Дядя Лёша

Первым наверх поднялся Валера, — Антон послал его для проведения, так сказать, психической атаки. Он не сомневался, что его верзила охранник, облапав Кристину пару раз, приведет ее в такой ужас, что на ночь с Антоном она будет смотреть как на избавление.

Валера наконец-то насытился и теперь находился в самом радужном расположении духа. Он выпил пол-литра водки, а оттого слегка окосел и сильно раскраснелся. На его губах играла довольная улыбка. Он чувствовал себя по-настоящему крутым, почти таким же, как Игорек, которому он пытался подражать. Правда, в глубине души девчонку было немного жаль, и он был не уверен, что сможет обойтись с ней так, как надо, но Валера старался загнать сомнения подальше. Очень хотелось когда-нибудь стать таким, как Антон. Потому он распахнул дверь одним махом. Он бы открыл ее ударом ноги, если бы Антон однажды уже не наорал на него за это. Все-таки дом был чужой.

Посиделки под крыльцом

В первый момент Кристине показалось, что она сломала левую ногу. Это было очень некстати. Она попыталась встать — боль была ужасающей, но стоять она могла. По-видимому, это был все-таки не перелом, а трещина или растяжение. Кристина поднялась и ковыляя подбежала к углу, пересекла пространство перед домом, распахнула настежь калитку, хотела было кинуться наружу, но сообразила, что далеко ей не убежать. Она вернулась и спряталась под крыльцом.

И только теперь в доме забегали. Кристине повезло в том, что первым ее исчезновение обнаружил именно Валера. Не обнаружив пленницы, он растерялся, и у него ушло не менее минуты на то, чтобы сообразить, что девчонка-то слиняла. Еще минуту он обмозговывал сложившуюся ситуацию и только потом побежал докладывать шефу.

— Что?! — закричал Антон. — Как нету? Где?!

Он мигом потерял всю свою нарочитую медлительность и вальяжность, выскочил из-за стола и большими шагами понесся вверх по лестнице. Он распахнул дверь. В кабинете действительно никого не было, только продолжали сладострастно вопить блондинки на экране.

— Да выключи ты эту хренотень! — бросил он Валере.

Тот немедленно повиновался,

— Может, она под диван залезла, а, шеф? — предположил он.

Антон хотел было наклониться, но затем вспомнил о том, кто здесь хозяин, и милостиво дал добро:

— Давай, посмотри.

Охранник наклонился осторожно, на тот случай если Кристине придет в голову чем-нибудь ткнуть его в глаз. Однако его опасения оказались напрасными: под диваном никого не было. Но заглядывал он туда не зря. Нашлось нечто интересное — обрывки разрезанного скотча. Валера, еще ничего не понимая, продемонстрировал их шефу.

— Так, — прошипел тот. Глаза его сузились, а на лице застыла столь злобная маска, что в нем трудно было узнать рафинированного эстета, которого Антон обычно из себя разыгрывал. — Она где-то в доме, мимо нас пройти не могла. Сука! Второй раз не убежит. Поймаем — в три смычка отдерем. Быстро обыскать дом.

— Она ящик выдвигала, — сказал Игорек, осматривавший комнату.

Антон подскочил к письменному столу.

— Нож для бумаги, — процедил он. — Ну, сучье вымя, она у меня попляшет!

Они выскочили в коридор, и в следующую секунду в спальне вспыхнул ослепительный свет, усиленный зеркальными стенами и потолком. Окно было распахнуто настежь, и сквозь него в комнату врывался пронзительный осенний ветер. Никаких сомнений в том, как именно «сука» убежала, не оставалось.

Антон и оба охранника выбежали во двор и обогнули дом. На сырой земле под окнами спальни четко виднелась впадина от упавшего тела. Следы на пожухлой траве были видны неотчетливо, они быстро превращались в заполненные жидкой грязью и водой лужицы, но все же можно было понять, что они ведут к открытой калитке.

— Я же предупреждал, надо запирать, — злобно покосился на Валеру Антон. — Об этом мы с тобой еще переговорим.

— Я как-то… — пробормотал Валера и потрусил на темную улицу.

Хвостатый Игорек соображал лучше. Он подбежал к машине и завел мотор.

— Ворота открывай, идиот! — рявкнул Антон. — Бестолочь проклятая!

Валера бросился к воротам, открыл их,, и в ту же секунду хвостатый вырулил на дорогу и осветил ее дальним светом мощнейших фар. Все вокруг залил белый электрический свет, так что явственно стали видны даже неровности почвы, не говоря уже об отдельно стоящих кустиках и чахлых деревцах, случайно оставшихся после застройки. Ни одна живая душа не могла бы здесь укрыться, ни кошка, ни крыса, ни тем более девчонка.

Игорь развернулся и осветил другую часть дороги, упиравшуюся в небольшую рощицу, за которой Вдалеке даже в этот ночной час шумело большое шоссе. Фары осветили пустынную улицу с глухими заборами, но не могли пробиться сквозь мокрый густой подлесок. Автомобиль дернулся и поехал к лесу. Перед самым лесом хвостатый остановился, выпрыгнул из джипа, выхватил из-под сиденья «узи» и дал автоматную очередь по мокрой растительности.

— Эй, ты что, спятил?! — крикнул стоявший в воротах Антон, но хвостатый его не слышал.

Он дал еще одну очередь — пониже первой — и только после этого вернулся к машине, которую даже не стал глушить.

Когда он подъехал обратно к дому, Антон сказал:

— У тебя что, совсем крыша поехала? Ты что, хочешь, чтобы менты нас тут накрыли? И тебя с твоими игрушками?

— Зато эта падаль не уйдет, — холодно ответил Игорек. — Рассветет — пойду поищу.

— И не вздумай! Или как партизан — последнюю пулю себе оставь, а то Эдуардыч узнает, что ты в его поместье нашумел, — сам понимаешь…

Стоявший поодаль Валера мысленно покрутил пальцем у виска. Ему показалось, что Игорь окончательно озверел. Только шеф еще мог его сдерживать. Вот и прическу себе соорудил какую-то нечеловеческую… С этого момента светлый образ крутого Игорька стал несколько меркнуть в его глазах.

На улице было темно, холодно и промозгло. Антон умудрился даже промочить ноги, — никакая итальянская обувь не в состоянии долго держаться питерской осенью. Хмель сошел окончательно. Все были уставшие, замерзшие и злые. Матерясь и чертыхаясь, они пошли в дом, чтобы там согреться, приняв горячительные напитки.

Им было невдомек, что под крыльцом скорчившись сидела та самая дрянь, на голову которой они обрушивали сейчас все возможные проклятия и которой сулили самую мучительную смерть.

Был жуткий холод. Но Кристина сначала этого даже не замечала. Пока ее мучители рыскали вокруг дома, топали по крыльцу вперед и назад, пока трещали где-то поблизости автоматные очереди, она сидела не шевелясь, не делая ни малейшего движения, но при этом совсем не чувствовала холода. Высокомерное презрение к Антону и его подручным сменилось запоздалым почти животным страхом. Кристина понимала, что теперь, после побега, с ней уже не будут разводить разговоры, а просто сразу приступят к делу, а потом, скорее всего, убьют.

Однако наконец поиски прекратились, а джип мирно застыл во дворе, в доме еще некоторое время продолжался шум и слышались голоса, но скоро замолкли и они. Свет погас. И только тогда Кристина в первый раз осмелилась пошевелиться и обнаружила, что тело стало непослушным, как будто она за эти пару часов превратилась в деревянную куклу. Однако выбираться из-под крыльца она не решалась. Надо ждать, и ждать еще придется очень долго.

Пока Антон и его ребята топали над головой, Кристина ни о чем не думала, как будто в критическую минуту способность к абстрактному мышлению пропала и она превратилась маленького испуганного зверька, который инстинктивно, не рассуждая, ведет себя так, чтобы выжить. Теперь же, когда непосредственная опасность миновала, к Кристине вернулась способность думать, взвешивать, смотреть на себя со стороны. И она в полной мере воспользовалась этой способностью. К тому же это отвлекало от ощущения проникающего до костей холода.