Двойник твоей жены

— Они поругались, — начала Тая хмуро. — Патрик и мегера. Она цеплялась, как обычно, а у него лопнуло терпение. Сказал, с него хватит. Мол, купит ей домик за городом, дабы жила отдельно, а, главное, подальше.

Я закатила глаза.

— Подозреваю, леди Гертруда «обрадовалась».

— Не то слово! Дом подпрыгивал от ее воплей. Почти, как сегодня, когда Берки того… с обрядом опростоволосились. В общем, Патрик разозлился и уехал. Друг давно в загородное поместье звал. Поохотится. Вот он и рванул. Пар выпускать. Самый умный! А мне пришлось отдуваться. Брант в тот день, как назло, взяла выходной. Мегера осталась без постоянной горничной и потребовала в помощницы меня. Ох, и придиралась. Я терпела, хотя едва дым из ушей не валил. А потом она бросила сквозь зубы, мол, пусть мой братец не обольщается. Это ему в скором времени придется убраться из особняка, ибо не имеет право ни на него, ни на титул. А посмотрела как ехидно. Жуть!

Тая замолчала, нервно теребя в руках носовой платок. Воспоминания не доставляли удовольствия. Не просто быть дочерью любовницы хозяина. Неудивительно, что она перепугалась, увидев призрачную Гертруду с вороньим гнездом на голове.

— Я разволновалась, — призналась Тая горько. — От этой мымры всего можно было ожидать. Раньше-то она помалкивала. Но угроза отъезда из дома могла запросто толкнуть ее на безумные поступки. В общем, я нашла матушку и всё ей рассказала. Она… она выслушала спокойно и велела не волноваться. Мол, это пустые угрозы. А утром… утром миледи нашли мертвой в собственной постели. Врач сказал, смерть естественная. Сердце подвело. Но я… я…

— Подозревала мать? — спросила я без хождений вокруг да около.

Тая мрачно кивнула. Глаза наполнились слезами.

— Мы никогда об этом не говорили. Я и Патрику не смела заикнуться, но…

Я сжала ее руку, готовя слова сочувствия, но в дверь постучали.

Тая удивленно приподняла брови.

— Может, вас разыскивают? Я-то кому могла понадобиться?

Стук повторился. Настойчивее, чем в прошлый раз.

Я резко распахнула дверь и встретилась взглядом с испуганными глазами Мюррея. Дворецкого трясло от волнения, чего обычно за ним не водилось. Не призрак же его испугал, в самом деле? Обычно он бросался в «бой» без раздумий.

— Миледи! Там… Там…

— Говорили толком, Мюррей.

— Там пришли милорда арестовывать…

Мы с Таей выскочили в коридор, будто следом гналась дюжина призраков вздорных старух, вроде Гертруды. Завернули на лестницу и застыли в немом молчании. Констебли вели вниз лорда со связанными руками. Бледное лицо окончательно утратило краски, яркими вкраплениями оставались синяк под глазом, рана на губе, да остатки травы, прилипшие к коже.

— Что вы творите?! — закричала я, перепугавшись не на шутку.

Безумие, не иначе. А кто-то в голове возмутился: «Не отдам!»

— Отойдите, миледи! — приказал один из констеблей. Я его помнила. Он допрашивал нас однажды, задавая бестактные вопросы о мнимом романе лорда с Таей. — Ваш муж арестован по серьезному обвинению.

— Какому?

— В убийстве, — отрезал констебль, пока коллеги уводили Его сиятельство все дальше по лестнице.

Я задохнулась от злости.

— И кого он, по-вашему, убил?! Джойс и Паркера?!

Меня смерили снисходительным взглядом.

— Вашего любовника, миледи. Габриэля Саттона.

Рядом охнула Тая и схватилась за щеки. А у меня хватило сил лишь на то, чтобы опуститься на ступеньку и прижаться головой к перилам. Мир окончательно сошел с ума, а я хотела одного: проснуться и узнать, что всё случившееся за последние недели — растворившийся поутру кошмар…

Глава 20. Только правда

Я металась по спальне, как обезумевший зверь. Голова шла кругом от бесконечных вопросов. Что делать? Ждать? Или бежать подальше, пока Ребекка с Саймоном не добрались и до меня? В виновность лорда в смерти Габриэля Саттона не верилось ни на грамм. Патрик Флеминг — не убийца. Но, неужели, мой настоящий муженек постарался? Перешел черту и отнял чужую жизнь? Или это у Ребекки рука не дрогнула? Второй вариант больше походил на правду. Но зачем избавляться от любовника?

Тая хотела остаться со мной, но я отказалась. Не хватило сил смотреть в испуганные глаза другого человека. Одной переживать легче. Можно поплакать и поругаться, выплескивая эмоции. Голкомб покинул особняк с раскрасневшимися от негодования щеками. Отправился в сыскное управление, чтобы выяснить подробности об убийстве Саттона и дальнейшей судьбе лорда. Я ждала его возвращения, потихоньку сходя с ума.

Бедный-бедный Патрик! Мало ему было бед. Теперь еще нелепое обвинение. Да, конечно, любовник жены мертв, и муж, по закон «жанра», первым попадает под подозрение. Но зачем же сразу уводить со связанными руками?!

Увы, когда, наконец, объявился Голкомб, легче не стало. Новости он принес дурные.

— Милорда оставят под стражей на время расследования. Но, боюсь, никто не сомневается, что это он убийца.

Я качнулась.

— Но почему?

— Есть свидетели. Слуги. В дом Саттона пришел мужчина в черной маске. Потребовал встречи с хозяином. Представился Патриком Флемингом. Они общались в кабинете. После ухода гостя, хозяина обнаружили мертвым.

— Но это доказывает, что мужчина — не Его сиятельство! — вскричала я взволнованно. — Какой смысл называть имя, но скрывать лицо? Патрика подставили!

— Знаю, — кивнул Голкомб. — Но невиновность нужно доказать. А это непростая задача. У милорда имелся веский мотив желать Саттону смерти, и нет алиби. Убийство произошло вечером, как раз в то время, когда Его сиятельство отсутствовал дома.

Я мысленно вернулась во вчерашний день. Всё верно. Лорд дождался нашего с Таей возвращения из Рябинного переулка, устроил обеим «допрос» и умчался по делам.

— Он был на фабрике, — пробормотала я.

— Не только. Его сиятельство уехал оттуда и отпустил карету в центре города, велев вернуться через пару часов. Сыщикам объяснил, что хотел прогуляться в одиночестве на свежем воздухе и подумать. Но подтвердить это некому.

Я закрыла лицо ладонями. Ну и ну! Самая настоящая засада! Нет, я по-прежнему не сомневалась в лорде. Но надо же было умудриться так подставиться!

Хотелось плакать. Навзрыд. Я даже всхлипнула пару раз. Горько-горько.

— Ева…

Голкомб неожиданно взял меня за плечи и притянул к себе. Я отняла руки от лица, и мы встретились взглядами. В светлых глазах горело пламя. Мгновение, и теплые губы прильнули к моим. Жадно. Требовательно.

Меня парализовало. Но лишь на секунды.

Я с силой оттолкнула Голкомба и возмутилась:

— Что вы себе позволяете?!

Он тяжело вздохнул и посмотрел с обидой.

— Значит, только Патрику Флемингу можно вас целовать?

Щеки запылали от гнева.

— Нет! Ему этого тоже никто не разрешал.

— Но я видел…

— Вы же знаете, что он был не в себе! Под «сизым дурманом»!

— Но вы не особо сопротивлялись, — усмехнулся он горестно.

— Господин Голкомб, прекратите этот бессмысленный разговор, — сказала я со всей строгостью, на какую способна. — Покиньте мою спальню. Немедленно.