Двуединый

Возникла вдруг мысль позвонить Мишке и предложить прогуляться… ну, то есть, чтобы это сделала та, другая я. Глупая мысль, потому что Мишке, конечно, я не позвоню, хватит, мы больше не вместе, зачем ворошить прошлое.

Важно лишь то, что сейчас. И сейчас мне хорошо с Линаром.

Мы прыгали по траве…

И вдруг Линар споткнулся, упал на колени.

Я не поняла сразу, что происходит. Споткнулся, бывает. Но что-то было не так. Он все не поднимался никак. Стоял на четвереньках…

– Линар? – я подбежала.

– Сейчас… - хрипло сказал он. И быстро так, словно боялся не успеть.

– Если я отключусь сейчас, не бойся. Это пройдет. Отсюда ты можешь сама попасть домой, не обязательно сидеть со мной рядом, ничего не случится.

– Что с тобой? – мне это совсем не нравилось.

– Обряд… - он облизал губы, зажмурился, пытаясь собраться. – Третий я у Нидмара. Но об этом никто не должен знать. Я объясню… сейчас…

Он покачнулся.

Сознание Линар не терял, но очень долго лежал, закрыв глаза на траве.

Я была рядом. Как я могла бросить? Даже несмотря на то, что становилось прохладно, пока мы бегали – я не замечала, но лежать на земле – совсем другое. У меня потихоньку начинали стучать зубы. Или это нервное?

Иногда он чуть приоткрывал глаза, глядя на меня, поворачивая ко мне голову, но потом закрывал глаза снова.

Я прижалась щекой к его плечу.

– Ты дрожишь, - шепотом сказал он.

– Ничего. Сейчас ты немного придешь в себя, и мы пойдем домой. Я согреюсь.

Он осторожно взял меня за руку.

– Здесь нас никто не слышит, - сказал он, медленно, отдыхая между фразами, - поэтому я могу сказать. Я согласился на это, потому что Нидмар обещал позаботиться о тебе. Он сможет контролировать меня, но тебе позволит сразу уехать на Кальменкуру, там родить ребенка. Без постоянного давления со всех сторон. У тебя будет большой дом на берегу, и ты ни в чем не будешь нуждаться.

Он усмехнулся так кривовато, так, что в его словах мерещился какой-то подвох.

– Я не хочу уезжать от тебя, - сказала я.

Вовсе не против большого дома и безбедной жизни, но не такой ведь ценой.

И что-то еще во всем этом.

– Лорд Геллато, - скакал Линар, наверняка уже подозревает, что я веду свою игру и постарается помешать Нидмару и тебе. Не допустит такого, чтобы у кого-то было больше влияния на меня, чем у него. Он хочет абсолютной власти, постарается получить влияние сам. Он тоже поднимал вопрос о разделении, правда не знает, что это уже сделано… но даже если так, то все возможно повторить. Очень надеюсь, что после этого я смогу сохранить хоть какие-то остатки разума… - Линар вздохнул, прикрыл глаза, пару минут лежал молча.

Все это пугает… И разделение снова? Почти самоубийство, даже хуже. Пойти на такое, понимая, что сойдешь с ума.

– Пока они будут делить влияние на меня, - сказал Линар все так же, не открывая глаз, - я договорюсь еще с одним лордом. И это будет настоящий договор. На самом деле, очень давно идут разговоры, что необходимо присутствие императора в крупных колониях, таких как Дейра или Сато-Рекана, а не только в метрополии, как сейчас. Думаю, мы можем это устроить, ведь именно так и было задумано изначально. Возродить традиции. Один император во всех мирах.

Кривая ухмылка на его губах.

Он берет мою руку, поднимает, кладет себе на грудь, гладит пальцы.

* * *

Он показывал мне видео в сети, где его сравнивают с императором Ниаром, и так показывал, словно это исключительно его заслуга. Впрочем, уверена, он к этому руку приложил.

Показывал официальный запрос с Сато-Реканы, где ждали, как минимум, длительного официального визита. И этот вопрос – постоянного присутствия императора в разных мирах одновременно, как в давние времена, поднимался все чаще.

Это важно.

Я понимала, что пока все идет как задумано. Все правильно.

Я бы радовалась… Если бы не видела, как тяжело это дается самому Линару.

Он почти не спал. Осунулся, под глазами появились круги. Не мог спать. Ночью мы гуляли… но и бодрствованием это назвать сложно. Линар говорил, что того, третьего Линара, который спрятан у лорда Нидмара, искусственно погружают в сон, поэтому оставшиеся две части тоже накрывает... Но это даже хорошо, потому что учит сопротивляться и отгораживать в сознании третью часть. Учит существовать отдельно.

Иногда, если Линар все же спал, он стонал во сне. Мне казалось даже – его пытают где-то там… Нет, говорил он, криво улыбался, это не совсем так. Просто безуспешные попытки разума соединиться вновь, и иногда это мучительно. До головокружения.

Линар пытался сопротивляться этому, путался ходить, гулять, просил, чтобы я разговаривала с ним, чтобы отвлечься. Это все выматывало и меня тоже.

Как только он уходил днем – я засыпала, у меня не оставалось сил.

Вдвоем, втроем. Временами, и чем дальше, тем больше, мы были втроем. Не знаю, легче ему от этого было или наоборот. Третий, Рето, почти все время молчал и сидел от нас чуть в стороне. Иногда я начинала побаиваться его, хоть и понимала, что этот все тот же Линар, что и со мной. Но он был каким-то чужим, отстраненным, каким-то особенно измученным. Казалось, именно он строит планы… казалось даже – он уже сходит с ума.

Линар сказал мне, что не нужно искушать судьбу и слишком явно выставлять напоказ попытки разделиться раньше времени. Возникнут подозрения. Они и так возникнут, но… лучше чтобы это поменьше бросалось в глаза. Тем более, что главная цель сейчас – научиться разным частям существовать отдельно, а в этом и так приходится практиковаться постоянно, потому что третья часть у Нидмара, и это разрывает на части. Как бы странно ни звучало, но давление Нидмара в итоге было только на руку.

И все же, я видела боль в глазах.

Все чаще стала замечать, как он стискивает пальцы до хруста, едва не выворачивая их. Как, временами, остервенело чешет запястья, расчесывая до красных полос, почти до крови.

Пытаясь отвлечься, он гоняет себе до изнеможения, задыхаясь, падая от усталости. Да, он говорит, что физическая боль немного заглушает ту, которая внутри, которая тянет и выкручивает душу.

Мы спим вместе, но в этом тоже есть что-то болезненное. Лишь редкие поцелуи, объятья иногда… Он старается не обнимать меня в постели, потому что я чувствую как мучительно напрягаются мышцы, как он боится расслабиться. Потому что стоит расслабиться и начинаются судороги.