Двойное соблазнение

– Трусы снимай. Садись на кресло, ноги вот сюда, – она хлопает рукой по жутким приспособлениям, и мне не остается ничего поделать, как послушно устроиться на кресло, – белье я сказала, сни…

– У меня нет белья, – спокойно отвечаю я, а она хрюкает от смеха, заглянув мне под юбку.

– Ясно. Юбку задери повыше.

Я подбираю одежду, открывая ей прекрасный вид на свои интимные места. Девушка с щелчком надевает перчатки и берет какой-то жуткий инструмент в руки.

– Это что? – испуганно спрашиваю я, а она закатывает глаза.

– Замолчи.

– Как вы смеете…

– Как я смею что? – скептически выплевывает она, – Заур сказал мне – “проверь товар”. Так что закрой свой рот и раздвигай ноги. Не делай вид, что впервые это делаешь, потаскушка.

– Впервые. Я девственница, – обрываю я ее, а она начинает ржать.

– Девственница без нижнего белья? Верю.

– И девственниц не осматривают вот этим, – я киваю на железный инструмент в ее рукав, передернувшись внутренне. Не уверена, что права. Девственниц в школе и институте гинекологи вообще не трогали на осмотрах. Просто задавали вопросы по здоровью. Но я уверена, что даже если проводить осмотр, то не этой огромной фигней.

– О-о-о, боже, – иронично тянет девушка, – ладно, девочка моя, не переживай. Я аккуратненько, – она наклоняется надо мной, продолжая впрыскивать сладкий яд в голос и касается холодным инструментом нежного места. Я зажмуриваюсь. Мне конец. Она поймет. Все поймет, – да-а, котик. Девственницей ты определенно была. Когда-то.

Она убирает инструмент и резко выпрямляется. Прожигает черными глазами.

– Драли тебя жестко. Микроразрывы на слизистой отлично видны, девственница.

– Пошла ты, – выплевываю я, а она кривит губы, снимая перчатки и бросая их в мусорку. Потом достает ключи.

– А теперь, девственница, посиди тут, а я пойду поболтаю с Зауром. Тронешь что-нибудь – я тебя закопаю. И Заур мне ничего не сделает.

Она открывает дверь и выскальзывает наружу. Я слышу, как ее голосок становится воркующим.

– Котик, мы закончили. Нет, никаких вопросов! Не сейчас. Я закрою твою девочку там… – дверь с щелчком захлопывается и в замке поворачивается ключ. Голоса доносятся до меня теперь глухо, но я все равно разбираю последние слова гинеколога, – а мы с тобой поговорим в отдельной комнатке…

Я подскакиваю с кресла.

Этот кошмар должен закончиться. Я не останусь в доме Заура. Это будет смерти подобно для меня. Его слова “думаешь, Каримом отделаешься?” поселили в сердце дикий страх, оставив навсегда там тупую боль от унижения. Им плевать на то, как я жила раньше. Плевать, что у меня были мечты. На то, что я человек! Не кукла. У меня бьется сердце, я умею испытывать горечь, бояться и любить. Они растопчут меня и уничтожат. Вдвоем.

Господи! Мне надо бежать. Пока Заур отрывается с этой девкой. Если буду медлить хоть секунду – мне конец.

Я подбегаю к окну, распахиваю его и смотрю вниз. Прыжок со второго этажа на козырек – так себе затея, но у меня выхода нет. Я перелезаю через подоконник, свешиваю ноги и зажмуриваюсь. А потом срываюсь вниз.

Я действую без страха. Без сомнений. На чисто инстинктивном желании выжить и спасти себя.

Приземляюсь с грохотом на козырек, тут же спрыгиваю вниз, почувствовав боль в левой ноге и бегу, не разбирая дороги. Лишь бы исчезнуть, раствориться в большом городе. Забыть навсегда и выкинуть из памяти эти два дня, пока не поздно, пока я еще могу это сделать!

За поворотом в мою сторону выпрыгивает тень и рывком швыряет на землю. Я падаю, закричав от боли. Но человек безжалостно прижимает меня ногой в тяжелом ботинке к земле.

– Это она, – констатирует он кому-то, – точно. Фото нам прислали идеальные.

– Отлично. Грузи в машину, пока этот не хватился.

Меня ставят на ноги. Голова кружится, перед глазами плывет от удара об землю. Я ничего не соображаю, только чувствую, как меня хлопают по плечу.

– Молодец, девочка. Сделала нам большое одолжение. Облегчила твою поимку.

К носу прижимается рука с мерзко пахнущей тряпкой и сознание тут же меркнет. Последнее, что я ощущаю – как валюсь в чьи-то крепкие руки.

Глава 11. Заур

Кабинет старшей медсестры, освободившийся очень вовремя, становится обителью похоти, когда Мила сдергивает с себя белый халат и вызывающе выгибается передо мной кошкой.

Оттягиваю полоску ее трусиков и отпускаю, наслаждаясь жгучим звуком шлепка. Ее попка неприлично дрожит. Мну мягкие места, порыкивая сквозь зубы, ладонями провожу по тонкой спине, ловким щелчком расстегиваю бюстгальтер и отшвыриваю его в сторону.

Перед глазами стелется туман. Мозг словно в колбе спиртуется, настаивается. Рассудок, взяв отпуск, машет мне на прощание. Плевать на курьера, черт с ней – с этой дрянью у нас на районе, похрен дилерша…

Нет. Не похрен…

Схватив Милу за шею, поднимаю и лопатками прижимаю к своей груди. Мое дыхание, лаская ее ухо, разгоняет по женской коже заметные мурашки. Докторша содрогается от возбуждения, а у меня дилерша перед глазами. Испуганная, попавшаяся на крючок, но цепляющаяся за любой шанс выжить.

Врет. Нагло врет и мне, и Кариму. Но ведь причина в жажде жизни. Понимает, что крышка ей, если дело по нашим правилам развиваться начнет. Только хрен мы ей позволим веревки из нас вить, вокруг пальца обводя.

– Так что там с товаром, Мила? – шепчу ей на ухо, выпятившим пахом упираясь промеж ее булок.

– Порченный товар, – усмехается, ерзая вверх-вниз. – Грош – цена.

Дрянь… Какая же дрянь… Прямо сейчас рвану в кабинет и трахну ее, распирожив на кресле. Отымею во все щели и своим джигитам отдам. Пройдет по кругу – по-другому запоет.

Рука Милы юркает назад и развязно гладит мой ствол через ткань брюк. Эта крошка умеет делать приятное. Пожалуй, сначала с ней основное блюдо получу, а потом десертом займусь. Иначе в таком состоянии до смерти дилершу затрахаю и никакого удовольствия от ее

Разворачиваю Милу, толкаю на стол и притягиваю к себе ее разведенные бедра.

– Дорогие? – указываю на белье.

– Рви, – хихикает она. – Муж другие купит.

Разрываю ее трусы, высвобождаю свою дубину из брюк и врываюсь в эту текущую девку всей своей длиной. Вдалбливаюсь так, что в ушах звенит.