Двойной капкан

Рывок вверх. Неужели все?

Все. Док первым выбрался на настил, сбросил баллоны, выбирал линь и выдергивал нас из воды, как огромных черных сомов, пойманных на перемет.

Семь минут — сбросить гидрокостюмы, спрятать их в углу сарая под старыми сетями, переодеться, разобрать оружие и рации, натянуть шерстяные черные маски типа «ночь» с вырезами для глаз и рта. Закрывать лица пока не было никакой нужды, так что «ночки» выглядели просто черными вязаными шапочками, какие сейчас носят и стар и млад. Разумеется, в сочетании с камуфляжем и «узи» они выглядели не слишком обыденно.

23.08.

Каким-то образом мы умудрились опередить график на целых четыре минуты.

Оставалось ждать. Минут через тридцать пять — сорок должна смениться охрана. Вот тут и начнется наша работа.

Лодочный сарай был обшит плоскими шиферными листами, кое-где шифер откололся, сквозь дыры проникал свет от галогеновых ламп, которыми была освещена площадка перед входом в административный корпус, примыкавший к первому энергоблоку. Мы приникли к дырам, прикидывая, что к чему.

Обычно у входа дежурили двое вохровцев с «калашами». А сейчас их толпилось шестеро. Стояли себе, закинув автоматы за плечи, курили, переговаривались в предвкушении близкой смены. В стороне, у въезда на территорию станции, я заметил Блейка, Гринблата и третьего, который назвался Стэнли Крамером. Рядом с ними в белом халате, в каких ходили все ИТР АЭС, стоял главный инженер Юрий Борисович, что-то показывал. На камере Гарри Гринблата виднелся красный огонек, он снимал.

Вид у Блейка был явно скучающий. Он не понимал, за каким дьяволом его вытащили в эту глушь, где никакой сенсации никогда не было и быть не может.

Неожиданно все охранники, как по команде, задрали головы. Начал всматриваться вверх и главный инженер, а за ним и все трое корреспондентов. Через полминуты и все мы сделали попытку через свои амбразуры посмотреть вверх, откуда нарастал рокот вертолетного двигателя. По площадке полетели пыль, сухой снег и мусор, а еще через три минуты рядом с первым энергоблоком, метрах в сорока от нас, завис «Ми-8» и аккуратно сел на асфальтовый пятачок. Гул двигателя стих, лопасти по инерции повертелись и опали, как крылья у стрекозы.

Охранники защелкали затворами своих «калашей» и кинулись к вертолету. Туда же побежал и Юрий Борисович. Один из вохровцев загрохотал прикладом по металлической обшивке. Из кабины высунулся пилот.

— Твою мать! Ты куда сел?! — заорал вохровец. — Ты же в запретку, твою мать, сел!

— Здесь могут садиться только вертолеты Министерства по чрезвычайным ситуациям!

— козлиным тенорком подтвердил главный инженер.

Дверь открылась, механик спустил на землю металлический трап, а в проеме двери показалась Люси Жермен собственной персоной.

— Мужики, а это и есть чрезвычайная ситуация! — весело объявила она. — Гуманитарная помощь. Подарки вашим женам и детям к Первомаю! Что, часто это бывает? Помогите-ка выгрузить!

От неожиданности никто даже не шевельнулся.

— Да вы что? — удивилась Люси. — Хотите меня разорить? Час аренды этой «вертушки» стоит мне восемьсот баксов! Юрочка, скажи своим охломонам, а то они не врубаются!

Юрий Борисович явно растерялся.

— А что за подарки? — поинтересовался один из вохровцев.

— Много чего! Одежда, обувь, игрушки, продукты, соки!

— А как насчет чего покрепче? — спросил второй.

— Только пиво, мужики. Но пиво хорошее. «Хайнекен». Каждому — по две упаковки.

Но только после разгрузки! Принимайте и тащите в кабинет главного инженера.

Можно, Юрочка?

— Ну отчего же нельзя! — растерянно согласился главный инженер.

Последние остатки сомнений исчезли. Вохра забросила свои «калаши» за спины и дружно принялась за работу. Ящики и коробки, подаваемые из вертолетного чрева кем-то из экипажа, появлялись один за другим, их подхватывали по двое или по одиночке, вносили в административный корпус и рысцой возвращались к вертолету.

Люси заметила людей с камерой и помахала рукой:

— Эй, пресса, вашу мать! Снимайте: Люси Жермен в роли Санта Клауса!

Пока она, снизойдя на землю, позировала Гарри, из вертолета вышел Генрих со спортивной сумкой в руках и прошел в корпус. Сумка была явно не из легких, и мне это почему-то очень не понравилось.

— Последний! — сообщил механик, выталкивая ящик на спину вохровца. — Все, мадам?

— Счастливо! — махнула Люси и вслед за вохровцем в сопровождении Юрия Борисовича и всех трех корреспондентов скрылась за дверью. Вертолет начал раскручивать лопасти. На площадке не осталось ни одного человека. Смена должна была появиться через восемнадцать минут. И это будут уже не такие лохи.

…Решение родилось мгновенно.

— Док, Муха! Перекрыть подход! — приказал я. — Если появится смена, задержать.

Стрелять только под ноги! Боцман, Артист, за мной! Сейчас они начнут выходить. С пивом. Отключать и обезоруживать без излишеств. Приготовить браслетки и скотч.

— Не хватит браслеток, у нас всего семь, — напомнил Боцман.

— Стреноживать по двое и к решетке! Начали! Последнюю команду мне пришлось выкрикнуть в полный голос, чтобы перекрыть гул вертолетного двигателя. «Ми-8» приподнялся, повисел над землей и ушел в сторону Мурманска. Мы заняли исходные позиции.

Риск был, конечно, очень большой. Если смена появится хоть на пять минут раньше времени, вохровцы услышат стрельбу и забаррикадируются в корпусе. Но и выигрыш мог быть тоже очень большим.

Первый вохровец появился через четыре минуты. Он был обвешан пивными банками, как моджахед гранатами. И прямо на пороге остановился, выливая в себя остатки «Хайнекена». По-моему, он даже не сообразил, что с ним случилось и почему он вдруг оказался с залепленным ртом, в наручниках, пропущенных через крепкую решетку, которой были забраны все окна административного корпуса.

И пошла у нас работа, только успевай поворачиваться! Охранники выходили по двое, ширина двери не позволяла вываливаться толпой. И тут же одного отключал я, другого — Артист, а Боцман довершал дело, цепляя их попарно к решетке и ловко заклеивая рты широкой лентой специального плотного скотча.

— Одиннадцать, — сказал он. — Нет двенадцатого.

Из-за угла появились, пятясь спинами. Муха и Док.

— Смена, — сказал Док. — Через пять минут будут здесь. Как у вас?

— Нет двенадцатого, — сказал я. — Все внутрь! А тут появился и двенадцатый. От неожиданности он поперхнулся пивом и так закашлялся, что Боцман сразу отказался от мысли заклеивать его рот скотчем, лишь приковал последней парой браслеток к решетке и откинул ногой его «калаш» в сторону. Мы нырнули в корпус.

— Засовы! — скомандовал я. — Аварийный щит! Мог бы и не говорить, все знали, что делать. Щелкнули замки стальных дверей, сверху опустилась бронированная плита аварийной защиты. И вовремя. Снаружи ударила автоматная очередь, тут же вторая.

Дверная сталь загудела от ударов пуль.

— Что за черт? — удивился Муха. — Боевыми же лупят!

— Не отвлекаться! — прикрикнул я. — Сейчас появятся еще шестеро — внутренняя охрана. Артист, Боцман, на перехват!

Эти шестеро появились без пива, с «Макаровыми» и ТТ в руках. Их пришлось упаковать и уложить в небольшой комнате, примыкавшей к вахте.