Двойной генерал

— Далеко. Наша дивизия… — почти все были из 128-й стрелковой дивизии, кроме нескольких случайных, считая Владика, — …наша дивизия, может, ближе?

— Ты с той стороны хоть раз наши самолёты видел? — вопрос Владика отметает последние сомнения, да и не сомнения это были, а так, повод поговорить. Никто не видел самолётов с востока так, чтобы они нападали, а не удирали от немцев или не падали на землю горящими комками.

— Павлов-то, видать, держится, — басит один из красноармейцев, — вон как его орлы гансам перцу под хвост подсыпали.

Все дружно начинают галдеть, заново переживая яростный воздушный бой. К чувству кипящего ликования, вновь охватившему красноармейцев, добавляется чуть не до спазмов в горле гордость за героев-лётчиков. И под покровом этих раскалённых до степени свечения чувств исподволь рождается ещё одно. «Мы тоже. Мы в небе и мы здесь на земле — одно целое», — так неуклюжими словесными формами можно определить прежде незнакомое, впервые зарождающееся в душах пехотинцев чувство победителя.

И если это тоже ресурс, за который отчаянно бьются друг с другом противоборствующие армии, то в этот момент у солдат вермахта этого чувства стало немного меньше.

— Нажмём, славяне! — сержант Семён своих обязанностей не забывает. Владик смотрит одобрительно. На своего товарища одобрительно, на кружащие в небе Миги с беспокойством. Случись что, они могут помочь, но и внимание привлекают. Так и так, надо спешить.

Сержант будто подслушивает его мысли. Выбирает тройку бойцов покрепче, — те кладут раненого на плечи, ноги на плече третьего, — и велит бежать. Всем остальным тоже. Марш-бросок дело привычное и без полной укладки нетрудное. Но только не после суточного голодания. Снабжение военнопленных провиантом для вермахта задача не приоритетная.

И всё-таки все бегут. Первые три километра довольно бодро, затем появляются сильно отстающие. Семён выбирает десяток самых быстрых и выносливых с парой автоматчиков и отправляет дальше. Остальные переходят на шаг.

До кажущихся совсем близкими самолётами пришлось бежать, идти и чуть ли не ползти, шесть километров, не меньше. И Миги-то давно улетели, их меняют похожие на них Яки. Никто бы и не отличил, если бы не Владик.

Но настаёт момент, когда все двести бойцов, могут увидеть вблизи один из тех Мигов, так поразивших их своим уверенным боевым искусством. Со сломанным шасси и разорванным от столкновения с землёй крылом, но вполне узнаваемый.

Весело улыбающийся лётчик навсегда врезался в память Семёну и Владику, да и всем, наверное, как образ лихого советского аса, что годится, куда угодно. На первую полосу газеты «Правда», на агитационный плакат или обложку любого журнала, которая потом украсит стены, альбомы и дневники миллионов советских девчонок, начиная от двенадцати лет. Сероглазый красавец славянско-европейского стиля, конкурент Алену Делону, если бы его здесь знали.

— Ну, что, пехота? Вы тут тоже веселитесь? — под жизнерадостный всеобщий гогот спрашивает красавец-старлей, сидя на носу самолёта ногами в уцелевшее крыло.

Веселье перетекает в хлопоты после вызова лётчика по радио. После разговора весёлая улыбка не исчезает, а будто прячется внутри.

— Так, пехота, давайте быстро! — начинает распоряжатся лётчик. Через пять минут общих усилий и матерных призывов пехотинцы убирают стойку шасси. Изломанный самолёт выравнивается, затем разворачивается в нужную сторону.

— Подлые немецко-фашисткие захватчики подгоняют пару броневиков с зенитными пулемётами. Парни сверху их пугнут, но и мы своё слово скажем.

Всех безоружных отгоняет подальше, автоматчики быстро оборудуют позиции. Полную ячейку не выкопаешь, но небольшой бруствер соорудить можно. Помогало то, что они находились на свекольном поле, и нападение ожидали не точно вдоль пашни. На паханом поле соорудить простую лёжку для стрелка — пара пустяков.

Сам лётчик запрыгивает в кабину. Тут же выпрыгивает и вместе с Владиком, и ещё одним парнишкой, — где приподнять и упереть, где прикопать, куда развернуть, — устанавливает самолёт в боевую наземную позицию.

Дорога давно превратилась в тонкую незаметную ниточку, но где и как она проходила, все знали. И сверху старлею, видно, дали наводку. Так что с направлением, откуда приближается опасность, вопросов не было.

Старлей оказался круче двух генералов из сказки Салтыкова-Щедрина. Те не сразу сообразили и не сразу своего мужика отыскали. Старлей выудил взглядом Владика мгновенно. С ним-то ладно, за него голубые петлицы всё сказали. Но как он выбрал второго, тут же проявившего себя толковым, ловящим команды на лету, кадром? С обычными петлицами пехотинца. Внешне ведь просто наугад пальцем ткнул!

К тому времени, когда в полутора километров показываются два бронетранспортёра, над которыми всполошёнными суетливыми чайками кружили два Яка, почти всё было готово. Владик с помощью какой-то матери предосудительного поведения и на скорую руку сооружённого инструмента из шомпола побеждал последний крепёж радиостанции. Кабель отсоединить проще.

— Молодец! — хвалит старлей Воронцов. — Мне эта бандура, словно свет в родном окошке. Не знаю, как я раньше обходился. Когда не работает, сиротой себя чувствую.

Старлей снимает с линии обороны двоих и велит доставить важное устройство…

— …в расположение основных сил, — немного подумав, добавляет, — нашего случайного, но доблестного подразделения. Вперёд, мои славные воины!

«Балабол!», — одобрительно думает Владик, потряхивая головой, пытаясь избавиться от лёгкого очумления. Пара бойцов, один, сгибаясь под тяжестью аппарата, а второй — за компанию, бросаются к лесу. Бежать им предстоит недолго, но если немцы будут настигать, то ещё и не скучно.

Им тоже стало не скучно, когда прилетели два мессера и сцепились с Яками. Быстрый обмен любезностями завершается ничейным счётом. Як берёт мессера на таран, подрубает винтом хвост и планирует в сторону востока. Мессер, выронив лётчика, валится на землю к западу. Немецкий ас успевает раскрыть парашют. Оставшиеся в одиночестве противники расходятся в стороны. Каждый в свою.

Наблюдать некогда, только краем глаза. На земле свой бой. Тихо сидящий в кабине старлей ждёт, не стреляет. Меж тем броневики, избавившись от угрозы с воздуха, нацеливаются на их позиции.