Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда

Спешить некуда…

Ложь во спасение, подумал Чарли, целуя шею Тесс, ее плечи и грудь. Он положил руку сначала на одну грудь, потом на другую. Они были такие теплые под его ладонями, а потом под губами.

Тесс все еще здесь — изгибается, подаваясь ему навстречу, — и при этом он знал, что на самом деле она уже не здесь, и ему хотелось прижать ее к себе еще сильнее. Его губы и язык ласкали ее бока и живот, ощупывая и облизывая каждый изгиб и каждую впадину тела. Он целовал ее бедра и ноги, а она то стонала от удовольствия, то начинала смеяться от щекотки.

— Так нечестно, — пробормотала она.

— Очень даже честно, — ответил он.

В самом начале, когда Тесс легла рядом и они впервые по-настоящему прикоснулись друг к другу, Чарли показалось, что это какой-то таинственный эксперимент. А смогут ли они действительно быть вместе, смогут ли заняться любовью? Разве это возможно? Осторожно и недоверчиво они проникли друг в друга, как два силовых поля, как сгусток трения и энергии, губы к губам, руки к рукам.

А теперь, когда он снова вошел в нее, они слились воедино легко и спокойно. Сопротивление исчезло, и между ними больше не было никакой дистанции. Их тела соединялись в таком ритме и в таких положениях, каких он и представить себе не мог. Никогда ему не было еще так хорошо с женщиной, никогда земная любовь не была столь насыщенной эмоционально и духовно.

И теперь, отбрасывая даже намек на невозможность их вечной любви, на невозможность союза, Чарли прижимал Тесс к себе и входил в нее все глубже, пока не отключился.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Набегающий пассат легко покачивал их в большом двухместном гамаке. Этот же ветерок теребил флаг на верхушке мачты роскошной яхты «Каталина-400». Судно стояло на якоре где-то в коралловых рифах у побережья Белиза. Сделав глоток из кокосового ореха, Тесс снова прижалась к Чарли. Она предложила ему соломинку, Чарли тоже глотнул сладкого кокосового молока и поцеловал ее в губы и в шею. Он почувствовал запах крема для загара, соленой морской воды и тот ни с чем не сравнимый аромат, который мог принадлежать только ей одной.

Теперь Тесс была сверху и ритмично двигалась всем телом, не переставая ласкать его руками. Теперь они двигались в общем ритме, гамак раскачивался, кокос упал, прокатился по палубе и плюхнулся в океан. Прижимаясь к Чарли всем телом, Тесс танцевала под какую-то внутреннюю музыку.

Сначала их движения были быстрыми, потом замедлились, успокоился и изрядно раскачавшийся гамак. Чарли и Тесс смотрели прямо в лицо друг другу. Ее губы были раскрыты, волосы падали ему на грудь и плечи, она дышала тяжело и шумно и при каждом движении издавала негромкие стоны. Затем она напряглась, и ее руки плотнее обвились вокруг него. Движения бедер стали сильнее. Ее ладонь легла ему на затылок.

— Я люблю тебя, — сказала она; в ее глазах отражались небо и солнце.

Чарли как раз и сам хотел сказать ей о своей любви, как вдруг до него донесся резкий металлический звук. Он поднял голову и посмотрел на корму. Только американский флаг развевается на кормовом флагштоке. Они были совершенно одни, но резкий звук раздавался все сильнее, как будто кто-то колотил в кастрюлю.

— Что это такое? — спросил он, но Тесс не ответила.

Ее глаза блуждали где-то далеко. Внезапно она и сама исчезла. Чарли все пытался понять, что же это за шум, но тут услышал мужской голос:

— Эй, Сент-Клауд! Чарли! Отзовись!

Эти слова вырвали его из объятий сна. Он открыл глаза и перевернулся на бок. Протянул руку к Тесс. Но ее не было.

— Тесс?!

Его сердце чуть не остановилось. Он вскочил с кровати и подбежал к окну. Сплошная пелена из серебристых нитей дождя почти скрыла от него панораму кладбища. Этот шум, скорее всего, поднял Тинк. На пристани, на одном из столбов, с незапамятных времен висел небольшой колокол. Уже сто лет его звоном вызывали к причалу могильщиков, когда гроб из Норт-Шора, с противоположной стороны залива, привозили на лодке.

— Хорошо, хорошо! — недовольно пробурчал Чарли. — Уймись уже! Сейчас буду.

Он повернулся и взял свою одежду с кресла. И вдруг увидел записку. Она лежала на подушке.

Его сердце бешено колотилось, когда он разворачивал листок бумаги.

Мой дорогой Чарли,

я пишу эту записку и почти не вижу своих рук и с трудом держу ручку. Когда ты проснешься утром, то, наверно, даже не увидишь меня. Поэтому я решила уйти раньше и не будить тебя.

Извини, что ухожу не попрощавшись, но так будет легче. Я не хочу, чтобы ты видел, как это происходит со мной… Я хочу, чтобы ты запомнил нашу прекрасную встречу.

Я надеялась задержаться подольше. Нам было бы с тобой чем заняться. Жаль, мы не успели приготовить еще что-нибудь вкусное, не успели сходить на матч — конечно, «Патриотов» — и даже не совершили кругосветку. Но я никогда не забуду, что именно ты разбудил мое сердце и заставил меня почувствовать себя более живой, чем когда-либо.

Сэм говорил, что человек сам определяет время перехода последней черты. Судя по всему, он ошибся. Я так хотела остаться рядом с тобой, но у меня не получилось.

Ужасно не хочется уходить, но я не боюсь того, что меня ждет. Я даже надеюсь на лучшее. Ты видишь: эта встреча была уготована нам самой судьбой. Ты говорил, в этом мире ничто не происходит без причины, и, хотя для меня это до сих пор тайна, я уверена, что когда-нибудь мы с тобой еще встретимся.

Однажды мы снова будем вместе. Я верю в это всем сердцем. А до тех пор ты, пожалуйста, смело ныряй за мечтой. Верь своему сердцу, живи любовью. А когда ты будешь готов, приди и найди меня. Я буду тебя ждать.

С любовью,

Тесс

Чарли бессильно опустил руки и чуть не взвыл от отчаяния, пронизавшего все его тело до кончиков пальцев. Черт возьми, когда же он уснул? Как он мог отпустить ее?

Он оделся, свернул записку и положил ее в карман рубашки. Тинк продолжал настойчиво звонить в колокол. Чарли сбежал по ступенькам и выскочил из дома. В спешке он даже забыл набросить куртку. Он помчался напрямик через лужайку, а затем вниз по склону, огибая памятники, поднимая целые фонтаны брызг. Когда он добежал до причала, Тинк был уже в ярости.

— Какого хрена, я тебя здесь уже двадцать минут Жду! — заорал он. — Что ты там возишься?

— Извини, — ответил Чарли.

Дождь был холодный, и он уже успел продрогнуть в своей футболке.

— Ну что, готов? А куртку забыл?

— Слишком поздно, — сказал Чарли.

— Что значит — поздно? Для чего? По-моему, ты один опоздал.

— Все равно уже смысла нет.

Вода струилась по его лицу и рукам.

— Что ты несешь?

— Тесс погибла.

— Это тебе Ходди лично доложил? Или у тебя другие источники информации? Вчера вечером ты твердил, что нельзя сдаваться и нужно ее найти.

— Я знаю, — сказал Чарли, смахивая капли дождя с лица. — Я ошибался.

— Что за хрень ты мелешь?

— Нам ее не найти. Она исчезла.

— Черт подери, Сент-Клауд, ты, видать, совсем свихнулся. — Тинк завел мотор. — Я тогда и без тебя обойдусь. А за то, что я столько времени потерял, ты еще ответишь.

Катер стремительно отошел от причальной стенки и, продолжая набирать скорость, помчался к выходу из гавани.

Чарли еще долго стоял на причале, поливаемый холодным дождем. Он видел, как катер Тинка исчезает в тумане. Постепенно он не то чтобы успокаивался, но черствел изнутри. Сложная система фортификационных сооружений, которые он выстроил в своей душе, с крепостными стенами, рвами и бастионами, становилась все крепче. За тринадцать лет он хорошо научился заставлять свой мозг не замечать душевной боли.