Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная

– Спать очень хочется, – делаю я страдальческое лицо, но всё же сажусь.

– Ты же сам только что сказал, что историю надо придумать, – говорит Лерка, и мне становится стыдно. А «сестра» продолжает: – История эта может завтра прямо с утра понадобиться. И мы с тобой должны в ёлочку трещать, а то расколют.

– В ёлочку трещать?! – изумляюсь я.

– Показания фигурантов не должны разниться, – Лерка разъясняет для дебилов.

Я-то как раз знаю, что означают эти слова, но вот она где такого нахваталась? Чувствую, многое мне ещё не известно о моей теперь уж сестре.

– Придет Мозель по совершенно житейским делам постояльцев проведать. Начнет спрашивать. А мы? – тут Лерка скорчила скорбную мордашку, изображая наш неубедительный ответ хозяину гостиницы: – Бе-е, ме-е, мя-ау. Если тебя после этого опять в какую-нибудь тюрьму посадят, больше спасать не пойду.

– Надо кого-нибудь такого, про кого здесь точно знать еще не должны, – говорю я, глядя не на Лерку, а в пространство перед собой, так думается лучше.

– Путин! – выпаливает Валери. – Про него здесь точно никто не знает!

– Ага! А ещё Ельцин, Горбачев, Брежнев, Андропов! – я понимаю, что это не то, но начинать-то надо.

– Сталин ещё скажи! – Лерке тоже не нравится.

– Не-е-е, лучше Берия! – издевательски говорю я, Лерка прыскает. Процесс пошел.

– Ульянов, Молотов, Каганович… – начинает перечислять девушка, голова у неё запрокинута, и смотрит она не на меня, а в потолок. Наверное, ей тоже удобнее думать, глядя в пространство.

– Нет! Только не Каганович! – яростно протестую я.

– Ладно, – легко соглашается Лерка. – Полагаю, что Троцкий, Микаян и Орджоникидзе тоже не стоит?

– Калинин можно! – радостно восклицаю я, искренне надеясь, что с выбором фамилии определились.

– Нет! – почему-то резко возражает «сестра». – У меня один знакомый был Калинин. Неприятный тип. Валерия Калинина, – произносит, словно бы на себя примеряет и тут же кривится как от зубной боли: – Фу, блин! Как будто замуж за этого дурака вышла!

– Жуков, – говорю я, имея в виду, что Жуков-то уж точно дураком не был.

– Жуков – это как-то простовато. Мы же дворяне. Вот Тухачевский подойдет, – при этих словах Леркино лицо стало каким-то благостно-мечтательным.

– Отпадает! – разрушил я её грёзы. – Тухачевский тоже дурак был, не хуже твоего Калинина. Его даже расстреляли за это. Лучше тогда уж Блюхер.

– С ума сошел! – всполошилась Лерка. – Ты знаешь, как Блюхер на русский язык переводится?!

И мы оба заржали.

– Чапаев? – Предложил я.

Валери оценивающе посмотрела на меня и выдала:

– Не тянешь ты на Чапаева. Харизмы в тебе нет.

Мы замолчали. Я обиженно, Лерка задумчиво.

– Подожди, – вдруг спохватывается она. – А почему это Тухачевский – дурак? Блюхера ведь тоже расстреляли.

– Блюхера не расстреляли, – даю я историческую справку. – Репрессировали – да, расстреляли – нет. Его забили до смерти, потому что не выдавал никого. В отличие от Тухачевского, который на первом же допросе всех сдал.

– Тогда он предатель, а не дурак, – Лерке почему-то не хочется, чтобы Тухачевский был именно дураком.

– Потому что и сам не спасся, – говорю я. – И других погубил. Знаешь, сколько тогда народа завалили?

– Сколько? – спрашивает Лерка с вызовом.

– Много! – выпаливаю я, а сам понимаю, что никакой конкретной цифры попросту не знаю.

Мы снова замолкаем. Только теперь наоборот, я задумчиво, а она обиженно. А чего вот обиделась-то, спрашивается?

Блин! Внезапная догадка, как вспышка в голове. Может быть, Лерка какая-нибудь дальняя родственница Красного Бонапарта? А его тут с дерьмом смешиваю. Да, нехорошо получилось.

– Чкалов, Покрышкин, Кожедуб, – предлагаю я варианты со стопроцентными героями.

– Чкалов… – она опять как будто примеряет фамилию. – Нет, как-то не понятно. Покрышкин… – снова примерка фамилии. – Нет, не дворянская фамилия, а Кожедуб вообще на Кожемяку похоже.

– Чем тебе герои народного эпоса не нравятся? – спрашиваю с наигранным возмущением, хотя и сам, конечно, понимаю, что здесь всё оценят не так.

Опять молчим. На этот раз задумчиво молчим оба.

– Народный эпос, говоришь? – глаза у Валерика светятся. – Почему обязательно народный? Просто литературный герой! – и выдает: – Румата Исторский!

– Это кто? – кто он я и, правда, что-то не помню.

Лерик удивлена не меньше.

– Ну, как же?! «Трудно быть богом». Что? Не читал?

– Не-ет. – я отрицательно мотаю головой, а сам пытаюсь понять, насколько всё плохо.

– Ну, там, на одной планете… – начала было девушка, и осеклась. – Ладно, потом расскажу.

– Исторский? А чё, пойдет, – я тоже, как Лерка примериваю фамилию. – Исторские? Нормально так звучит. Александэр Руматович и Валерия Руматовна.

– Валерия Антуанетта Руматовна! – поправили меня очень гордым голосом.

– О, как! Ах, простите, Ваше Сиятельство! – склоняюсь я в шутовском поклоне.

Лерка делает вид, что надменно смотрит на меня сверху вниз. Мы оба смеёмся.

– Знаешь, чё, Валерия Антуанетта?! – говорю я уже серьёзно. – А не кажется тебе, что «Руматовна» звучит как-то по-татарски?

– Чем тебе татары не угодили? – удивляется Лерка. – Ты что, националист?

– Я-то нет, а вот тут не так давно иго, знаешь ли, было. Что характерно татаро-монгольское, – лезу я с новой исторической справкой. – Может местные к таким отчествам и нормально относятся, а может, и нет. Давай опыты ставить не будем. Мало ли.

– Что предлагаешь? – «сестра» смотрит на меня вызывающе.

Я задумался. Вот опять, тебе говорят: «Говори!», а ты как воды в рот набрал. Наконец, собравшись с мыслями, начинаю новый тур выборов.

– А других героев войны ты не рассматриваешь? Да хоть бы и маршалов, например.

– Будёнов и Ворошилов? – Лерка брезгливо морщит губки. – Не-а.

– Только Будённый, а не Будёнов. Но я не их имел в виду.

– А кого Малинкова? – «сестра» и эту кандидатуру не одобряет.

– Малинков? Нет. Ну, в смысле Малинков он тоже какой-то шишкой был, но не маршалом. Маршал – это Малиновский.