёл.

Понятное дело, что природные красоты Михайловского меня не слишком интересовали. Зато попытаться найти колодец на наших вотчинных землях — это тема!

А если он подойдёт мне по своему уровню и специализации, то можно попробовать вырастить перл.

Надо сказать, что мои надежды на находку не лишены шансов. В конце концов Михайловское — это глушь, провинция и далёкий уголок страны, куда далеко не каждый из лозоходцев рискнёт забраться по своей воле. Та же сотня километров до Пскова в распутицу… Врагу не пожелаю.

За пределы усадьбы я вышел лёгким прогулочным шагом, прекрасно зная, что из окон особняка за мной наблюдает не одна пара любопытных глаз.

Барчук оделся в причудливый наряд и пешком пошёл в сторону леса!

— «Наши люди в булочную на такси не ездят», — очень хотелось бы мне сказать им в ответ, но нет, не поймут-с…

Не объяснить крестьянам, для которых такая прогулка молодого барина по дикой природе настолько же выбивается из образа, как для советского человека поездка на такси за хлебом.

Сначала моя прогулка шла легко и непринуждённо, ровно до той поры, пока я не зашёл в первую же рощицу. Там меня встретила высокая трава, колючий кустарник и полторы дюжины зверски агрессивных комаров.

Срезав свои ножом пару веток с крупной листвой, я первое время вполне успешно отбивался от кровососущих насекомых, однако, когда их ряды существенно пополнились, то попробовал использовать магию. Безрезультатно. Моим небольшим огненным лезвием матёрого комара не испугаешь. А прицельно попасть по кровососу сложно, веником и то проще отбиваться.

Морально я сдался, и резко увеличив скорость, почти бегом ломанулся к просвету, чтобы выскочить на ближайший луг.

Каким чудом я его успел почувствовать, не знаю.

Зато я нашёл колодец!

На первом же выходе!

Даёшь глухомань, куда ещё не ступала нога лозоходца!

Тут вам не окрестности Питера и не Царское Село, где всё вдоль и поперёк исхожено и выдоено досуха.

Глава 4

Ветер, ветер! Ты могуч, Ты гоняешь стаи туч,

Ты волнуешь сине море, Всюду веешь на просторе,

Не боишься никого, Кроме Бога одного.

Обрадовался ли я найденному колодцу? Не готов однозначно ответить. Скорее растерялся.

Мой предшественник в лицее, да и в целом за свою короткую жизнь, не единожды лицезрел, как работают перлы, и какие эффекты они создают. Вот только он не видел, как эссенция втекает в человека, смешивается с его сущностью и стекает в перл. И уж тем более он не видел устройство самого камня. Как я и говорил, свой единственный артефакт Александр сделал по наитию.

Я же в отличие от Саши видел внутренности перлов. Для меня устройство артефакта было сродни с электронным прибором, в котором каждая деталь отвечает за те или иные преобразования электрического тока. И схему этого непростого прибора я видел и понимал.

Вот только незадача — не столь великое разнообразие жемчужин я лично успел посмотреть в руках одноклассников и родственников. Да и те-то были в основном сплошь да рядом «фонарики» из ветви Света, поскольку они самые простые как в создании, так и в освоении. Хотя, у того же Пущина, с которым я до отъезда из лицея успел провести не один час, имелся артефакт из ветви Материи, уменьшающий массу вещей на нём. Как по мне, то для военного очень годная штука. С такой плюшкой в кирасе любой тяжести можно прыгать на поле боя, как балерина.

Ещё один из необычных для меня перлов я видел в руках бывшего лицеиста и будущего адмирала Фёдора Матюшкина. Знаю, что он сирота, но откуда-то у него был артефакт, делающий надетую на него одежду непромокаемой. Я лично рассматривал и изучал столь необычный для себя перл, когда встретился с Федей перед его отбытием в экспедицию на шлюпе «Камчатка». Да что там говорить — для меня все перлы необычные и каждым хочется обладать и иметь возможность пользоваться.

Сейчас же передо мной, в тени раскидистой липы, мерцал бледно-жёлтый водоворот, с формирующимися, меняющимися, разветвляющимися потоками и вихрями эссенции, а её желтизна говорила о том, что мне попался источник ветви Движения.

Ветвь Движения в целом была мне понятна, благо у самого имелось наследство прадеда. Его-то я изучил вдоль и поперёк. Думаю жемчужину, что была инкрустирована в рукоять его ножа я бы смог скопировать. Вот только зачем мне два артефакта огня? Может быть потом, но точно не сейчас. Моё личное знакомство с магией тоже началось с Движения, поскольку смерч из перла Ржевского был из той же оперы.

В общем, перл Ржевского я и собрался повторить. Ну, а почему бы и нет?

Не получится мощный артефакт? Не беда. Слабое подобие вентилятора всяко разно выйдет. Тех же самых комаров как-нибудь да сдует. Не махать же мне огненным факелом, чтобы разогнать докучливых насекомых.

Печальней всего будет, если у меня вообще ничего получиться создать. Но эту мысль я гнал от себя прочь.

С другой стороны — отрицательный результат тоже результат. В конце концов, я впервые осознанно собираюсь сотворить артефакт.

Прислонившись к липе, я уселся у источника, выпустил из кончика указательного пальца тонкую нить личной сущности и начал с её помощью формировать в воздухе копию схемы, подсмотренную у Ржевского.

Выглядело это, как рисование простым карандашом схемы полупроводникового прибора. Даже обозначение некоторых элементов были похоже на те, что используются в радиоделе. Разве что рисовать мне приходилось в трёхмерном пространстве. Раз пять я перерисовывал конструкцию, когда понимал, что некоторые возможности будущего перла можно улучшить. К примеру, артефакт Ржевского работал только тогда, когда он контактировал с его телом, а я своим смогу управлять на расстоянии в пару метров. По крайней мере, так я задумывал. Ну и ещё некоторые изменения внёс. Зачем мне это, пока не знаю, но думаю пригодится.