Дядя самых честных правил 6

Бобров многозначительно хмыкнул.

— Ты, Костя, кого угодно запугаешь. Как посмотришь своим взглядом, всякое желание спорить пропадает.

— Ладно, — я махнул рукой, — составлю вам компанию. Съездим к твоим, а затем и свадьбу сыграем. Поскольку Александра моя ученица, то приданое я ей дам — десять тысяч рублей.

Сашка от неожиданности икнула, а Бобров засопел.

— Костя, не надо, я…

— Не перебивай. После свадьбы вдвоём отправитесь в Павлово. Займёшь место управляющего, и будете налаживать семейную жизнь. А чтобы не скучно было, организуете производство телеграфных аппаратов.

— Так там же мастера-замочники живут, ничего другого делать они не умеют.

— Замки — к чёрту, мне они совершенно неинтересны. Отберёте способную молодёжь и тех мастеров, что не закостенели. Их руками и будете производить. Кто не захочет, тот пусть дальше свои замки делает. Чертежи механизмов и схемы деланных Знаков я дам. А остальное за вами. Стройте там себе дом, весь доход с производства вам идти будет.

Александра переглянулась с женихом и кивнула.

— Мы согласны, — она посмотрела на меня и улыбнулась. — Вы специально для нас придумали, Константин Платонович? Чтобы мы с Петей могли вдвоём жить, да?

Не дожидаясь ответа, она вскочила, кинулась ко мне и обняла.

— Спасибо, Константин Платонович! Вы! Вы самый лучший! Спасибо-спасибо-спасибочки! Это замечательный подарок!

— Костя, — Бобров тоже оказался рядом и стал трясти меня за руку, — ты настоящий друг!

— Отпусти, задушишь…

Я с трудом оторвал от себя Сашку. Да, пожалуй, подарок действительно удался: будут сами себе хозяевами, никакие родственники на мозги не капают, да ещё и работа интересная. А если постараются, то и капитал себе соберут. И мне тоже хорошо — не надо возиться с производством телеграфов. Кроме того, для Сашки с Бобровым это замечательная возможность повзрослеть и набраться опыта. Через пару лет, если всё пойдёт удачно, им можно будет поручить и дела посложнее.

* * *

На следующий день муромский особняк княгини опустел. Бобров и Сашка отправились на запад — прямиком в Добрятниково, решать свадебные дела. А я с Марьей Алексевной в компании Кижа, Тани и Ксюшки поехал на север в имение Лариных.

Тридцать вёрст по отвратительной дороге на Гороховец через муромский лес — то ещё удовольствие. Разок нам пришлось останавливаться из-за упавших деревьев. Но, чтобы сжечь преграду, мне требовалось всего два Знака и пять минут времени. Дважды карета завязла в глубоких осенних лужах, и мы с Таней вытаскивали её с помощью связок Печатей на колёсах. Очень сомнительное развлечение, я вам скажу.

Пока карета тряслась на ухабах, Марья Алексевна рассказала историю семейства Лариных.

— Предок их Иван Ларин во времена Алексея Михайловича Тишайшего отличился. Получил в награду несколько вотчин возле Мурома, Владимира и Нижнего Новгорода, да от родителей жены землицы перепало. Сыновей у него было аж пятеро, так он каждому небольшое имение отписал. — Княгиня усмехнулась. — Будто девиз завещал потомкам: плодитесь и размножайтесь. В кого из Лариных ни ткни — обязательно куча детей будет. Дела, правда, у них так себе шли. В бедность не скатывались, но и богатством не обрастали. Но они молодцы: очень дружно живут, вместе держатся. Раз в год съезжаются все пять ветвей да решают — кому из девушек приданое собрать, кому помочь, кого пожурить.

Меня кольнула лёгкая зависть. Оставшись практически без родни и семейного участия, я всегда смотрел на членов больших семей как на счастливчиков.

— Фёдор Апполинарьевич, к которому мы едем, дослужился до полковника ещё при Петре. Красавец-мужчина был в молодости, даже в столице по нему девицы вздыхали. А женился по решению родителей на «серой мышке». Но двадцать лет душа в душу прожили, десять детей в люди вывели. Человек он хороший, только малость в эксцентричность ударился после смерти жены. Магией твоей деланной увлёкся, мешок денег на книги потратил. У него уйма дочерей в возраст входит, приданое надо готовить, а он башню с телескопом к дому пристраивать взялся.

Я не стал ничего говорить княгине, но «эксцентричность» Ларина мне импонировала. Если человек увлекается наукой, то мы наверняка найдём с ним общий язык.

* * *

Карета свернула на боковую дорогу и въехала в ларинскую деревню Ольгино. Сразу было видно — о своих крестьянах помещики заботятся и досуха не выжимают. Ни одной покосившейся избы, улочки чистые, гуси в пруду за околицей плавают. Крепостные живут хоть и не сильно богато, но и не в нищете.

Усадьба хозяев располагалась в версте от деревни. Здоровенный такой особняк без архитектурных изысков, несколько флигелей и крохотный запущенный парк, требующий ножниц садовника.

Нас заметили издалека, и, когда карета остановилась у парадного входа, из особняка вывалилась целая толпа встречающих. Разных возрастов: от детей и до почтенной старушки с клюкой — русые, улыбчивые, с живыми смешливыми лицами. И все как один орки, самой типичной наружности.

Я вышел из кареты первым и помог спуститься на землю княгине.

— Марья Алексевна! Голубушка!

К нам опрометью кинулся седой старичок. Чуть сгорбленный, с оттопыренными волосатыми ушами и крючковатым носом.

— Ах, такая неожиданность! Вот уж не чаял вас увидеть у нас в гостях. А вы всё краше и краше! Признайтесь, вы охмурили даже свой возраст, чтобы он обходил вас стороной?

Он припал к руке княгини, продолжая рассыпаться в комплиментах. Я подал руку Тане, а затем Ксюшке.

— Будет, Фёдор Апполинарьевич, не льсти мне, — Марья Алексевна притворно возмутилась. — Думаешь, не знаю, как выгляжу?

— Что вы, голубушка! Да вы иным молодым сто очков вперёд дадите! Разве не вы были первой красавицей, на весь Петербург блистали? Какие времена были, вспомнить приятно.

— Ах, оставь, Фёдор, а то и вправду поверю. Вот, разреши представить тебе: Урусов Константин Платонович. Полковник в отставке, герой последней войны.

Мы обменялись с Лариным поклонами и рукопожатием.

— Как же, как же, наслышан, — он улыбнулся. — И до нас доходили слухи, как вы с Фридрихом разобрались. Очень приятно! Моих домочадцев представлять не буду, — Ларин махнул рукой в сторону крыльца, — битый час займёт, да и сам в них путаюсь, если честно. Что же мы стоим на улице? Марья Алексевна, извольте пройти в дом. Как раз к обеду приехали! Вы уж простите, не ждали гостей, так что у нас по-простому, без изысков. Как говорится: щи да каша — пища наша.

— Не прибедняйся, Фёдор, — княгиня позволила взять себя под руку и увести в дом, — в прошлый раз я из-за твоего стола еле встала.

Мы последовали следом за Марьей Алексевной и Лариным. Остальные обитатели усадьбы разглядывали нас с любопытством, тихонько перешёптываясь. Некоторые девицы откровенно строили мне глазки, ничуть не смущаясь. Таня в ответ на эти взгляды взяла меня под руку и мило им улыбнулась.

* * *

Как княгиня и говорила, Фёдор Апполинарьевич прибеднялся. Кормили у Лариных сытно, вкусно и обильно. Готовили только русские блюда, но с особенным размахом: многослойные кулебяки, пирожки разных видов, уха, солёные грибы и всякое прочее.