Дядя Сайлас. В зеркале отуманенном

Быть может, он намеревался рассказать о том, что его беспокоит, и испросить моих медицинских услуг? Надеюсь, что так. Я успел уже подобрать ключ к тайне его личности. Ответы, данные мне леди Мэри в тот вечер, немало этому поспособствовали. Мне очень хотелось услышать подтверждение своих догадок из уст самого мистера Дженнингса. Но как побудить его к откровенности, не выходя при этом из рамок приличий? Понятия не имею. Вероятно, он и сам подумывает о беседе по душам? Сделаю все, чтобы дать ему такую возможность, и для этого, дорогой мой Ван Лоо, я намерен нанести ему завтра ответный визит. С моей стороны это будет выглядеть не более чем простой любезностью. Таким путем я надеюсь приблизиться к цели. Удастся мой замысел или нет, я вам сообщу.

Глава III Доктор Гесселиус извлекает некоторые сведения из латинских книг

Ну так вот, я побывал на Бланк-стрит. Из разговора в дверях со слугой я узнал, что мистер Дженнингс в настоящую минуту занят беседой с неким священнослужителем из Кенлиса (прихода мистера Дженнингса). Чтобы сохранить за собой возможность явиться сюда еще раз, я сказал, что зайду в другое время, и намеревался уже уйти, когда слуга извинился и, окинув меня взглядом несколько более внимательным, чем пристало человеку его положения, спросил, не я ли доктор Гесселиус. Получив утвердительный ответ, слуга сказал: «Раз так, сэр, то не позволите ли мне доложить об этом мистеру Дженнингсу, поскольку он, как мне известно, очень желает вас видеть?»

Слуга скоро вернулся и сообщил, что мистер Дженнингс просит меня побыть в его кабинете (который заменяет гостиную), где он через несколько минут ко мне присоединится.

Комната действительно заслуживала названия кабинета, даже более того — библиотеки. Высокий потолок, два окна, пышные темные гардины. Помещение оказалось значительно обширней, чем можно было ожидать, и всюду, от пола до потолка, громоздились книги. Верхний ковер — а я, вступив на него, почувствовал, что под ним имеется еще один, а то и два, — был турецкий. Ноги мои ступали совершенно беззвучно. Узкие окна из-за помещавшихся рядом книжных шкафов оказывались как бы в глубоких нишах. А в целом комната, очень уютная и даже роскошная, казалась мрачноватой. Добавьте сюда еще ненарушимую тишину, и впечатление получится почти что тягостное. Однако, возможно, не следует упускать из виду некоторые факторы, повлиявшие на мое тогдашнее расположение духа. Преподобный Дженнингс казался мне человеком необычным, и в этом на редкость тихом доме, на пороге абсолютно беззвучной комнаты я испытывал некие особые предчувствия. Полумрак и заполнившие все вокруг книги (кроме них на стенах помещались лишь два узких зеркала) не располагали к веселью.

В ожидании мистера Дженнингса я от нечего делать стал рассматривать книги на полках. Среди тех, что стояли корешками вверх на полу под полками, я неожиданно обнаружил полное издание «Arcana Coelestia» [149] Сведенборга {101} . Это были очень красивые тома in folio [150] , в аккуратном кожаном переплете, приличествующем богословскому сочинению, с золочеными надписями и пунцовым обрезом. В нескольких томах имелись закладки. Один за другим я взгромоздил фолианты на стол и, открыв заложенные страницы, прочел высказывания на величавой латыни, которые были отмечены на полях карандашом. Некоторые из них, в переводе на английский, я привожу ниже.

149

«Небесные тайны» ( лат.).

101

…полное издание «Arcana Coelestia» Сведенборга. — Очевидно, имеется в виду первое восьмитомное издание сочинений Сведенборга на английском языке, осуществленное Джоном Льюисом в 1749—1756 гг. «Arcana Coelestia» содержит пространные комментарии к Ветхому Завету, в которых Сведенборг дает собственное толкование библейской символики.

150

В полный лист ( лат.).

«Когда открыто внутреннее око человека, око его души, тогда ему являются вещи, принадлежащие к иному миру, телесному зрению недоступные».

«Мне дано было узреть внутренним оком потусторонний мир яснее, чем я вижу здешний. Это свидетельствует о том, что внешнее зрение происходит от внутреннего, а последнее, в свою очередь, от еще более глубокого и так далее».

«Каждого человека сопровождает не менее двух злых духов».

«Духи зла также в речах проворны, но при этом язык их резок и суров. Случаются промеж них и иные речи, в кои едва заметно вкраплены лукавые мысли».

«Те злые духи, что сопутствуют человеку, суть выходцы из ада, однако в аду более не пребывают, но исторгнуты оттуда. Их место при этом между небесами и преисподней, и зовется оно миром духов. Духи, вселившиеся в человека, будучи в названном мире, от адских мук удалены, но разделяют все без изъятия помыслы и страсти человека, а следственно, и в наслаждениях с ним едины. Ввергнутые же снова в ад, они возвращаются к тому, чем были ранее».

«Когда бы злым духам дано было постичь, что, связанные с человеком, они имеют при том отдельное от него существо, когда бы в их власти было перемещаться в его теле и втекать в его отдельные члены, то они бы измыслили тысячу способов повредить человеку, ибо в них живет лютая к нему ненависть».

«И вот, зная, что я есть человек, облеченный телом, они не оставляли попыток сокрушить меня, и не только тело мое, а первее всего душу, ибо вовлечь в погибель человека ли, духа ли есть величайшая радость для посланцев ада, однако Господь неизменно оборонял меня. Узрите же, сколь опасно человеку иметь общение с духами, если не укрывает его твердыня веры».

«Никоим образом сопутствующим духам не следует знать об их связи с человеком; иначе они бы обратили к нему злонамеренные речи, желая погубить его».

«Излюбленное услаждение адских сил — вредить человеку и увлекать его к вечной погибели» {102} .

102

«Когда открыто внутреннее око человека ‹…› вредить человеку и увлекать его к вечной погибели».

— Цитаты эти взяты из сочинения Сведенборга «О небесах, о мире духов и об аде», в котором автор излагает свой богатый духовидческий опыт.

Я обратил внимание на длинную запись в конце страницы, сделанную очень остро отточенным карандашом. Аккуратный почерк принадлежал мистеру Дженнингсу. Ожидая увидеть комментарии к тексту, я прочел одно-два слова и остановился в удивлении, ибо обнаружил нечто совершенно иное. Записи начинались словами: «Deus misereatur mei» — «Господи, сжалься надо мной». Убедившись таким образом, что едва не вторгся в тайники чужой души, я отвел глаза, захлопнул книгу и поставил на прежнее место все тома, за исключением одного, заинтересовавшего меня, в который, как и пристало книжнику и отшельнику, ушел с головой, забыв и думать об окружающем мире и о том, где сейчас нахожусь.

Я читал страницы, где речь идет об «олицетворениях» и «подобиях» (таковы термины, употребляемые Сведенборгом), и дошел до того места, где говорится, что злой дух глазам любого существа, ему не родственного, предстает (по закону подобия) в образе свирепого и ужасного зверя {103} (fera), олицетворяющего те вожделения, которые ему присущи. Тема эта трактуется подробно, с описанием многих разновидностей упомянутого зверя.

Глава IV Книгу читали двое

103

…злой дух глазам любого существа, ему не родственного, предстает (по закону подобия) в образе свирепого и ужасного зверя… — Сведенборг не раз сравнивает злых духов с «плотоядными птицами и зверьми: с воронами, волками, свиньями», которые «слетаются и сбегаются отовсюду» на «мрачные испарения зла», как на падаль.

Я читал, водя кончиком пенала по строчке, и тут что-то заставило меня поднять глаза.

Прямо передо мной в одном из упомянутых выше зеркал отражалась высокая фигура моего любезного мистера Дженнингса, который, склонившись над моим плечом, читал то же, что и я. Лицо его, мрачное и взволнованное, трудно было узнать.

Я перевернул страницу и встал. Он тоже выпрямился и, с усилием изобразив улыбку, сказал:

— Я вошел, поздоровался, но вас было не оторвать от книги, поэтому я не удержался от любопытства и позволил себе — боюсь, бесцеремонно — взглянуть, что вы читаете. Вам ведь довелось уже много ранее ознакомиться с трудами Сведенборга?

— Да, разумеется! Сведенборгу я многим обязан; следы его влияния вы обнаружите в той книжке о метафизической медицине, к которой вы проявили столь лестный для меня интерес.

Как ни трудился мой собеседник, пытаясь изобразить беззаботность, по его слегка порозовевшему лицу я понял, что он взволнован.

— Едва ли это мне по плечу, я ведь плохо знаю Сведенборга, — ответил он. — Эти тома я приобрел недели две назад. Как мне показалось, — судя по той малости, что я успел прочесть, — они способны повергнуть в трепет человека, ведущего уединенную жизнь. Я не хочу сказать, что это произошло со мной, — добавил он с улыбкой. — Весьма признателен за книгу. Надеюсь, вы получили мою записку?

Я произнес все те фразы, какие диктовались вежливостью и скромностью.

— Еще ни одна книга так не задевала меня за живое, как эта, — продолжал Дженнингс. — Я заметил сразу, что за ней стоит нечто большее, чем изложено на бумаге. Вы знакомы с доктором Харли? — спросил он внезапно.

( Между прочим замечу, что так звался один из наиболее выдающихся врачей, практиковавших в Англии. — Издатель.)

Я успел познакомиться с доктором Харли: имел к нему рекомендательные письма и удостоился в высшей степени любезного приема. Кроме того, во время моего пребывания в Англии он оказал мне немалые услуги.

— Большего дурака мне, пожалуй, встречать не доводилось {104} , — произнес мистер Дженнингс.

Впервые я слышал от него столь резкое высказывание, да еще по поводу столь уважаемой особы. Я слегка опешил.

— В самом деле? А в чем это проявляется?

— В профессиональной области.

Я улыбнулся.

— Я вот что имею в виду, — сказал он. — Мне представляется, что он наполовину слеп. То есть половина того, что он видит, окутана тьмой, другая же ясна и прозрачна до неправдоподобия. И хуже всего то, что такое восприятие он культивирует в себе намеренно. Мне его не понять: он постоянно увиливает. Я немного знаю Харли как врача, но в области медицины меня тянет сравнить его с паралитиком — мозг его наполовину мертв. Как-нибудь при случае (а таковой непременно представится) я расскажу вам об этом во всех подробностях, — говорил Дженнингс с легкой дрожью в голосе. — Насколько мне известно, вы собираетесь пробыть в Англии еще не один месяц. Если в это время мне придется ненадолго отлучиться из города, не разрешите ли побеспокоить вас письмом?

104

Вы знакомы с доктором Харли? ‹…› Большего дурака мне, пожалуй, встречать не доводилось… — Приемные многих известных врачей-консультантов находились на лондонской Харли-стрит; в переносном смысле это название употребляется для обозначения медицинского мира.