Двойник короля 12

— Успокойся! — поднял ладони в примирительном жесте. — Ты себя послушай. Пару часов назад предлагала мне разделить постель, а теперь стесняешься себя в нижнем белье.

Кровь прилила к её лицу так сильно, что даже в полутьме было видно, как она покраснела. Глаза расширились от возмущения и стыда одновременно. Девушка смотрела на меня так, словно я нанёс ей смертельное оскорбление, всего лишь указав на очевидное противоречие.

Когда турчанка наконец-то поняла безуспешность своих попыток, то тут же нырнула под покрывало и закрылась с лицом. Только копна тёмных волос выглядывала из-под шёлковой ткани.

Мой взгляд упал на девушку, свернувшуюся под одеялом. Через тонкую ткань угадывались очертания её тела — хрупкого, с мягкими изгибами. Гормоны чуть меня с ума не свели, но я подавил это ненужное сейчас желание.

Вернулся на свой диван, сел. Пружины протестующе скрипнули под моим весом. Помассировал виски, стараясь собрать мысли.

Комната, казавшаяся такой роскошной, сейчас выглядела тесной, словно клетка.

Выводы? Первый и самый очевидный: на кристалле есть какая-то защита, которая подпускает только хозяина. Либо они разные. Я же не эксперт, может, есть какие-то тонкости, о которых не знаю.

Но тогда возникает другой вопрос: почему я чувствовал его? Почему мой источник резонировал с ним, словно они одной природы? Кристалл буквально звал меня, манил… А потом отшвырнул, как нашкодившего щенка.

Может, дело в том, что моя магия — копия, а не оригинал? Но это не объясняет сам резонанс. Как будто кристалл признал во мне что-то родственное, но недостаточно сильное или чистое.

Скорее всего, на нём стоит какая-то привязка к семье Нишанджи или к самой Зейнаб. Такие артефакты часто настраивают на кровь хозяина. Возможно, нужен ритуал передачи власти над ним — добровольная уступка предыдущим владельцем или…

Мысль прервалась, когда из-под одеяла донёсся приглушённый голос:

— Почему ты не спишь?

— Думаю, — честно ответил. Не вижу смысла изворачиваться.

Из-под покрывала высунулась голова Зейнаб. В полутьме её глаза казались огромными и тёмными, как два омута.

— Ты странный. Очень! — заявила она, садясь на кровати и плотнее укутываясь в ткань. — Отказался от меня…

В её голосе слышалась смесь обиды, недоумения и… облегчения. Похоже, турчанка готовилась к худшему, а я нарушил все её ожидания.

— Мне лучше думается в тишине, — прервал попытку завести разговор.

Сейчас точно не до сеансов психотерапии с травмированной невестой. В голове столько планов, идей, расчётов… Как забрать кристалл? Как использовать новый титул? Как объяснить всё это в Русской империи? Кольцо на пальце ощущалось странно, словно оно слегка вибрировало, реагируя на мои мысли.

Тем временем голова девушки вынырнула полностью, и на меня уставились обиженные глазки. Зейнаб поджала губы, а потом выпалила:

— Ты чудовище! А любить тебя могут только монстры! — её голос дрожал от эмоций. — Я никогда! Никогда не полюблю тебя!

Эта фраза, видимо, должна была меня задеть, но вызвала только усмешку. Если бы она знала, насколько точно попала в цель со своими «монстрами»…

— Слушай… — хмыкнул, откидываясь на спинку дивана. — А может быть, ты в чём-то права.

Турчанка открыла рот от возмущения. Наверное, это были какие-то очень обидные слова, которые я случайно подтвердил, но она замолчала, не найдя, что ответить. Общение с женщинами никогда не было моей сильной чертой. Ни в прошлой жизни, ни в этой.

Я упал на диван, вытянув ноги. Потолок в комнате был расписан затейливыми узорами, которые в темноте казались почти живыми, движущимися.

— Этот кристалл… — произнёс тихо, словно между прочим. — Он твоего отца?

Зейнаб напряглась. Её пальцы крепче сжали камень, словно девушка боялась, что я вот-вот брошусь отнимать его.

— Да! Наша семейная реликвия, которой много сотен лет. И только достойные могут к ней прикоснуться, — ответила она, вздёрнув подбородок.

— Подари мне его, — попросил я прямо, решив не ходить вокруг да около.

— Нет! — вскочила турчанка с кровати и выставила кинжал в мою сторону. Покрывало соскользнуло с одного плеча, обнажая ключицу и верх груди, но она даже не заметила этого. — Никогда! Отец отдал его мне перед своей смертью и велел охранять и использовать на благо семьи.

Её рука с кинжалом дрожала, но взгляд был твёрдым. Решительная девочка, ничего не скажешь.

— Судя по всему, инструкцию он тебе забыл дать… — улыбнулся я, намеренно провоцируя Зейнаб.

— Ты не получишь мою драгоценность, пока я жива! — выпалила она с таким жаром, словно я покушался на её девственность, а не на какой-то камень.

— Жива? — поднял бровь, медленно поднимаясь с дивана.

Интересно, сколько смелости в ней останется, если я подойду поближе? Страх может заставить Зейнаб выронить кристалл или, в крайнем случае, согласиться добровольно передать его.

— Ты… ты… — лезвие в руках девушки задрожало сильнее. — Не посмеешь! Не посмеешь мне ничего сделать. Тебя казнят! Убьют!

Я поднялся и начал медленно приближаться к турчанке, которая пятилась назад, пока не упёрлась задницей в дверь. Её глаза расширились от страха, но она продолжала отчаянно сжимать кристалл.

— Ну же, беги… — оскалился, намеренно делая голос ниже и более угрожающим. — Беги от русского варвара. Прям вот так, в нижнем белье.

Она посмотрела на дверь за своей спиной: явно прикидывала шансы на побег. Но гордость или страх перед позором, видимо, перевесили ужас от моей угрозы. Её рука только сильнее сжала камень, а вторая направила нож в мою сторону. Упрямая. Надо отдать должное: в ней есть характер.

Ладно, подумаю над этим вопросом чуть позже. Очень хочется заполучить кристалл, скрывать не стану, хотя я даже не планировал, что мне так повезёт. Не буду торопить события.

Махнул рукой и направился в ванную. Зейнаб так и стояла, застывшая, как статуя, когда я пошёл.

Включил горячую воду. Комната быстро наполнилась паром. Снял одежду и завалился в ванну. Через паучков видел, что турчанка всё ещё стоит у двери, прислушиваясь к звукам воды. Только когда она убедилась, что я действительно моюсь, а не притворяюсь, чтобы напасть, тут же бросилась на кровать.

Вода приятно обволакивала тело, смывая усталость и напряжение долгого дня. Я закрыл глаза и позволил мыслям течь свободно. Сквозь полуприкрытые веки следил за паром, поднимающимся от воды.