Двум смертям не бывать
Шрифт:
— У вас есть что-нибудь приличное для моей девушки? — спросил Калина, небрежно облокотясь на стойку.
Почуяв запах больших денег, продавщицы засуетились, стали снимать с вешалок «шикарные» платья, тоскливо пахнущие нафталином и чужим потом.
Калина выбрал самое дорогое. Это было синтетическое платье «в облипочку», с желтыми прядями люрекса, с открытой спиной и глубоким декольте. Шел 1992 год, и эталоном красоты для людей, привыкших к серой униформе советских магазинов, казалась та одежда, в которой было много блеска, много золота, много обнаженного тела…
Когда, розовея
— И еще туфли, — приказал он. — И какую-нибудь шубку, подороже…
Туфли с золотыми пряжками на высоченных каблуках и подержанная шуба из щипаной норки, потертая на обшлагах, вскоре обрели свою новую хозяйку.
— Еще кое-чего не хватает, — задумчиво процедил сквозь зубы покупатель, оглядывая хорошенькую, как картинка из журнала, девушку.
Он приблизился к витрине с ювелирными украшениями.
— Это, это и вот это, — нахмурясь, произнес он, тыча в стекло короткими пальцами с вытатуированными на них перстнями — перстень с белой диагональю (путь через «малолетку»), перстень с крестом (жизнь за решеткой) и перстень с ромбом (вооруженный грабеж). — Примерь!
Бриллианты ослепили Жанну своим томительным блеском. Массивные серьги оттянули мочки ушей, шею обняло колье, холодя кожу, огромное кольцо сжало безымянный палец с короткими обломанными ногтями, в которые насмерть въелся строительный цемент.
— Беру все! — кивнул Калина и деловито вытащил из кармана пачку зеленоватых купюр — Жанна никогда не видела таких в своей отставшей от передового мира Выдре.
Неуверенно ступая ватными ногами на высоченных каблуках, она под ручку с Калиной вышла из магазина.
— Гони в «Эльдорадо»! — бросил ее спутник шоферу.
«Эльдорадо» был самый шикарный ресторан в городе, раньше называвшийся кафе «Ландыш».
Жанна была как в тумане. В ресторане их провели за столик, где уже на полную катушку гудели дружки Калины. Темные личности с узкими лбами оживленно обсуждали новую телку шефа и удивлялись, откуда он выкопал такую роскошную красотку.
Девушку со всех сторон окружили любопытные лица. Эти лица шептались, создавая невнятный восхищенный гул, обсуждали ее внешность, отношение к ней авторитета, замолкали, едва она поднимала на них глаза, и возобновляли свои пересуды, как только она вновь опускала ресницы. Надолго ли у шефа новая телка — этот вопрос больше всего волновал собравшихся.
— Что-то его на малолеток потянуло! — комментировал один.
— Две недели максимум! — уверяли авторитетные голоса. — Больше не продержится.
— Одна ночь! — спорили другие. — А шуба эта от прежней его бабы досталась, Таньки-манекенщицы. И бриллианты…
Жанна весь вечер молчала, будто в рот воды набрала. Она прекрасно понимала, что значили эти подарки, но отказаться от них она не могла. Все свершалось как бы помимо ее воли, а душа словно витала отдельно, ошеломленная, растерянная, оглушенная.
— Ты почему не ешь? — наклонился к ней Калина и, накладывая полную тарелку черной икры, намекнул: — Кушай, ночь нам предстоит до-олгая…
Жанна едва разомкнула губы.
— Я… Нам нужно поговорить…
— О
чем? — Парень осторожно провел татуированными пальцами по ее зардевшейся щеке.— Ну, это все… Все, что на мне… Это…
— А, не бери в голову! — махнул он рукой.
— Мне не нужно это… Я бы хотела поговорить о деле. Мне нужны небольшие деньги для начала, совсем немного… Я все верну.
— Киска, весь мир у твоих ног, о чем ты говоришь? Какие еще дела? Вбила себе в хорошенькую головку, что ей нужно крутить какие-то дела, — расхохотался Калина, обращаясь к своим друзьям, — те с готовностью заржали.
— Но я поехала сюда только потому, что думала…
— Ты поехала со мной потому, что я купил тебе все это. — Сквозь полупьяную веселость мгновенно проступила жесткая деспотичная воля.
— Но…
— Все! — безапелляционно произнес парень. — Все! Я сказал.
Все вокруг затихли.
Жанна от ненависти сжала зубы. Он обманул ее… Он думает, что… Он думает, что ее можно купить… От платья так мерзко пахло чужим застарелым потом, а от шубы — мокрой кошкой…
В глазах ее потемнело, внутри поднялось с трудом сдерживаемое бешенство, от которого она как будто оглохла на время. Ей захотелось сделать что-нибудь ужасное.
— Да, я продаюсь! — произнесла она четким голосом, раздельно и сухо. — Я продаюсь, но стою очень дорого! Гораздо дороже, чем все это барахло…
Под взглядами ошеломленных зрителей она медленно поднялась со стула. Вынула серьги из ушей, бросила их в пустой бокал. Сняла кольцо. Аккуратно расстегнула на шее колье. Сняла шубу со спинки стула, бросила ее на колени ошеломленному Калине. Скинула туфли и аккуратно поставила их прямо в тарелку с икрой. Вжикнула «молнией» на платье — ткань тихо скользнула к ногам, потрескивая электричеством. И Жанна осталась в стареньком хлопчатобумажном бюстгальтере и сатиновых трусиках в голубой горох.
Окружающие ошеломленно замолчали. Оркестр поперхнулся мелодией и заглох. Официанты стояли с открытыми ртами. Посетители боялись даже сглотнуть слюну.
А Жанна набрала в грудь побольше воздуха и сделала первый шаг к выходу… Потом другой, третий… В лицо пахнуло холодным воздухом с улицы.
— Я согласен, — точно издалека услышала она за своей спиной низкий голос. — Подожди!
Потом она почувствовала, как похолодевшую кожу спины закололи острые иголочки меха, — Калина набросил на нее шубу.
— Ты выиграла, — произнес он, прямо глядя в ее невидящие глаза. — Ты победила!
Да, она победила…
Она знала, что выигрыш за ней, и думала, что победила навсегда, на веки вечные. Жанна еще не знала, что выиграла только первый, не самый тяжелый раунд в борьбе, которая и называется Жизнь.
Глава 11
В офисе охранного агентства «Элида» у Жанны был свой кабинет, где, уединившись от всего остального мира, она беседовала с особо доверенными лицами. Одним из таких лиц был «звеньевой» Пепел — человек в охранном агентстве на первый взгляд малозначительный. Однако многие пацаны боялись его даже больше, чем самого шефа. С ним предпочитали иметь или хорошие отношения, или никакие.