Двойной генерал

По пути к машине майор протягивает мне пару скреплённых листков. Список происшествий за время моего отсутствия.

— Тактическое спецподразделение номер NN успешно «ликвидировало» охранение складов в/ч № ХХХХХ, — сначала хотел назвать их диверсионно-разведывательными группами. Они у меня численностью до роты. В каждой дивизии, а надо бы в каждом полку. Назвал всё-таки нейтрально, потому что у них отдельные взводы разведки и диверсантов. Они все немножко лошади, то есть, разведчики и диверсанты, но состав разнообразен — снайперы, пулемётчики, миномётчики. Есть сапёры и танкисты.

Далее идёт ряд таких же подразделений, тоже удачно поработавших. С ними понятно. Диверсантов премировать, лопухнувшиеся караулы и командиров частей — наказать. Не сильно. Той же премии лишить, опять же в неприятные наряды кому-то ходить надо.

— Спасибо, товарищ майор. Передайте дежурному, чтобы до утра понедельника меня не беспокоил, кроме самых крайних случаев. Моя охрана пусть тоже отдыхает. Свободны, товарищ майор.

Охрана всё равно будет, но негласная, в гражданке. И я гражданский костюм надену, поживу сутки мирной жизнью, а то совсем забегался. Но бумажки почитаю, пока еду. От меня не убудет. Как раз за выходные всё в голове уляжется, с утра в понедельник выпущу приказ.

О, как интересно!

— Отряд НКВД № YYY сумел обнаружить и заблокировать спецподразделение № ХХХХ… Ого! Молодцы какие. Так, что за подразделение? Ага, отметились удачным «снятием» часовых. Извините, ребята, плакала ваша премия горючими слезами. Уйдёт доблестным энкаведешникам.

Вот ещё интересный пункт. Дежурный самолёт авиаразведки засёк перемещение спецподразделения в таком-то квадрате. В штабе посмотрим, кто в этом квадрате по этому маршруту бегал. И тоже премии лишим. Лётчикам она не повредит. Или лётчику. Экономия выйдет, то ли целому подразделению премию, то ли одному пилоту.

Через сорок минут мой генерал дома. Увольнительную ему даю, ха-ха-ха! Всё, как всегда. Адочка кидается с разбега на шею, жена прислоняется на пару минут, потом сын солидно жмёт руку. Все здоровы и веселы, все дома. Отдыхай, генерал! А мне надо пораскинуть мозгами.

Полетал над Союзом не зря. ТБ-7 будет, партия У-2 будет, киностудия будет! Но мне ещё много чего надо. Не буду рвать на себе волосы по поводу целого ряда проблем, к которым во время поездки я даже не прикоснулся. Нельзя объять необъятное. Ну, так вот сразу.

Мне нужны тяжёлые бронепоезда с крупнокалиберными гаубицами или хотя бы 120-мм миномётами, способными стрелять прямо с платформы. 152-миллиметровая гаубица МЛ-20, у меня их почти четыре сотни и обещают поставить ещё. Классная пушка! Но тяжёлая, зараза, почти восемь тонн. Утяни-ка её хотя бы на километр. Трактор нужен или танк. Или упряжка из шести лошадей. О, может, мне тяжёлые пушки кавдивизиям отдать? Надо подумать, но сразу встают противные минусы, их мобильность тут же упадёт. А ещё снаряды придётся таскать. Каждый сорок-пятьдесят килограмм. Полсотни — уже две с половиной тонны.

Не только бронепоезда мне нужны. С началом войны надо организовывать зенитное сопровождение каждого эшелона. Без пары броневагонов с зенитными автоматическими пушками 25-мм или 37-мм ни один поезд, гражданский, военный, санитарный ли отправляться не должен. Один вагончик в хвост поезда, второй в голову, сразу за паровозом. Такие зенитные орудия могут и с танками бороться. Даже со средними, тяжёлых-то у немцев ещё долго не будет. 37-миллиметровка-то точно лобовую броню Т-4 пробьёт, а 25-миллиметровая, если в лоб не возьмёт, то уж гусеницы и всё остальное в хлам превратит за полсекунды. С остальными танками ещё проще. Обе пушки их в решето превратят с любого ракурса. Так и танковые атаки можно отражать. Четыре выстрела в секунду, что выдаёт 25-миллиметровая 72-К, это настоящая огненная метла. Фланговым огнём за несколько секунд с десяток танков остановит.

Укрепрайоны. Поглядел их на подробной карте, жалкое, надо сказать, зрелище. Как-то смотрел на карту начала войны, помню, как меня удивило, что синие стрелочки с запада проходят прямо сквозь УРы, будто не замечая их существования. А денег сколько вбухано! Давно надо прекращать, как раз зампотылу жалуется на дефицит денег. Проблему надо решать как-то по-другому.

У меня есть на руках козырной туз, который немцам никак не побить. Есть у них свои сильные карты, но этот козырь — неубиваемый. Правда, он требует отчаянной решимости, но я думаю, что этого-то у наших солдат найдётся в избытке.

Меня, начитавшегося великого множества книг о войне, с одного момента стало удивлять маниакальное стремление окружённых частей выйти к своим. Ладно, если несколько человек, тут много не навоюешь. Но если хотя бы взвод с командиром? Почему не перейти в режим диверсионного отряда в тылу врага? Нет обеспечения продуктами, боеприпасами и оружием? А немцы на что? Это бесконечный и дармовой источник любых ресурсов. Машина едет по лесной дороге? Валим дерево, водителя с сопровождением в расход, машину вместе с грузом — себе. Людей мало? Выискивай таких же окруженцев или освобождай пленных. А там глядишь, вас целый батальон или полк обстрелянных, хорошо вооружённых, бывалых и злых солдат.

А если бы все себя так вели? Да приготовиться заранее. Когда окруженцы устремляются всей душой на восток и ломятся туда, как лососи на нерест, они становятся предсказуемыми. Немцы заранее знают, в каком направлении пойдут окруженцы, и лениво их перехватывают. А если сломать шаблон? И окружённая часть вдруг перестаёт переть на восток через плотный ружейно-пушечный огонь, а бьёт немца в незащищённое подбрюшье. На юг, север или даже на запад. И там громит тыловые небоевые части и подразделения поддержки. Ремонтные батальоны, батареи дальнобойной артиллерии, аэродромы, склады с боеприпасами и ГСМ.

Передовые немецкие штурмовые части неожиданно почувствуют, что их крепко взяли за яйца, и начинают отпиливать сокровенное ржавой ножовкой. Больно, кроваво и быстро обессиливает.

И ещё у меня вопрос. Почему мы так легко отдавали города? Ну, побомбят немного немцы, из пушек постреляют, но в целом они входили чуть не парадным шагом в неразрушенные столицы республик и областные центры. Нам жалко было громить своё? Так позже всё равно пришлось, обратно мы получали развалины. Что говорить военная наука о потерях наступающих? Четыре к одному при обычном полевом наступлении. И семь к одному, в горных и, — внимание! — в ГОРОДСКИХ условиях.

Так что Минск и другие города фон Бок от меня не получит. Исключительно развалины, щедро политые кровью арийцев. Ты у меня кровью не умоешься, мой дражайший спарринг-партнёр! Ты в ней искупаешься!

А когда ты гордо вступишь в Минск, вернее, в его развалины, где-нибудь 1 сентября, тебе эту гордо задранную головёнку Гитлер-то и открутит. Потому что ты триста километров преодолеешь за два с лишним месяца, а до Москвы тебе ещё 675. Что? Ещё пять месяцев? — грозно спросит фюрер. Мы выйдем к Москве только к февралю, два месяца проведя в условиях зимней кампании, когда к войне в зимних условиях у вермахта нет НИЧЕГО? А ведь Советы спать не будут!